Одна откровенная ночь

— Мы идем к прабабушке.

Он кричит от возбуждения, заставляя меня улыбнуться.

— Пошли.

Я хватаю его за маленькую ручку и делаю несколько шагов, но резко останавливаюсь, от того, что кто-то зовет меня.

— Мистер Харт!

Я бросаю на своего мальчика вопросительный взгляд, но его лицо невозмутимо. Гарри пожимает плечами.

— Я не мог сосредоточиться на рисовании.

— Значит, ты заставил детей снять носки.

— Верно.

Я ничего не могу с собой поделать и улыбаюсь.

— Мистер Харт!

Поворачиваюсь к спешащей к нам учительнице Гарри. На ней надета цветастая юбка, которая колышется вокруг лодыжек. Мятая юбка.

— Мисс Филлипс, — вздыхаю я, демонстрируя усталость.

— Мистер Харт, я знаю, что вы очень занятой человек…

— Правильно, — обрываю я.

Она нервно переминается с ноги на ногу. Неужели покраснела? Изучаю ее испытывающим взглядом. Да, она покраснела и теперь нервно ерзает.

— Что ж, — она поднимает руку, а в ней куча разноцветных носков, — я нашла их в туалете для мальчиков. В корзине.

Краем глаза примечаю, как мой мальчик с отвращением разглядывает груду материи.

— Ясно, — задумчиво говорю я.

— Мистер Харт, это действительно становится серьезной проблемой.

— Позвольте мне предположить, — задумчиво начинаю я, отводя взгляд от перекошенного лица Гарри. — Думаю, вы считаете, что это становится неприятностью.

— Да, — решительно кивает она, глядя на моего мальчика. А потом нежно улыбается и произносит. — Гарри, дорогой, нехорошо воровать чужие носки.

Лицо Гарри становится угрюмым, но я вмешиваюсь прежде, чем он ответит. У него лишь одна дурная привычка. Всего лишь одна. И я рад, что прекрасные качества Оливии доминируют в нем, затмевая мою тьму.

— Мисс Филлипс, Гарри, терпеть не может разные носки. Я говорил вам об этом, но повторюсь еще раз. Попросите родителей следить за носками своих детей. Это ведь не трудно. И почему они позволяют своим чадам выходить из дома в разных носках — загадка. Думаю, это замечательное решение проблемы.

— Мистер Харт, я не в том положении, чтобы диктовать родителям.

— Тем не менее, вы высказываете это мне.

— Но…

— Я еще не закончил. — Обрываю ее жестом руки. — Вы придаете слишком много значения этому. Просто попросите родителей следить за носками своих детей. — Обнимаю Гарри за плечи и веду его прочь. — И мы больше не будем возвращаться к этой теме.

— Согласен, — добавляет Гарри, прижимаясь к моему боку. — Спасибо, папочка.

— Не надо благодарить меня, милый мальчик, — тихо говорю.

Я сам часто проверяю лодыжки людей, поэтому задумываюсь, не из-за меня ли у Гарри появился этот пунктик. В любом случае мир нуждается в избавлении от разных носков.

— Где мой мальчик? — доносится из коридора счастливый голос Жозефины, когда мы заходим. Я наблюдаю, как Гарри снимает конверсы и аккуратно ставит их на полку.

— Я здесь, прабабушка! — отвечает он, кладя рюкзак рядом с ботинками.

Жозефина вытирает руки кухонным полотенцем, а на ее прелестном лице появляется счастье.

— Добрый вечер, Жозефина, — приветствую ее, снимая пиджак и вешая его на крючок, аккуратно разглаживая. Чудесная бабушка Оливии целует меня в щеку, а следом повторяет тоже с Гарри.

— Сколько сегодня? — спрашивает она.

— Пять.

— Пять.

Я киваю в подтверждение, заставляя ее пробормотать что-то о позоре. Она права.

— Люблю, когда ты приходишь.

Своими темно-синими глазами она смотрит на Гарри, а он улыбается. Он всегда улыбается прабабушке.

— А как поживает мой замечательный мальчик?

— Прекрасно, спасибо. — Он бросается в ее распростертые объятия и крепко прижимает к себе. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, бабушка.

— Ах ты, дамский угодник, — смеется она. А затем берет Гарри за щеки и сжимает их. — Ты красивый, хороший мальчик. — Когда Жозефина хватает его за руку и ведет на кухню, Гарри продолжает улыбаться. — Я испекла твой любимый пирог, — говорит она.

— Перевернутый ананас?

Гарри вне себя от счастья, и это заметно по его обрадованному тону.

— Да, дорогой, но дядя Джордж тоже обожает его, поэтому придется поделиться.

Я следую за ними, улыбаясь как сумасшедший. Жозефина показывает Гарри на стул.

— Привет, Джордж, — произносит Гарри, окуная палец в пирог. Я не единственный, кто вздрагивает. Джордж выглядит испуганным.

Старик откладывает газету и смотрит на Жозефину, которая пожимает плечами. Так что я вмешиваюсь.

— Гарри, это невежливо, — ругаюсь я. Это особенно трудно, когда он облизывает свои маленькие пальчики.

— Прости, папочка.

Он стыдливо опускает голову.

— Я смотрю на этот пирог уже двадцать минут. — Джордж берет сервировочный нож и начинает нарезать его. — Бабушка Жозефина тоже отчитывает меня, если я лезу руками в пирог.

— Но так же вкуснее! Хочешь попробовать, папочка? — интересуется Гарри, беря тарелку со стола. Затем он кладет на колени салфетку и смотрит на меня. Я сажусь рядом с ним, нежно ероша его волосы.

— С удовольствием.

— Папа не против, Джордж.

— Все хорошо, малыш.

Я замечаю, как Джордж протягивает мне кусочек знаменитого ананасового пирога Жозефины. Тарелка стоит немного не ровно, и я слегка подправляю ее. Ничего не могу с собой поделать, привычка. Когда мой мальчик видит, что я тоже кладу салфетку на колени, он радостно улыбается.

Он само совершенство.

Мой мальчик идеален по всем критериям: умен, нет никаких симптомов ОКР, ну кроме пунктика с носками. Но у каждого свои демоны. Я чертовски сильно горжусь им. Подмигиваю сыну и веселюсь, когда Гарри пытается сделать то же, но вместо одного глаза моргает двумя. Ладно, он продвинулся не во всех аспектах.

— Итак, мой красавец.

Жозефина садится рядом с Гарри, подвигая к нему ложку, жестом предлагая взять ее, но тут же хлопает себя по запястью, когда он хмурится, и кладет ложку на место.