Одна жажда на двоих

Глава 13. Влад

Он не тронулся с места. Не посмотрел Стефану вслед. Сидел и ждал. Лина вернётся. Нет смысла за ней бегать. Придёт. А он привык ждать, ему не впервой.

Она зашла в разгромленный домик, когда солнце начало садиться за горизонт — красное, под стать всему, что случилось. Села рядом на пол, но прикасаться к Владу не стала.

— Ты ведь не случайно оказалась между нами? — голос его слишком громко прозвучал в тишине. На Лину он не смотрел. Не было нужды. Не уверен был, что она ответит. Но теперь он хотел бы знать правду. Не закрывать глаза. Страха в нём больше не осталось.

Хватит прятаться, как трусливому страусу. Голова в песок, голова в асфальт… Больше нет нужды закрывать глаза и страшиться.

— Что из твоей истории правда?

Она молчала. Долго. Думал, уже и не ответит.

— Всё правда, — сказала спокойно, даже отстранённо. — Я тебе не лгала. Не договаривала — другой вопрос. Знаешь, что в тебе плохо?

Он молчал. Ждал. Если она хочет его раздавить окончательно — сейчас самое время это сделать.

— Ты слишком доверчив. Готов верить всему. Ты ведь даже не проверял, правда? Кто я, что я, откуда взялась… Это в тебе и подкупало. Стефан — тот проверил. Пробил, — усмехнулась она невесело. — Только и там не оказалось скрытых колодцев. Про историю с Кирпичом он не знал, а всё остальное — как есть. Элина Волконская. Восемнадцать. Сирота. Выживала, как могла.

Влад снова молчал. Чувствовал: она наконец-то всё скажет. И не ошибся.

— Встретились мы не случайно. Мне нужны были деньги, чтобы жить. Их предложили за тебя. Я согласилась. Только всё пошло не так. Не по сценарию. Меня Кирпич нашёл. Отец мой, — и снова яд в её голосе. А потом опять ровно, как по накатанной и хорошо отполированной автомобильными шинами трассе: — Смешал карты. На время. Я даже рада была. Ты и Стефан в его личном списке шли под номером один. Правда, с Нейманом он меня не знакомил. Но именно с ним я сама пошла знакомиться, когда папка отдал Богу душу.

— Почему не пришла ко мне? — Влада начинало потряхивать.

— Потому что. Ты был дичью. А мне нужна была защита. Стефан мог её дать. Ты — нет. Не потому что слабый. Тут другое…

Она снова не договаривала, но Влад опять шкурой ощущал: она договорит до конца. Может, потому что они не дома. И тут ей ничего не угрожает.

— Я точно знала, как его зацепить. Играла. А потом всё запуталось. Смешалось…

— Ты влюбилась в него, да? — Влад сдерживался, чтобы не стучать зубами. Здесь жарко, а он словно промёрз изнутри.

— Для таких, как я, любовь — это роскошь. Непозволительное чувство, за которое приходится платить слишком дорого. Но да. Вы нравились мне оба. Каждый по-своему. Разные, но тем больше драйва. Но, наверное, без него бы я смогла. А без тебя не получалось. С ним приходилось играть, с тобой я могла быть собой. Но если вас на внутренние весы положить, вряд ли бы какая-то из сторон перевесила. А так… я шпионила за тобой и предавала. Со Стефаном в этом плане было проще.

— Для кого ты шпионила, Лина? — Влад спрашивал и уже знал ответ. С уверенностью в девяносто процентов. Десять оставлял для воли случая. И на то, что мир не настолько уродлив и жесток. Что не всё ещё потеряно.

Она молчит, а затем вздыхает сокрушённо.

— Трудно придётся тебе, Влад. И вряд ли ты сможешь это исправить. Это настолько страшный человек, что сопротивляться почти бесполезно. Я спрыгнула. Думала, Кирпич — какой-никакой выход из дурацкой ситуации. Плохо, что деньги взяла. Но даже если бы вернула, это ничего не изменило бы. Она б нашла способ дотянуться.

— Моя мать, — Влад уточнил, хоть и не было в том нужды.

— Ты никогда и ничего не добьёшься. Будешь без конца падать и проваливаться. До тех пор, пока не начнёшь плясать под её дудку. Не знаю, любовь ли у неё такая к тебе, другие чувства… Мне без разницы. Только… ты береги себя, ладно? Это она пришила папульку моего. Не собственноручно, конечно же. Никаких доказательств у меня нет, только чуйка. А она меня редко подводит. Тому было две причины. Какие-то личные счёты — я подслушала, как они ругались. Кирпич верил, что бессмертный. С наследством расставаться даже по завещанию не спешил. Да я не особо и надеялась. Мне пофиг. Я сорная трава, хоть и княгиня, возможно. Выживу где угодно. А вторая причина — это ты. Помнишь, ты меня замуж звал? Так вот. Она не допустит. Любыми путями. Я не та партия, понимаешь?

Влад понимал. А ещё понимал, что устал смертельно. От этой возни. От козней. От подковёрных интриг.

— Давай убежим? — предложил он, ни на что не надеясь. Лина только покачала головой.

— Это ничего не решит. Да и не хотела бы я ей дорогу переходить. Прощай, Влад. Прости за всё. Не держи зла. Кажется, я вас любила. Тебя и Стефана. Одинаково сильно, хоть и по-разному.

Она походила сейчас на девочку. Потерянную. Придавленную обстоятельствами. Запуганную до смерти, хоть и бодрилась. Она умела не показывать свой страх. Сильная, несмотря на всю свою хрупкость.

Влад смотрел, как она поднимается и собирает вещи. Освобождает от хламья чемодан.

— Я никуда тебя не отпущу, слышишь? — сказал он и, поднявшись, сжал её в объятиях. Сжал до дрожи, до боли.

Лина подняла глаза. Покачала головой.

— Меня не удержишь. Я ветер. А ты… береги себя, ладно? Я не умею, но буду за тебя молиться. Отпусти. Так будет правильно. Может быть, потом, когда-нибудь мы встретимся вновь. Земля круглая. Мало ли…

И Влад понимал: соединить их может только смерть. Той, что устроила для него ад. И понимал: у него не хватит духу сделать это. Она всё же его мать.

Лина уходила, а он смотрел ей вслед. Девушка-жажда, девушка-загадка. Та, что сумела пробраться слишком глубоко. Уходила и уносила с собой ваниль и карамель, иллюзии и мечты.

Уходила, чтобы навсегда остаться в его памяти такой: тонкой, хрупкой, очень ранимой на вид.

Вовсю светила луна. И Влад видел: туманный ореол касался Лининых волос, а за спиной, там, где сходились острые лопатки, тихо шуршат перьями кроваво-красные крылья с чёрной траурной каёмкой.

Больше Влад никогда её не видел.

Элину Волконскую нашли на съёмной квартире в ванной с перерезанными венами. Но он не верил в эту чушь: она бы так никогда не поступила. Слишком сильная, чтобы сдаться и умереть.

И тогда Влад понял: либо он, либо мать. Другого не дано.

А ещё он знал: если бы не Нейман, он бы не очутился в этом аду. Отец смог бы её сдержать, как делал это не раз. Он имел над ней власть.

Всё летело к чёрту. В тартарары. Рушился бизнес, всё валилось с рук.

И Влад понимал: в этом есть и его вина, Стефана Неймана. Человека, который был ему другом. Который отказался от него, подставил, бросил в тяжёлую минуту. И ненависть росла во Владе в геометрической прогрессии, заполоняла всё, мешая здраво мыслить.

В нём ширилась и разрасталась новая, небывалой силы жажда: уничтожить тех, кто сделал его жизнь невыносимой, разрушил всё, к чему он стремился, убил ту, что стала его любовью и наваждением.

Мать и Нейман. Он засыпал и просыпался с их именами на устах и вынашивал планы мести. Зациклился и не хотел больше ни о чём думать.

Больше он не боялся снов и кошмаров. Засыпал без света — побил все ночники в доме.

Кошмары — это не сны. Монстры — это люди, которые его предали и превратили жизнь в демонический ад.