Одна на Троих

Но я успеваю повернуть шею, чтобы не столкнуться со стеной носом. Прохожусь им по касательной, не ощущая особого удара.

А потом меня цепляют за пиджак со спины и разворачивают вполоборота.

Вспышка камеры телефона.

Да, освещение здесь так себе, – отстранённо отмечаю я.

– Ой, извини, – щебечет тонкий, женский голосок. – Я обозналась! Но со спины ты нереально похожа на девку, которая увела моего парня.

Фокусирую, мой, все ещё не желающий собираться воедино, взгляд.

Девчонка моего роста, с рваной, короткой, темной стрижкой и примерно моей же комплекции. Откуда в ней столько силы?

Она как ни в чем не бывало бросает телефон в сумку, продолжая пристально пялиться на меня.

– Держи! – для чего–то сует мне под нос пару салфеток, выдернутых из держателя.

И сразу же я замечаю, как на белоснежную поверхность одной из них приземляется капля крови.

Блин!

– Я, правда, не хотела! Ну все, пока! – делает она уверенный разворот и, без всяких сомнений, и угрызений совести, выходит из уборной.

Что.

Это.

Было?

Подхожу к зеркалу, осматривая свое отражение – небольшая краснота, с правой стороны. Касаюсь пальцем, ещё раз проверяя нос на повреждения. Нет, не болит. Все нормально.

Беру ещё несколько салфеток, смачивая их в ледяной воде и прикладывая к переносице.

Вот так вот и ходи по приличным местам, чтобы получить элитных тумаков не за что.

В сумке вздрагивает телефон. Соболев. Принимаю вызов.

– Никита Владимирович, простите, через минуту буду.

– Цветочек, точно все нормально? Или мне пора уже связываться с санэпидемстанцией?

– Не–е–ет! – повышаю голос я, а то с него ведь станется.

– Тогда поторапливайся! Жду тебя на парковке.

Вот так вот и не знаешь, где и откуда может прилететь, – продолжаю размышлять я, забираясь в уже знакомого черного монстра.

Соболев окидывает меня беглым взглядом, умело выруливает с парковочного места и строго интересуется:

– Что с носом?

И это при том, что пострадавшая сторона находится с другой от него стороны.

– Все нормально, – увиливаю от прямого ответа я, сильнее отворачивая голову и с преувеличенным интересом глядя в окно.

– Алова, а помнишь, что сказала тебе Марго про меня и про враньё?

Оборачиваюсь, успевая заметить, как в один миг его лицо становится каменным.

– Я. . . , – предпринимаю попытку оправдаться.

– Ты. . .

Он резко жмёт на тормоз, меня дергает вперёд, а на приборную панель улетает и впечатывается живописной кляксой ещё одна моя капля крови.

Чёрт!

Мгновенно выхватываю салфетку из сумки, стирая следы своего преступления, а Соболев стискивает мое лицо с обеих сторон своими руками, не позволяя избавиться от улик под носом.

– Маша, это что за хрень?! !

– Ударилась. Случайно, – смотрю и не верю своим глазам, наблюдая за просто зашкаливающим беспокойством на его лице.

– Где? – отпускает он меня, но тут же, забрав у меня салфетку, начинает подтирать мне нос, как маленькой.

– В туалете, об дверь кабины.

– Алова, мне не нравится твой способ хождения в туалет, неважно какое бы удовольствие ты от него ни получала. Смени его! – все так же жёстко, но с какими–то новыми, ранее не слышанными мной нотками в голосе произносит он.

Это что, сочувствие и жалость?. .

– Больно? – невесомо касается носа, скользя пальцем по боковой его части.

– Нет, – пытаюсь отстраниться я, потому что он уже точно вторгся в мою зону комфорта.

– Да не дергайся ты, – как– то устало вздыхает он, перегибается куда–то назад, доставая полиэтиленовый пакетик со льдом и тут же оборачивая его платком , извлечённым из внутреннего кармана куртки. – Приложи. Не хватало ещё, чтобы на работу ты вернулась с опухшим носом, – заводит он вновь машину. – Цветочек, ты просто какой–то вызов для моей нервной системы, – недовольно бубнит он, выезжая на дорогу.

– Извините, Никита Владимирович, – бормочу уже я, делая глубокий вдох и. . . проваливаясь в умопомрачительное безумие аромата платка Соболева.

Делаю ещё один вдох в желании проверить, что это не обонятельная галлюцинация от сотрясения.

Бред! Там и удара–то, по сути, не было!

Но то, что мне до одури хочется развернуться, оттянуть ворот куртки и уткнуться ему в шею – факт.

Спокойно, – пытаюсь утихомирить я внезапно зачастившее дыхание, –это всего лишь парфюм. Разузнаю какой, куплю и хоть унюхаюсь!

Да!

– Держись рядом со мной, – даёт наставления Соболев, направляясь широким шагом к сюрреалистическому зданию, больше напоминающему космическую станцию. Облицовка из металлических пластин, солнечные батареи покрывающие приличное количество поверхности, и в противовес этому до невозможности ухоженный, свежий, зелёный газон, так резко контрастирующий со стилем хайтек.

Подозрительно принюхиваюсь своим, уже практически пришедшим в себя, носом.

– Цветочек, не усугубляй, – качает головой этот не в меру внимательный босс. – Я лично проведу тебя по самым "грязным" зонам, чтобы ты посмотрела, почему здесь не воняет.

Пристыженно опускаю глаза, семеня за ним.

– И ещё, глазки рабочим не строить, – жёстко припечатывает меня он.

– Никита Владимирович! – вновь вскидываюсь я на несправедливые обвинения, напрочь игнорирующие презумпцию невиновности.

– Спокойно, я просто предупредил, и не нервничай, а то нос опять потечёт.

– Угу, какая забота! – шепотом передразниваю его я, и мы входим на территорию мусоросжигательного завода, который находится в непосредственном ведении господина Соболева.

– Напрямую здесь тебе придется общаться с парой, тройкой людей, но знать в лицо тебя обязан каждый. Пример того, как тесно общалась с работниками Марго, для тебя не показателен, во–первых, совершенно другой характер, во–вторых, у тебя отсутствует её же опыт. Но плюсы у тебя тоже есть, – заключает он и замолкает.

И? Где мои плюсы? Где моя похвала? – ещё с минуту я надеюсь на продолжение, не забывая осматривать все вокруг.

Так же как и в административном здании, проходная, холл, несколько коридорных развилок, а далее мы выходим на площадку, с которой видны несколько уровней, спускающихся вниз как минимум на пять этажей.