Однажды на краю времени (сборник)

Потом он ушел.

А я остался.

Дело было за мной. Два возможных будущих лежали бок о бок на моем столе, и я мог выбрать любое из них. Вселенная по природе своей нестабильна в каждом мгновении. Если бы не были возможны парадоксы, никто не стал бы тратить силы на то, чтобы предотвратить их. Старик доверил мне взвесить все существенные факторы, принять верное решение и жить с его последствиями.

Это было самое жестокое, что он когда-либо проделывал со мной.

Мысль о жестокости напомнила мне о глазах Старика. Глаза – настолько глубокие, что в них можно утонуть. Глаза – настолько темные, что нельзя сказать, сколько трупов погребено в них. И после стольких лет работы с ним я все еще не могу сказать, это глаза святого или самого черного человека на свете.

Передо мной – две памятные записки. Я потянулся за одной, помедлил, убрал руку. Внезапно выбор перестал казаться мне столь уж простым.

Ночь была противоестественно тиха. Словно бы все в мире затаило дыхание в ожидании моего решения.

Я потянулся за памятными записками.

Я выбрал одну.

Цыганский вор

Среди двух десятков заснеженных гор единственной движущейся точкой был глаз Ворона. Небо было синее, воздух морозный. Борода у Ворона заиндевела. Извилистая дорога убегала вдаль – черная, сухая и пустынная.

Наконец, убедившись, что больше на дороге никого нет, Ворон опустил бинокль. Спуск к шоссе был крут. Ворон трижды падал, пока пробивался и оскальзывался между сугробами. Грузовик ждал его, работая на холостом ходу. Он потопал по гудрону, чтобы сбить с ботинок снег, и забрался в кабину.

Энни смотрела, как он закрывает дверцу. Она улыбнулась ему тепло и приветливо, однако в этой улыбке промелькнул страх перед мужчиной – стремительно, словно зеленый луч на закате, исчезающий так быстро, что ты и не увидишь его, если не знаешь, что он там есть. «Это же был не я, детка, – хотел он сказать. – Никто и никогда больше не поднимет на тебя руку». Однако он ничего не произнес. Можно наплести с три короба, и кто тебе помешает? Пусть она судит его по его поступкам. Ворон не сильно-то верил в слова.

Он тяжело опустился на сиденье, захлопнул дверцу.

– Чертовски холодно, – заметил он. И прибавил: – Как они там?

Энни пожала плечами.

– Снова проголодались.

– Они вечно голодные.

Но Ворон все равно вытащил из-под сиденья плетеную корзину для пикника. Вынул из нее дохлого щенка и опустил стекло, отделявшее кабину от кузова грузовика. Затем, хрустнув запястьем, швырнул мертвое животное вглубь кузова.

Чудовища, сидевшие там, принялись драться за подачку, отпихивая друг друга к стенкам и рыча в бездумной ярости.

– Как эти твари борются за жизнь! – Он резким движением снял машину с ручника и покатил вниз.

Ради сохранности груза печка у них работала на полную, и уже через несколько минут Ворон начал потеть. Он зубами стянул перчатки, мотнул головой, отбросив их на приборную панель к уже лежавшей там вязаной шапке. Затем расстегнул пальто.

– Ты мне не поможешь?

Энни потянула за рукав, чтобы он смог высвободить руку. Он подался вперед, она стянула пальто и отложила в сторону.

– Спасибо, – сказал он.

Энни ничего не ответила. Ее руки скользнули по его коленям и расстегнули молнию на брюках. Ворон ощутил, как твердеет член. Она расстегнула ремень и потянула вниз плавки. Она склонилась и обхватила его ртом. Грузовик под ними загромыхал.

– Знаешь, детка, это действительно небезопасно.

– Безопасно. – Ее рука сжала его так, что он едва не попросил ее остановиться. Но все же передумал. – Никогда у меня не было разбойника, и с ним я в полной безопасности.

Она провела языком по члену и пососала мошонку. Ворон затаил дыхание. «Какого черта, – подумал он, – отказываться от такого?» Хотя все-таки не стоит сводить глаз с дороги. Они спускались по серпантину. Запросто можно слететь с шоссе.

Он понизил передачу раз, еще раз.

Прошло немного времени – и он не выдержал.

Он кончил, он стонал, выгибался и чувствовал себя непомерно счастливым. Энни подняла голову с его колена. Она лукаво улыбалась. Ворон улыбнулся в ответ.

Затем она приблизила к нему лицо и поцеловала, глубоко и страстно, ее язык был солоноватым от его семени, он заполнил его рот, и стало совсем ничего не видно! С перепугу Ворон ударил по тормозам. Он лишился обзора и возможности управлять машиной на самой извилистой и опасной дороге во всей вселенной. Покрышки взвизгнули.

Ворон оттолкнул от себя Энни с такой силой, что она ударилась головой о стекло с пассажирской стороны. Передние колеса грузовика соскользнули с шоссе. Ясный небосклон встал вертикально, заслоняя лобовое стекло. Ошалев, Ворон резко вывернул руль, и ему на миг показалось, что сейчас они перевернутся. Раздался чудовищный скрежет, как будто кузов машины протащило по камню, а в следующий миг они снова благополучно тряслись по дороге.

– Черт побери, – сказал Ворон без всякого выражения, – никогда так больше не делай. – Его била нервная дрожь. – Ты просто сумасшедшая! – прибавил он с большим чувством.

– У тебя ширинка расстегнута, – сказала Энни, усмехаясь.

Он поспешно задернул молнию.

– Чокнутая!

– Хочешь узнать, что значит чокнутая? Только посмотри на другую женщину, и я тебе покажу чокнутую. – Она открыла бардачок и выудила пачку «Кента». – Я твоя женщина, парень, не забывай об этом. – Она закурила и опустила стекло, чтобы выветривался дым. Запах ментола наполнил кабину.

В дружеском молчании они ехали сквозь слепящие под ярким солнцем снега, в кабине было тепло, мотор ровно гудел, чудовища повизгивали за спиной.

Они проехали, наверное, миль пятьдесят, когда Энни задремала на пассажирском сиденье. А потом рулевая колонка забарахлила, руль начал стонать под его руками каждый раз, когда он пытался его повернуть. Стон был протяжный, низкий и скорбный, словно песнь кита.

Не открывая глаз, Энни сказала:

– Что за дурацкое радио ты слушаешь? Неужели не нашел ничего получше?

– Радио здесь не ловит, детка. Вспомни, где мы.

Она открыла глаза.

– Тогда что это за звуки?

– Смазки в рулевой колонке совсем не осталось. Мне кажется, масло вытекло еще там, на повороте, когда мы едва не сорвались.

– И что будем делать?

– Сомневаюсь, что мы можем что-то сделать.

И в этот самый момент за очередным виражом увидели заправочную станцию. Две колонки – дизельное топливо и бензин, – магазинчик и гараж. На заднем плане ржавели разнообразные автомобили, которым уже вряд ли суждено куда-либо поехать.

Ворон ударил по тормозам.

– Этого не должно здесь быть.