Одна ночь меняет все

То, о чём я отказывалась думать все прошедшие дни, воплотилось в реальность. И я совершенно не знала, что мне делать дальше. Самое ужасное, я настойчиво не хотела об этом задумываться и решать эту проблему, если это, конечно, можно было назвать проблемой.

Словно зомби, я встала и направилась к выходу, сжимая забранный обратно у Кристалл листок с результатами анализов в руке.

Подруга догнала меня на полпути, что-то внушая и размахивая своей папкой перед моим лицом. Я поморщилась и покачала головой, не совсем вежливо попросив её заткнуться.

Если конец света существовал, то он наступил для меня сегодня. Я была беременна. Кажется.

Но почему я ничего не чувствовала по этому поводу? Внутри была абсолютная пустота. Будто бы я уже подсознательно ожидала чего-то подобного. Это как чёртов ком из ошибок, когда одна влечёт за собой другую, а та другая - очередную. Но как же остановиться и не наделать новых?

Впрочем, уже вечером, дома, я вышла из оцепенения. Кристалл настойчиво предлагала заехать в аптеку и купить пару тестов на беременность, но я посмеялась, сказав, что навряд ли анализ крови может быть ошибочным. Подруга пыталась как-то растормошить меня, но я сказала, что хочу побыть одна, и она, как всегда проявив деликатность, уехала. К ужину я не спустилась, чем вызвала очередной поток недовольства от Андре. Но мне было плевать.

Сидя на кровати, я зомбировала взглядом развернутый лист скомканной мною бумаги. Вещественное доказательство моего положения лежало прямо передо мной. Чем быстрее я решу, что делать, тем лучше.

Спуститься вниз и сказать матери, что теперь у неё есть хороший шанс почувствовать, каково это - быть объектом реального, а не мнимого скандала? Нет, я ещё не была готова столкнуться с её реакцией на эту новость. Да и какой она будет - эта реакция?

Мысль об аборте я отбросила сразу. Я никогда не принадлежала к тем людям, кто яростно порицает аборты, однако для себя я давно поняла, что ни за что не решусь на подобное.

Отказаться от ребёнка, родить и отдать его в приют или на усыновление - я не могла вынести подобной мысли так же, как я не могла вынести мысли о самой себе с ребёнком на руках, не окончившую школу и без образования. Всё моё тщательно спланированное будущее было перечёркнуто одним неосмотрительным поступком.

Наконец, утерев слёзы, я приняла решение.

Дождавшись, пока дом погрузится во мрак, а время отсчитает начало новых суток, я тайком пробралась в гараж, дрожащими руками завела машину и поехала в центр Майами. Пришлось немного попетлять по улицам, прежде чем я нашла то, что искала.

Перед зданием была небольшая толпа. Недолго потолкавшись в очереди, я попала внутрь. Сразу же громкая музыка ударила по моим ушам, заставляя зажмуриться и сжать пальцами виски в попытке унять головную боль, но ничего не вышло. Я чувствовала себя разбитой, как никогда.

Публика в "Шоколаде" пила, веселилась, общалась и танцевала, несмотря на то, что сегодня даже не выходной. Чудом не навернувшись на винтовой лестнице, я спустилась в главный зал. Мой взгляд скользил по толпе, выискивая знакомую подтянутую фигуру с копной тёмных волос и изумрудными глазами, но его не было.

Не желая сдаваться, я направилась к бару, прокладывая себе дорогу локтями и бесцеремонно расталкивая веселящуюся толпу. Моё подавленное состояние и растущее отчаяние придавало мне сил.

– Эй, вы не... эммм... ты не видел Эйвана?
– пытаясь перекричать музыку, спросила я у обслуживающего нас в ту ночь бармена.

Парень, наливая кому-то бокал пива, пританцовывал за стойкой и подпевал играющей в клубе музыке. Я помнила, что Эйван говорил что-то про связи. Если этот бармен наливал ему алкоголь, значит, они были неплохо знакомы. Вероятно?

Парень отрицательно замотал головой, не прерывая своего занятия.

– А когда он здесь появлялся в последний раз?
– отчаянно прокричала я.

Бармен пожал плечами и кинул подставку с рекламой клуба на стойку, опуская сверху бокал с пивом и подвигая его клиенту.

– Крошка, зачем тебе какой-то Эйван?
– парень, делающий заказ, обернулся ко мне и выразительно задвигал бровями.
– Может, я сойду?

Я с ужасом посмотрела на него и замотала головой, быстро отходя от барной стойки.

И что мне делать? Сдаться и уйти? Я закрутилась на месте, всё ещё надеясь найти его здесь.

Ноги сами собой принесли меня к лестнице, ведущей на крышу. Молясь, чтобы меня не застукали и не выпроводили к выходу, я, оглядываясь по сторонам, быстро взбежала по ней и скользнула в коридор подсобки. Глаза привыкали к полумраку, головная боль чуть поутихла, стоило мне выйти из зала, наполненного орущей музыкой. Спотыкаясь на каждом шагу, я поднялась на крышу.

Ночь была ветреной.

Крыша – пустой.

И только два одиноких бокала с недопитым шампанским, стоящих на кирпичной трубе, говорили о том, что здесь недавно кто-то был.

Сердце ухнуло куда-то в район пяток, затем взлетело почти к самому горлу и застучало интенсивнее.

Нет, нет, нет. Я отрицательно затрясла головой. Только не это. Схватившись за грудь, я попятилась.

Вновь оказавшись в тёмном коридоре, я застыла. Справа был выход в зал, слева - вход в vip-комнату. Сжав пальцами переносицу, я зажмурилась, сдерживая слёзы. Господи, я не знала, что мне делать!

Поколебавшись ещё с минуту, я, наконец, медленно двинулась влево.

Дверь.

Рука легла на ручку и осторожно повернула её.

Закрыто или нет?

Щёлкнул язычок замка, и дверь приоткрылась.

Приглушённый верхний свет осветил две фигуры, мужскую и женскую, переплетённые на чёрной кожаной кушетке...

10

Они ещё не успели до конца раздеться. Стройные ноги девушки в тёмно–синих джинсах обхватили торс полуобнажённого парня, нависшего над ней. Какие–то его действия заставили её громко застонать, и я инстинктивно отступила обратно в коридор. Пальцы всё ещё крепко сжимали ручку двери. Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. И хотя было понятно с самого начала, что может ожидать меня за дверью vip–комнаты, все равно я глупо и безнадёжно надеялась, что ошибаюсь.

Ноги уже были готовы унести меня обратно, вниз по лестнице, прочь от этого места, от этой боли, от всего. Но реальность такова: у меня проблема, от которой невозможно убежать или сделать вид, что её не существует. Она не пройдёт сама собой и не исчезнет.

И тот, кто сейчас находился в этой комнате, он имел право знать, имел право понять, к каким последствиям привели наши неосмотрительные действия.

Что мне делать?

Уйти и дать им закончить? Или прервать?

Стоять за дверью и ждать – это выше моих сил. Поэтому, собрав остатки воли в кулак, я тихо позвала, надеясь, что меня услышат: