Однажды в России

– Небеса создали лучшее из творений, но, увидев результат своего труда…

– Лучшее? – перебивая, спросил я. Мои скромные познания не давали ни единого шанса в этой дискуссии.

– Лучшее, – спокойно продолжил он. – Лучшие всегда во всём виноваты. Их вина в том, что не такие, как все. Ты всё ещё полон недоверия, но вдумайся: его проступок – лишь в решимости иметь своё мнение. Не это ли вожделенная свобода, которой вам так недостаёт? Впрочем, никто не жаждет свободы больше, нежели рабы.

– Тебя послушать, так Сатана – ангел, – пропуская последнюю фразу, возразил я.

– Так и есть. Падший, но несущий свет. Одним словом, Люцифер. Странно, вы по-прежнему популяризируете миф, причём самым действенным способом. Рекламируете запрет, а это, согласись, нелогично. Запрет всегда порождает желание. Если он враг, забудьте о нём, забвение – лучшее наказание.

Его логика страдала безупречностью, и это раздражало. Словно почувствовав моё состояние, собеседник попытался примириться:

– Не сердись. Рабу пристало скрывать эмоции.

Сердце в груди заколотилось! От ярости потемнело в глазах.

Выждав некоторое время, он мягко произнёс:

– Напрасно ты обижаешься. Ведь вы сами, по доброй воле, считаете себя рабами. Разве другие не могут об этом говорить?

Я молчал. Не дожидаясь ответа, он в обычной манере принялся рассуждать:

– Странно, что ты не в состоянии объективно воспринимать информацию.

Невольно я попытался прислушаться к его рассуждениям и отреагировал:

– О чём ты?

Голос не спеша продолжал:

– Сделай милость, скажи, почему, считая себя рабами, вы в то же время называете Всевышнего Отцом? Разве возможно рабу быть подобным Богу? Да и зачем ему рабы? Он всесилен. Может, причина иная, и вас постепенно превращают в рабов? В бессловесные жертвы для заклания на алтаре? Иначе зачем постоянно внушать, что смирение и покорность – вершины человеческого духа? Разве это так? Разве не отчаянная решимость возносит человеческий дух на сияющие высоты славы? Разве не ей, проявленной в смутные времена, славяне обязаны тем, что ещё существуют на этой планете? Разве не зовётся этот порыв подвигом и героизмом? И разве не подвиг свидетельство истинной, божественной сущности человека?

Повисла пауза. Возразить было нечего. Он печально закончил мысль:

– А если не согласен, будь хотя бы честен. Называй Бога не отцом, а, как и пристало рабу – хозяином. Но ты не станешь этого делать, и лицемерие лишь одна из причин. Странно, неужели тебе никогда не приходило в голову, что дети не могут быть рабами родителей? Не могут по определению! Иисус говорил вам об этом, вспомни: «…и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах…»

Словно чувствуя, что я на пределе, он мягко произнёс:

– Ещё немного – и ты освободишься от догмы.

Сопротивляясь своим мыслям, я переспросил:

– Освобожусь?

– Я уже говорил, что догма действует по принципу: нет – значит, нет. Это весьма скверная позиция. Она страдает отсутствием гибкости. Отстаивая точку зрения, ты слепо подчинялся догме. Исчерпав запас аргументов, опять к ним вернулся.

Из сказанного я не понял ничего.

Собеседник терпеливо стал объяснять:

– Израсходовав доводы, самое время – разозлиться, что ты с успехом и продемонстрировал. На самом деле это сделала догма. Она, почувствовав твою слабость, пустила в ход проверенный резерв. Злость – надёжное, временем испытанное средство. Человек не воспринимает доводы, когда зол. Убедить его невозможно. Догма разозлила тебя, не давая продолжать дискуссию, которую ты уже проиграл. Вы несговорчивы потому, что вам не нравятся доводы собеседника, но, возможно, он прав.

– Как я устал, – мелькнула мысль.

– Предлагаю сменить тему. Отрицания и так достаточно в вашей жизни, чтобы уделять ему столько внимания, – миролюбиво предложил он.

– Какая связь? – снова мелькнула мысль.

– Религия – отрицание жизни земной во имя жизни вечной. Этому, кажется, вас учат? Но ты всё ещё не согласен, хотя и не можешь доказать обратного. А потому хватит сотрясать воздух, лучше спустимся на бренную землю, – резюмировал голос.

Тяжкое бремя иллюзий

Я давно не пытался контролировать мысли, а просто обречённо брёл, словно бык на заклание. Предоставив мне возможность передохнуть, собеседник продолжил:

– Надеюсь, ты слышал выражение «Космический Разум»?

Превратившись в выжатую губку, я продолжал беспомощно впитывать.

– Вы – составные элементы, столь необходимые для оптимального функционирования этого глобального организма. Организма, масштаб которого ты даже представить не в состоянии!

Чувствуя моё недоверие, он усилил давление:

– Взломай границы здравого смысла. Освободи разум. Вы достигли определённого прогресса, и познания ваши достойны всяческих похвал. Но вот одна область по-прежнему остаётся для вас загадкой, и эта область – человеческий мозг. Как ты думаешь, почему?

Не будучи готов к диалогу, тем не менее, я попытался с ходу включиться в дискуссию:

– Прогресс – результат развития человеческого интеллекта.

– Да ну, – отреагировал голос, – интересно, ты что-нибудь слышал о наркотиках?

– Причём здесь наркотики? – его резкие скачки путали и раздражали. Я чувствовал себя словно запертым в интеллектуальный лабиринт. Казалось, нащупав было выход, вновь терял нить рассуждений.

– Почему эта зависимость так устойчива? – по-прежнему спокойно продолжал он.

Не надеясь на достойный ответ, я пробормотал:

– Наркомания – это болезнь…

Он не стал насмехаться, а заработал как хорошо отлаженный механизм. Без сбоев:

– Наркомания – это состояние, при котором потребность столь высока, что отключается самоконтроль. Причина, по которой люди ей подвержены, скрыта во лбу, в таинственной железе, обозначаемой как эпифиз…

– Знакомое слово… – припомнилось мне.

– Ты путаешь с гипофизом, – поправил невидимый собеседник. – Эпифиз ещё иногда называют третьим глазом. Его задача вырабатывать гормон – серотонин, влияющий на сужение и расширение сосудов, иными словами, регулировать напряжение и расслабление мышц. В природе он встречается в смоле диких фиг, в тех самых смоковницах, под которыми испытывали озарение древние пророки. Под такой смоковницей и Будда познал четыре благородные истины. Упоминание о ней встречается и в Библии: «… и увидел издалека смоковницу, покрытую листьями, пошёл, не найдёт ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашёл, кроме листьев, ибо ещё не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек!» Но нигде не говорится, как называлось библейское древо познания добра и зла. Меж тем, если внимательно читать Библию, из неё следует: «…И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание: и взяла плодов его, и ела, и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания…»