Одна на две жизни

— А вы, Агния, как трудитесь? — сменил он тему.

— Я, — молодая женщина посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и вспомнила, чем занималась весь вчерашний день, — шью.

— Благое дело. Рукоделие — женская добродетель, наука, заповеданная женщинам самой Праматерью, прядущей нити судьбы человеческой и из тех нитей ткущей ковер истории земли нашей. Не хотели бы вы принести пользу, поспособствовав…

— Я пришла не за этим! — воскликнула она. — Я… фра Гайдо, мне нужно поговорить о Мареке.

— Понимаю. — Монах коснулся рукой ее плеча. — Это тяжелая утрата. Боги послали вам это испытание, чтобы укрепить дух ваш. Как когда-то они испытывали Первопредка и Праматерь наших, дабы наставить на путь истинный и помочь взглянуть на себя иными глазами, так сейчас пришел и ваш черед. Вы должны смириться с потерей и найти утешение в том, что у вас в жизни были светлые минуты и счастье. Темная полоса в жизни закончится, верьте в это!

— Фра Гайдо, мне так плохо…

— Это испытание. Его надо вынести с честью, и тогда впереди будет ждать награда.

— Какая награда, о чем вы? — Агния прикусила губу.

— Награда за перенесенные страдания. В нашей жизни ничего не совершается просто так. Боги Первопредку послали испытание, не сказав, на что испытывают. Нашему Первопредку не с кем было словом перемолвиться, не у кого было спросить совета. Он должен был слушать только свое сердце и только в своей душе найти ответы. Ему не у кого было учиться, но он нашел в себе силы и принял верное решение. И наградой ему стала Праматерь и любовь ее, а также дети, коими начался на земле род человеческий. Нам, его потомкам, легче — мы можем спрашивать совета друг у друга, учиться на чужих ошибках и вдохновляться чужими примерами. Сколько жен в разное время оставались вдовами — и все они рано или поздно находили в себе силы жить дальше и жили достойно, сохраняя честь и память о муже…

— У этих женщин были дети! — всхлипнула Агния. — А у меня…

— Значит, не в этом ваше предназначение! Ищите — да и обрящете. Молитесь Праматери, просите ниспослать вам силы телесные и духовные. Женщине надлежит быть надеждой и опорой, ибо на двоих сил дадено каждой из вас. Мы, мужчины, изначально слабее.

— Я молюсь, — вздохнула Агния. — Я почти каждый день молюсь. И на могилу к Мареку хожу каждый день… — Она опять прикусила губу, вспомнив, что как раз сегодня-то и вчера на кладбище не была. — Фра Гайдо, мне так тяжело без него!

— И эта боль пройдет. — Священник погладил ее по плечу. — Боги не посылают никому меру страданий больше, чем та, что человек способен вынести. Если не дает кому-то Праматерь детей — значит, не видит в женщине сил вынести тяжесть материнства. Если нет у кого-то богатства — значит, слаб тот человек и, внезапно разбогатев, золотом погубит душу свою. Ничего не происходит зря. Ни разу еще не ошиблись ни боги, ни сама Праматерь, каждому назначая долю его.

— Ох, фра Гайдо, — Агния внутренне сжалась, — но ведь Марек не отпускает меня! Он приходит ко мне!

— Что?

— Он является ко мне почти каждую ночь! И не только во сне. Сегодня я засиделась за шитьем, забыла, что пора отходить ко сну. Сидела одна — моя горничная, наверное, уже ушла спать, я даже не заметила… Шила себе, о своем думала — и вдруг погас свет…

Внимательно глядя в глаза монаху, Агния подробно поведала обо всем, что произошло этой ночью, упомянув, что дух Марека и раньше навещал ее.

— И теперь я не знаю, что мне делать! — всплеснув руками, закончила она. — Я люблю его, но сегодня ночью мне стало страшно! Мне кажется, у меня до сих пор в груди все горит. И на том месте, где он дотрагивался…

Жестом прервав поток слов, священник погрузился в молчание.

— Значит, он просит у вас помощи? — помолчав, поинтересовался он.

— Да. Но…

— Значит, так тому и быть. Помогите Мареку обрести покой. Его душа никак не может оторваться от земли, улететь в горние выси, слиться с Вселенской Душой. — Он вскинул руки к небу, глядя вверх. — Исполните его просьбу — и позвольте ему уйти. И постарайтесь, — голос его внезапно обрел твердость, — сделать все как можно быстрее. Ибо эти визиты с того света не принесут вам счастья.

— Почему?

— Поймите, Агния… Мне ведь можно называть вас просто по имени, ведь мы родня?.. Так вот, Агния, Марек и мне был дорог, но он умер. Даже если его душа и возвращается к вам, это уже не прежний Марек. Это… кто-то другой. Чужой. И с каждым днем он будет становиться другим. Рано или поздно в нем ничего не останется от прежнего Марека. И даже имя его может стать другим.

— Значит, это не он ко мне приходит? — Сердце у Агнии сжалось. — А кто тогда?

— Я не знаю, — просто сказал фра Гайдо. Но по тому, как он отвел глаза и как слишком быстро ответил на ее вопрос, молодая женщина поняла, что все-то он знает, только говорить не хочет.

— Не скрывайте от меня ничего, — взмолилась она. — Это… дьявол?

— И да и нет, — помолчав, ответил монах. — Такое иногда бывает, но вот чтобы это случилось с кем-то… близким…

— И что же мне делать? — жалобно промолвила Агния. — Понимаете, я жить без него не могу. Когда он умер, казалось, мне лучше самой умереть, чем продолжать жить без него. Он мне во сне снился, я вещи его до сих пор храню, все-все, до последней тряпочки, до мелочи, до бумажки… Я радуюсь, когда его вижу и слышу — хотя бы вот так, во сне. Но слова, которые он мне говорит… Его просьбы о помощи… Это пугает меня. Что делать?

— Я ведь уже сказал — он просит о помощи. Значит, только вы можете ее оказать. Когда он получит то, что желает, отпустите его. Позвольте вернуться в лоно Вселенской Души. Этим не только он, но и вы обретете покой. А иначе… Мне останется вам только посочувствовать.

— Значит, дух Марека обретет покой, когда будет наказан его убийца? — подумала вслух Агния.

— Да.

— Но его отпустили! Ариэл сам так сказал!

— Ариэл? Ариэл Боуди? Наш… Э-э-э… сводный брат Марека? — уже рванувшийся, чтобы встать со скамейки, фра Гайдо резко обернулся на женщину.

— Да. Ведь это он убил Марека. Правда, мне он говорил совсем другое…

— Вот вам и надлежит выяснить, где правда, а где — ложь! — отрезал фра Гайдо.

Служба в храме завершилась, и Агния вышла вместе со всеми. Она задержалась в домике родственника, а затем вместе с ним отправилась к вечерне и сидела на дальней скамье, сцепив руки на коленях и погруженная в свои молитвы. Виновен Ариэл или нет? Он утверждал, что обвинения — ложь, что это было просто совпадение, что он сам не знает, что произошло. Но кто тогда может рассказать правду? Фил Годвин, который был убит кортиком Ариэла? Или кто-то третий, о ком она пока ничего не знает? Но если это так, то этот третий и мог убить служащего музея! А почему? Неужели из-за того, что Агния начала интересоваться смертью своего мужа?