Одна – здесь – жизнь
Шрифт:
227
Она была бледной – и все-таки розовой,
Малюткой – с пышными волосами, (фр.)
228
Все-таки розовой (фр.).
229
Она была бледной – и все-таки розовой (фр.).
230
Ее смех был так близок к слезам – а слезы так близки к смеху, – хотя я не помню, чтобы видела их льющимися. Можно было бы сказать: ее глаза были слишком горячими, чтобы дать слезам пролиться, что они сразу высушивали их. И потому эти прекрасные глаза, всегда готовые плакать, не были влажными, напротив: блестя слезами, они излучали жар, являли собой образ, излучение тепла, а не влажности,
И все же —
Прекрасные, прекрасные, подобные виноградинам; и уверяю вас, они были обжигающими, и при виде ее хотелось смеяться – от наслаждения! Это и есть, вероятно, – «плакать жаркими слезами»? Значит, я видела человеческое существо, у которого слезы были действительно жаркими. У всех прочих – у меня, у остальных – они холодные или теплые, а у нее были обжигающие, и так силен был жар ее щек, что они казались розовыми. Горячие, как кровь, круглые, как жемчуг, соленые, как море.
Можно было сказать, что она плакала по-моцартовски. (фр.)
231
Эдмон Абу… в «Горном короле»:
– Какие у нее были глаза, любезный господин! Ради вашего же спокойствия желаю вам никогда не повстречать подобных! Они не были ни синими, ни черными, но цвета особенного, единственного, нарочно для них созданного. Они были темными, пламенными и бархатистыми, такой цвет встречается лишь в сибирских гранатах и в некоторых садовых цветах. Я вам покажу скабиозу и сорт штокрозы, почти черной, которые напоминают, хотя и не передают точно, чудесный оттенок ее глаз. Если вы когда-нибудь бывали в кузнице в полночь, вы должны были заметить тот странный коричневый блеск, который отбрасывает стальная пластина, раскаленная докрасна, вот это будет точно цвет ее глаз. Вся мудрость женщины и вся невинность ребенка читались в них, как в книге; но это была такая книга, от долгого чтения которой можно было ослепнуть. Ее взор сжигал – это так же верно, как то, что меня зовут Герман. Под таким взглядом могли бы созреть персики в вашем саду, (фр.)
232
Я никогда не видела розового жемчуга, но утверждаю, что ее лицо было еще розовее и еще жемчужнее. (фр.)
233
Китайцы узнают время по кошачьим глазам (фр.).
234
Шаловливость (фр.).
235
Причуда (нем.).
236
Прогулка, путешествие (нем.).
237
Не помню, чтобы я ее целовала, кроме поцелуев обычных, почти машинальных, при встрече и прощании. И вовсе не из-за дурной – или хорошей – стыдливости; это было – так же, как с «ты»: я слишком любила ее, все прочее было меньше.
Ибо когда не любят, поцелуй говорит настолько больше, а когда любят – настолько меньше; сам по себе он недостаточен. Пить, чтобы пить вновь. Поцелуй в любви – это морская вода во время жажды. (Морская вода или кровь – хороши для потерпевших кораблекрушение!) Если это уже было сказано – повторю. Потому что главное – не новое сказать, а найти единственно верное слово.
Я предпочитала не утолять жажду вообще.
И еще одна вещь, о которой никогда не писали, несмотря на ее очевидность: поцелуй в любви – дурной путь, ведущий к забвению. От любимого, но не к любимому. Начинают с поцелуя души, продолжают поцелуем уст и кончают поцелуем – поцелуя. Уничтожением. Но я часто обнимала ее братски, покровительственно, чтобы немного оградить от быта, от холода, от ночи.
…Моя малютка, которой я не позволяла возвращаться одной. Да я просто не думала об этом – ибо оно было – эта реальность между такими, как мы. (Эта безысходность.) Только теперь, спустя пятнадцать лет, я вспоминаю обо всем, исполненная
благодарности за то, что тогда все это не приходило мне в голову, (фр.)238
Оно было ее постелью, ее гнездом, ее конурой, (фр.)
239
Коробкой сюрпризов (фр.).
240
Безымянные (фр.).
241
Поднимайтесь! Поднимайтесь! Умрите! Умрите! (фр.)
242
Сокровище (фр., нем.).
243
Хорошим манерам, умению держаться, поведению (фр.).
244
Колибри (фр.).
245
Примерная маленькая девочка и милый чертенок. Вся моя маленькая Сонечка – безмерно – похожа на графиню де Сегюр. Недаром они соотечественницы! (фр.)
246
«Волшебные сказки» (Розовая библиотека) (фр.).
247
Самцы и самки (фр.).
248
Все женщины находили ее безобразной,
Но все мужчины были от нее без ума… (фр.)
249
Я никогда не знала в точности, каковы были ее отношения с мужчинами: были ли они тем, что называют любовными связями, или иными узами. Но мечтать ли вместе, спать ли вместе – а плакать всегда в одиночку, (фр.)
250
Вот – человек! (фр.)
251
И не однажды сквозь стеснительный лик
Первого консула
Проглядывало чело императора, (фр.)
252
Просто – голова (фр.).
253
Факельного шествия (нем.).
254
Предначертанным звездами (нем.).
255
Мрачный красавец (фр.).
256
Девушка и смерть (нем.).
257
«Стансы Малибран».
258
Разве не знала ты, неосторожная актриса,
Что от исступленных криков, которые выходили
из твоего сердца,
Твои исхудалые щеки запылают еще ярче?
Разве не знала ты, что, касаясь воспаленно чела,
Твоя рука с каждым днем становилась все горячее
И что любить страдание – значит искушать Бога? (фр.)
259
Эрнст Легуве. «Шестьдесят лет воспоминаний – Малибран». «Несмотря на то что сама она была воплощенная жизнь и одной из главных черт ее характера было очарование – ее никогда не покидала мысль о смерти. Она всегда говорила, что умрет молодой. Порой, словно ощущая некое леденящее дуновение и чувствуя, как тень иного мира прикасается к ее душе, она впадала в ужасную меланхолию, сердце ее тонуло в потоке слез. У меня перед глазами стоят сейчас слова, написанные ее рукой: “Приходите ко мне немедленно! Я задыхаюсь от рыданий! Все мрачные видения столпились у моего изголовья и смерть – впереди всех…”» (фр.)
260
Любите друг друга, вы, прежде любившие меня оба, и иногда, при поцелуе, произносите мое имя (фр.).
261
Я верю ночам! (нем.)
262
Царство (фр.).
263
Жизнь (фр.).
264
Мое царство. Твое царство (фр.).
265
Царством, окончанием ее мира (фр.).
266
Установленного порядка (фр.).