Одна ночь

Очевидно, это гребанная глупость. Глупо было позволить ей втянуть меня в преступления несколько лет назад. Глупо доверять ей все это время…

Если я быстро не предприму чего-нибудь, она убьет меня. Как долго я смогла бы заговаривать ей зубы?

Я сделала еще одну попытку и отступила. Пила была в паре шагов от меня…

— Не двигайся, — я замерла, но не из-за Пэм, а из-за того, что это был другой голос.

Пэм медленно обернулась, глядя на кого-то позади себя в коридоре.

— Брось оружие, — я узнала этот раздражающий голос.

Фрэн.

— У тебя нет шансов, бабуля, — Пэм подняла пистолет.

Раздался хлопок, самый громкий звук, который я когда-либо слышала. Словно в замедленной съемке я наблюдала, как тело Пэм подлетело и приземлилось рядом с кроватью.

Кровь струилась из раны, размером с бейсбольный мяч.

Фрэн стояла в дверном проеме. Она держала винтовку двенадцатого калибра, из ствола которой шел дым.

— Боже мой, Фрэн!

Она уронила оружие и упала на колени, схватившись за больную руку. Ее гипс частично был снят.

— О, Фрэн, — очевидно, она собиралась в спешке. Я видела, где она разрезала его ножницами или еще чем-то. — Как ты узнала? — спросила я.

— Я пришла вернуть книгу и услышала разговор. У меня было плохое предчувствие. Знаешь ли, у меня чутьё на подобное. А теперь перестань задавать глупые вопросы и убедись, что эта психованная мертва. Ты мало читаешь, верно? Они всегда вскакивают и пытаются зайти на второй круг.

Ради успокоения Фрэн я подошла и опустилась перед своей подругой.

"Она тебе не подруга, Айви. И никогда ей не была…"

Но глядя на Пэм, из груди которой сочилась кровь, словно бурный поток, лежащую с широко открытыми глазами, искривленным в болезненной гримасе ртом, чувствовала, что горюю по ней.

Я оплакивала подругу, которой считала ее. Подругу и сестру, которую хотела всегда, но не имела.

— Она мертва, Фрэн, — глухо произнесла я.

Фрэн стиснула зубы, прижимая свою раненную левую руку к боку.

— Я вызову скорую, — сказала я, взяв свой телефон.

Когда я обернулась на Фрэн, она была белая, словно полотно. Смотрела на тела на полу.

— Ой. Я объясню это позже, — сказала я, держа телефон рядом с ухом.

***

Когда прибыла полиция, они долгим взглядом окинули три мертвых тела и раненую старушку, уложили меня на землю и надели наручники.

Это было лучшее в мире чувство.

Я жива. Делани невиновна. И больше нет причин для лжи.

Как только копы подъехали к участку со включенными сиренами, нас встретила толпа репортеров. Впервые в жизни я была рада увидеть их.

Когда меня вывели из машины и повели к участку, вспышки и миллион вопросов окружили нас…

Не думаю, что они рассчитывали на комментарии, но я посмотрела прямо в первую камеру.

— Меня зовут Андреа Игон, — сказала я, — Возможно, вы слышали это имя прежде…

ЭПИЛОГ

Год спустя

Двери тюрьмы захлопнулись за моей спиной. Приветственный звук, который я надеюсь больше не услышать. Как только я вышла на улицу, глаза ослепило от яркого солнечного света, а ветер охладил лицо.

Когда меня посадили, был октябрь, как и сейчас.

Словно я ничего не пропустила.

Но глубоко внутри я знала, что это неправда.

— Мама! — Делани бежала, темные волосы развевались словно прекрасный воздушный змей. Она бросилась в мои объятия, навалившись всем весом. Я удержала ее, оставаясь сильной ради моей малышки, как и полагается матери. — Мама… — повторила Делани со слезами на глазах. Внезапно она выпрямилась, поправила прическу, изменив поведение, как только осознала, что рядом с нами находятся репортеры.

"Что-то меняется, но некоторые вещи остаются неизменными", — подумала я, улыбаясь.

— Я тоже соскучилась, — произнесла я.

Мне довелось провести в тюрьме триста шестьдесят девять дней. Не так много, если учесть, что я сделала.

Но поскольку в момент преступления я была ребенком, находящимся под влиянием "безумной преступницы", суд оказался снисходителен ко мне. По их мнению, настоящий убийца был мертв и похоронен.

Сложно было думать о Пэм как об "убийце — психопатке", но такой она оказалась. Фрэн выступила в качестве свидетеля, а ложные улики доказали вину Пэм, а меня сделали всего лишь жертвой обстоятельств в деле об убийстве Тимоти и Робина.

Реальный срок плюс два года условно.

И в очень подходящее время, поскольку через два года Делани получит наследство в пять миллионов.

Мы уже обсудили ее планы — они были небольшими и осмысленными. Она всегда была умнее меня. Она хотела потратить деньги на оплату художественной школы и купить дом подальше от Индианы для нас двоих. Но в ближайшие два года нам придется задержаться здесь из-за условного срока. Но меня это не волновало.

Что угодно, только не тюрьма. И все лучше, чем быть мертвой.

— Сэм ждет в машине, — сказала Делани. Я заметила, что она набрала вес. Выглядела более здоровой и счастливой, чем в нашу последнюю встречу.

Разлука с ней чуть меня не убила, но я знала, что ее отец и Сэм хорошо о ней позаботятся.

— А твой отец? Он тоже пришел? — спросила я, позволяя Делани отвести меня к машине Сэм на парковке.

— Нет. Ты же знаешь, какой он. Но ничего, переживет.

Я знала. Майкл не поддержал меня, разозлился, как бы я не пыталась объяснить. Если бы это полностью зависело от него, думаю, он запретил бы мне общаться с Делани. Но, судя по письмам Делани, Сэм отстаивала мои права. Она говорила, что все девушки нуждаются в матерях, и лучше предоставить выбор Делани.

Делани не говорила Майклу о своих планах покинуть город, когда ей исполнится восемнадцать лет, и она получит наследство, но мы перейдем эту черту, когда будем готовы…

— Привет, Сэм, — я улыбнулась жене бывшего. Она сидела на пассажирском сиденье своего "бимера" с идеальной прической и безупречным макияжем. — Прекрасно выглядишь, — сказала я ей.

— А ты выглядишь… довольной своей свободой, — сухо произнесла она.

— Пожалуйста, только не говори, что я поведу, — я указала на пустое водительское кресло.