Однажды в России

Я по-прежнему не понимал. Беззвучно отвечая на молчаливый вопрос, он повторил фразу:

– И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

И только теперь до меня стало доходить, что, стоя возле дерева, самое простое – сорвать с него листья. Тем временем незримый собеседник продолжал:

– Серотонин – это наркотик, естественным путём вырабатываемый вашим организмом. Этой уникальной природной лабораторией. Иногда его называют гормоном счастья. Другое его производное имеется в структуре мухоморов. Сибирские шаманы называли его панк или банг – синоним иранского названия конопли. Но не только шаманам была ведома сила мухоморов. Когда-то древние воины варили из них напиток и пили перед битвой. Зелье превращало их в неистовых разрушителей – берсеркеров. На американском континенте использовали пейотль, экстракты из лиан, а также крепкий табак. Ацтеки принимали ололиуку – вещество, как они говорили, позволявшее постичь всё, чего не понимает человеческая мысль.

– Значит, наркотики используются с незапамятных времён? – я по-прежнему не понимал.

– Наркотики – это стимуляторы, как и многое другое, религия например, – неслышно произнося эту фразу, он внимательно наблюдал за мной.

Разумеется, я не мог отчётливо это видеть, но порой казалось, что ощущаю его присутствие и даже могу определить, чем он занят в настоящую минуту.

– Религия – это мировоззрение… – почему-то ляпнул я.

– Но кто-то сказал: религия – это опиум для народа, думаю, слова эти не потеряют своей актуальности, – вставил он реплику.

– В религии нет зависимости, – попытался запротестовать я.

– Мир, в котором нет зависимости, называется иллюзия, и со временем он становится грозной альтернативой реальности, – жёстко осадил голос. Но, смягчившись, добавил: – Мир иллюзий лёгкий, многогранный и потому такой желанный. Но он существует только в воображении, и не важно, наркотики это, либо что-нибудь ещё. Иллюзии – верное средство от депрессии, и никто ещё не справлялся с этой задачей успешней. Для чего, по-твоему, религиозные учения?

– Как свод правил, которые необходимо соблюдать, – я не блистал ответами.

– А зачем их соблюдать? – продолжал он. Я молчал.

– Если бы ты отказался от стереотипов, многое стало бы понятнее. В твоём мире быстрее всего мысль. Твоё сознание мгновенно реагирует на все виды раздражителей, именно поэтому желания спонтанны. Но не все свои желания ты в силах осуществить, и наступает разочарование. Оно мается жизнью, а значит до депрессии рукой подать. Вот и требуется нечто, способное вывести из этого состояния. Верные средства – алкоголь и наркотики. Они стирают грани реальности. Но реальность всегда возвращается, и либо принимай её такой, какая есть, либо продолжай глушить себя дальше.

– Причём здесь религия? – недоумевал я.

Мой незримый собеседник, выдержав паузу, едва слышно прошелестел:

– Религия – материя более тонкая. Её предназначение – смирять инстинктивные порывы. Это превентивная мера. Она изначально призывает не поддаваться искушению, объясняя это грехом. Но религиозные институты ветшают, рушатся до основания и виной тому – развитие цивилизации, кстати, основанной на ваших догмах.

– Причём здесь цивилизация? – я запутывался всё больше и просто тянул время. Но голос был беспощаден, и это случалось всякий раз именно тогда, когда я особенно остро нуждался в передышке. Не замечая моей усталости, он продолжал:

– Развитие цивилизации увеличивает потребности, не всегда давая возможности для их удовлетворения. В результате нарастающий внутренний конфликт, возможно, депрессия – состояние исчезнувшего удовлетворения. Личность, не реализованная в реальности, вынуждена спасаться в мире иллюзий. Наркотики – не более чем психологическая анестезия. Анестезия от вашего несовершенного мира. Наркомания – это бегство от реальности. Окно в мир иной. В прямом и переносном смысле.

– Но не все живут в иллюзиях, – неожиданно ум пришёл мне на выручку. Не ожидая его поддержки, я отстранился и наблюдал за дискуссией как бы со стороны.

– Все, – печально прозвучало в ответ. – Существуют иллюзии, успешно обманывающие всё человечество, поэтому, рано или поздно, разочарование неизбежно.

– Какие же? – я не нашёл чем возразить на это заявление.

Мой неосязаемый собеседник не стал тянуть с ответом:

– Свобода. Вы дали ей жизнь, даже не подозревая, что это иллюзия. На её алтаре умерщвлены миллионы, а она по-прежнему для вас недоступна.

– Что даёт тебе право так говорить? – вырвалось автоматически.

От удивления он смолк и, выдержав паузу, устало прошептал:

– Мне становится досадно за напрасно потраченное время. Ты упрям, словно молодой бык, которого первый раз впрягли в повозку. Но упрямство тебе не поможет. Ты полагаешь, что живёшь в свободном и справедливом мире? Это не так. Ещё вчера твои предки батрачили, не разгибаясь, и у них силой отбирали всё, оставляя лишь крохи, чтоб не умерли с голоду. Сегодня, обслуживая тех же феодалов, ты думаешь, тебе благоволят, обеспечивая тяжёлой работой? Ты зомбирован, боишься потерять работу и обречён тянуть эту лямку, поскольку запряжён законами. Твоё ярмо охраняет власть имущих и со временем обязательно натрёт тебе шею. Вот тогда и предстоит выбор. Как сбросить ненавистное ярмо? Как преодолеть страх? И он оправдан, этот страх. Ведь тот, кто писал законы, предусмотрел кару за своеволие. Скажи, если законы справедливы, к чему наказание за неисполнение? Что разумно – то справедливо. Что справедливо – то законно. Неразумные законы несправедливы! К чему исполнять то, что противоречит разуму? Молчишь? Неразумные законы – это шоры на глазах. Не имея возможности осмотреться, ты двигаешься в указанном направлении и не свернёшь с намеченного пути. Неразумные законы отравляют сознание, не допуская мысль, что жизнь можно устроить совершенно иным образом: разумно, рационально, справедливо. Неразумные законы обрекают на духовное рабство, следствием которого становится рабство физическое. Вся ваша история – переход одной формы рабства в другую. Не веришь? Ваш феодализм – это физическое рабство, ваш социализм – идеологическое рабство, а ваш капитализм – экономическое рабство! Ваша свобода – лишь незнание причин, которым покоряетесь. Непонятно другое, почему, с лёгкостью нарушая божьи заповеди, вы боитесь нарушить то, что написано обычными людьми?

Он умолк. Я чувствовал себя перепаханным. Взрыхлённым. Словно поле перед посевом. Единственной опорой оставался ум. Маленькой надеждой проснуться пробирался он сквозь колючие заграждения, выстроенные странной логикой.

А голос тем временем продолжал. Стальные нотки, зазвенев, превращали слова в удары молотом. Словно громом среди ясного неба, грозным предвестником бури, он крушил последнее сопротивление:

– Вся ваша жизнь подчинена единственной цели – выжить. Выжить в этом жестоком мире. Выжить любой ценой! Шаг за шагом, приближаясь к заветному благосостоянию, вы удовлетворяете древнюю потребность. Потребность в безопасности! Но вот парадокс: чем больше удовлетворяете, тем большего она требует от вас. Вы боитесь! Боитесь жить! Боитесь умереть! Страх под маской здравого смысла, диктуемый разумом, господствует в ваших сердцах. Вы жаждете свободы, а закованы в кандалы общественного мнения. Вы сами породили систему, в основе которой страх. Страх будущего. Наркотики – жалкая попытка убежать от этой системы. Именно они делают вас свободными. Свободными от страха перед будущим. Вы прячетесь в мире иллюзий, словно детвора от майского ливня.

По ту сторону солнца

Я решил избавиться от него и заметался по квартире. С невероятной скоростью перемещаясь по периметру своего жилья, словно обезумевшая крыса, я в отчаянии пытался выбраться за его пределы. В уме творилось невообразимое! Он наотрез отказался повиноваться. Пытаясь сконцентрироваться на желании выйти, я не мог этого сделать! Очередной раз приближаясь к двери, с изумлением взирал на неё, не понимая, что происходит.

Со стороны мои хаотичные перемещения напоминали беспорядочный полёт каучукового мяча. Брошенный сильной рукой, он отскакивает от стен, меняя траекторию. Неожиданно траектория направила меня к распахнутому окну. Приближаясь к манящей свежести, я почти оказался снаружи…

Внезапно разум включил желание покинуть жильё, но сработал инстинкт самосохранения. Почти вываливаясь из окна, я едва успел схватиться за подоконник и рывком вернул тело обратно. Падая, ударился и провалился в вязкое забытьё.

Очнулся от монотонного шума. За окном хлестал дождь, я сильно продрог. Пробуя повернуться, застонал. Всё тело саднило. Хотелось пить. Морщась от боли, я поднялся и, прихрамывая, побрёл в спальню, где стоял графин с водой.

Схватив его за горлышко, стал жадно поглощать живительную влагу. Так верблюд, утомлённый долгим переходом, насыщает измученное пустыней тело. Вода освежила и вернула силы. Утолив жажду, я направился в гостиную. По пути валялись разбросанные предметы, словно кто-то устроил погром. Войдя в комнату, я задёрнул шторы и включил музыку.