Одна на всех или Брачные игры драконов

Я ещё несколько мгновений зачарованно смотрела на открывшийся мне в свете солнца вид, пока дракон не отпустил штору, и та не оборвала узкий луч, после чего всё же аккуратно отпила из листа. Это было немного странно.

— Я хотела спросить: кто такие Саргоны и Артасы?

— А, так это ж кланы. Я вот из Лоранов — лесных драконов. Саргоны — огненные, у них вечно на башке что попало творится. Всклокоченные такие, рыжие или даже красные. Самые буйные, со всеми воюют без конца. Артас — стальные. Их можно отличить по глазам. Сами бледные, будто на солнце не выходят никогда, волосы чёрные, а глаза, наоборот, светлые, даже слишком. Вот таких глаз ни в одном клане не сыщешь. Варгас ещё могут с ними посоревноваться, но уже не то.

Я вспомнила про Сумрака и попыталась вглядеться в нижнюю часть залы, надеясь — и в то же время опасаясь — увидеть его там, бдущего, стерегущего, не сводящего с меня глаз. Но не заметила ни единого намёка на чьё-то присутствие.

Закусив губу, я устроилась поудобнее и, стараясь не смотреть в сторону дракона, бросила:

— Не мог бы ты одеться?

— Как скажешь, — весело отозвался Блейн. — Желание Избранной — закон!

Ага, как бы не так.

Несмотря на мой скептический настрой, дракон всё же натянул широкие коричневые штаны прямо на голое тело, сверкнув филейной частью, а потом поднял и расправил зелёную рубашку, чтобы накинуть её на плечи.

— Так лучше, — кивнула я и продолжила допытываться: — Какие ещё у вас есть кланы?

Дракон охотно продолжил:

— Их всего шесть. Четыре — основные. Ещё говорят: главные или высшие, но это считается невежливым по отношению к остальным. Из них я уже упомянул Саргон и Артас, и остались два: Варгас — ледяные драконы, — я кивнула, вспомнив Аллена. — И Мару — грозовые.

— А… младшие?

— Правильно говорить — побочные, — подмигнул Блейн. — К ним относимся мы, Лораны, и песчаные — Дэраго.

— И как вас всех запомнить, — поморгала я и быстро несколько раз повторила: — Саргон — огненные, Артас — стальные, Мару — грозовые, Варгас — ледяные… Лоран — лесные, Дэраго — песчаные.

Дракон хохотнул.

— Надо же, ни одной ошибки!

— Всё равно через пару часов забуду и всех перепутаю, — с сожалением протянула я. Если уж оказалась в этом странном месте, любая информация может оказаться полезное, тем более, что с драконами мне придётся контактировать ещё долго и… слишком близко.

— Кстати, — приспустив одеяло, я высунула руку и потянулась за своим платьем, лежавшим на соседней куче подушек. — Насколько мне известно, кто-то из вас должен меня… — и запнулась, некоторое время тупо рассматривая узор кружева на платье.

— Оплодотворить, — подсказал дракон.

Я почувствовала, как покраснела.

— Да. И как вы… поймёте, что это случилось?

— Нам не обязательно знать, что само оплодотворение уже произошло. — Дракон говорил буднично, словно рассуждал про варианты бутербродов на завтрак. — После интимного контакта с истинной парой, у драконов появляется особая метка, вот здесь, — он указал на плечо, а потом скинул с него рубашку… и обомлел.

Моё сердце глухо ударило в грудную клетку. На плече у дракона, на загоревшей коже, красовалась горизонтальная полоса, красноватая и выпуклая, словно свежий шрам.

— Это метка? — спросила я, едва шевеля губами. Неужели всё кончилось так быстро?

— Метка, — ошарашенно подтвердил Блейн.

— Как метка? — тупо спросила я, а дракон, вскочив на ноги, сделал несколько пружинящих шагов взад-вперёд, обхватил руками голову и с широкой улыбкой поднял взгляд к потолку.

— А-а-а, — простонал он. — Я, конечно, надеялся, но каковы были шансы!..

Он прыжком приземлился рядом со мной и провёл пальцем по линии.

— Одна полоска проявляется, если дракон встречает свою истинную, от которой сможет иметь полнокровное потомство.

— Что значит полнокровное?

— С самым сильным даром, — коротко пояснил Блейн и продолжил: — Далее ниже появляются родительские метки, с каждым последующим зачатием, одна за другой. У моего деда, которому повезло встретить истинную, почти вся рука была в метках, большая часть которых, правда, при моём рождении уже почернели…

Он задумчиво замолчал, потом усмехнулся и, счастливо посмеиваясь, прикрыл лицо руками. А я наблюдала и не могла уложить в голове, что этот совершенно незнакомый человек, вроде как, предначертан мне судьбой.

— Что значит — почернели? — продолжала я задавать вопросы, чтобы хоть чем-то заглушить того зверя, который начал выть у меня в голове.

Всё это не правда, не правда, не правда! С каждой следующей секундой реальность происходящего давила на меня всё сильнее, и всё сложнее было верить в неё.

— Метка чернеет, когда погибает дракон, ею обозначенный. Я же говорил: мы в своё время много воевали, никому ведь и в голову прийти не могло, что однажды мы просто не сможем больше размножаться.

Я покивала, глядя в одну точку.

— И… что теперь? Второй полосы нет, значит, зачатие не произошло?

Дракон хохотнул, обхватил меня за плечи и прижал к себе. Платье выпало из ослабевших рук.

— Я тебе говорю, как квалифицированный врач: зачатие мгновенно не происходит. Посмотрим через пару дней.

— А сейчас?

— Что — сейчас?

— Что будем делать сейчас?

— Думаю, надо пойти сообщить жрице, что мы выстрелили в небо и попали в аиста.

Я непонимающе сощурилась.

— Пойдём-пойдём, — дракон похлопал меня по лопаткам. — Обрадуем всех. Этот день станет всемирным праздником возрождения расы драконов!

Я смущённо отвернулась и надела платье, после чего встала, поспешно оправляя юбку. Между ног было влажно и неприятно липко.

— Где можно помыться?

— Вон за той дверью, — дракон указал вниз, где самая глубокая тень накрыла зал.

— Я быстро.

Дракон выглянул в окно и прищурился, глядя в сторону солнца.

— Если поторопимся, успеем к обеду.

Я стала осторожно спускаться по мягким ступеням, которые упруго пружинили подо мной. Надо признать, место интересное, и в иных обстоятельствах с радостью провела бы здесь побольше времени, но сейчас хотелось поскорее его покинуть.

— Ничего, я не голодна.

Блейн надел рубашку и догнал меня. Он спускался, даже не глядя себе под ноги, и ловко перепрыгивал то через одну ступеньку, то через две.