Однажды я встретила волка

— Тебя это удивляет? — тихо спросила она.

Лик повел ушами и опустил голову.

— Удивляет? Да. Люди, вообще-то, не слишком нам доверяют.

— А я доверяю. Потому что ты мне уже помог и продолжаешь помогать.

— Не вздумай к этому привыкать. — Волк наморщил нос и одним прыжком оказался впереди травницы.

Мита проследила за ним взглядом и закусила губу. За два дня она провела с ним больше времени, чем все волколюды с людьми вместе взятые за последние пару сотен лет. Правда, ее уже нельзя было назвать человеком — она все больше ощущала себя похожей на волка. Звериный слух не пропадал даже в человеческом обличии, мысли смешивались, инстинкты не замолкали. Ей все больше хотелось остаться в волчьем теле, стать частью клана и жить в лесу, который и раньше казался ей теплым и светлым, а теперь и вовсе ощущался родным.

— Чего застыла? — окликнул ее Лик. — Поторопись, гроза надвигается.

Травница охнула и поспешила за волком.

Пока Лик шел впереди, Мита разглядывала его бурую с рыжиной шерсть на спине и пушистый хвост. Будучи волком, она не различала цветов и подробностей внешнего облика. Теперь же она думала, что Лик был красив. Его огромные лапы казались мягкими — легкие аккуратные шаги получались бесшумными, а трава почти не сгибалась. От его поджарой фигуры веяло благородством и силой, а еще — надежностью, и Мита ловила себя на мысли, что ей хочется запустить пальцы в густую волчью шерсть и прижаться к его теплому боку.

— Может, скажешь, какие нужны травы? — прервал Лик ее мысли. — Я конечно не знахарь, но попробую найти по запаху.

— А, конечно. Можжевельник, дубровка, боярышник и молодая хвоя. Если попадутся спелые ягоды костяники или брусники — тоже хорошо.

Он потянул носом.

— Попробую.

Лик потрусил вперед и, кажется, сосредоточился на поиске трав. Сама же Мита теперь не могла выбросить его из головы и все время отвлекалась.

«Перестань!» — одергивала она себя и старалась смотреть под ноги.

Лес Лииш был тихим. Солнце, время от времени выглядывавшее из-за облаков, наполняло ельник рассеянным светом, и из темного и тяжелого он превращался в легкий и воздушный. Мите нравились такие перемены. Была бы ее воля — гуляла бы по лесу с утра и до самого вечера.

Травы постепенно наполняли небольшую корзинку. Нос Лика не сильно помог с поисками дубровки и боярышника — за последним следовало спуститься к воде, — но зато отыскал ароматный можжевельник. Ягоды, которые были хороши против чесотки и малярии, еще не поспели, но из молодой хвои Мита наловчилась делать растирки и настойки, которые помогали при влажном кашле, а отвары использовала как успокоительное. Заросли были большими, и Мита почти час собирала с кустов побеги.

Других трав удалось собрать поменьше. Дубровка, настой которой Мита давала от болей в горле и животе, разрасталась медленно, а потому встречалась редко и много рвать было нельзя. С боярышником вышло еще сложнее: куст, с которого Мита обычно брала соцветия и ягоды, почти засох, и одарить путников ему было нечем. Впрочем, Мита была рада и тому, что на пути им повстречались ягодные поляны, на которых она пополнила запасы костяники.

Все это время Лик либо молча указывал растения, либо держался в стороне. Пару раз Мита теряла волка из виду и не на шутку пугалась, но потом обнаруживала его в нескольких локтях от себя. Он искусно держался в тени, не выдавая себя, иногда уходил вперед и почти никогда не задерживался позади. В какой-то миг Мита привыкла к его присутствию, как к неотъемлемой части леса, с которой давно и долго была дружна.

Травница поймала себя на мысли, что такой поход ей нравится даже больше, чем охота с отцом.

* * *

Мита давно перестала следить за направлением, доверившись Лику. Когда они задержались у очередного молодого ельника, чтобы травница могла собрать побеги, она огляделась и произнесла:

— Думаю, здесь соберу — и мне хватит.

Корзинка давно была полна. Часть трав Мита собирала в тканевые кульки, а ягоды — в небольшие плетеные коробочки. Лик с интересом наблюдал, как девушка тонкими пальцами ощипывает ель, когда вдруг его внимание что-то привлекло. Он запрыгнул на поваленное дерево и теперь неотрывно глядел куда-то на север, навострив уши.

— Лик? — окликнула его Мита.

— Ты закончила? — вместо ответа спросил он.

— Думаю, да…

— Тогда садись на спину. И быстрее.

— Зачем?

Лик соскочил вниз и пихнул ее плечом.

— Хочу проверить плато.

— Что-то случилось?

— Сейчас узнаем. Держись за холку крепче, не то упадешь.

Мита замялась. Она никак не могла сообразить, с какой стороны подступиться, как залезть, за что держаться и главное — куда деть корзинку. Перехватив ее растерянный взгляд, Лик фыркнул и снова пихнул ее, на этот раз — сильнее. Травница не удержалась и упала ему на спину.

— Если не поторопишься — поедешь так, — предупредил он ее. — Чего копаешься?

Девушка вцепилась пальцами в густую шерсть и села на волка верхом. Спина Лика оказалась жесткой и неудобной, ноги свисали почти до земли и их пришлось подобрать, прижав к бокам. Корзинку Мита перевязала платком и прикрепила к поясу, а затем, недолго думая, прильнула к волку, уткнувшись лицом в мохнатый загривок. И в следующее же мгновение поблагодарила себя за это.

Лик сорвался с места, словно пущенная из лука стрела.

Мита взвизгнула и спрятала лицо в волчьей шерсти. Всем телом она чувствовала, как перекатываются мышцы на его спине и плечах, как ударяют лапы по земле; встречный ветер трепал ее косу, отчего та хлестала ей по лопаткам. Ее сердцебиение ускорилось: Мите было страшно, но в то же время захватывало дух.

Поездка вышла недолгой. Когда Лик замедлил бег и перешел на легкую рысцу, Мита наконец осмелилась поднять голову. И изумленно выдохнула:

— Где мы? Я никогда здесь не бывала…

— Еще бы, — фыркнул Лик. — Север леса Лииш. Тут наши владения, людей мы сюда не пускаем. Дамнар с этим, плато сейчас важнее.

Про плато Авент, откуда брала начало река Рилир, Мита слышала много. Сейчас же оно распростерлось перед ней, явив всю красу. Травница восторженно охнула и соскользнула со спины Лика; волколюд остановился, чтобы дать ей возможность насладиться видом заснеженных пик Кира-Нор. Воздух здесь был свежее, а радуга, вечно украшавшая русло реки, пропала вместе с солнцем, но плато Авент не утратило своего великолепия. Оно казалось пустынным лишь на первый взгляд: редкий кустарник пробивался из щелей и ветер пригибал его тонкие ветки, река ревела, унося свои воды к равнине, а где-то там, среди покрытых мхом и мелкой травой камней, суетились длиннохвостые трясогузки, перелетая с места на место между порывами ветра. Наверняка здесь жил кто-то еще, но услышать их Мита смогла бы только будучи волком.

Травница подняла взгляд на гряду Кира-Нор, будто нарисованную белым на темно-синих тучах, и выдохнула:

— Я никогда не видела горы так близко…

— С равнины они не видны, — заметил Лик, а потом недовольно добавил: — Как далеко вы с отцом заходили на север?

— Вдоль реки поднимались вверх по течению. — Мита смутилась. — Выше порогов. Там они видны, но не так отчетливо… Зачем мы здесь?

Она замолкла, когда волк подался вперед и повел носом. Янтарные глаза сузились, и он приподнял губу, обнажив клыки. Митьяна хотела спросить, в чем дело, но не успела раскрыть рта — взглядом уловила движение на плато. По зеленовато-желтой траве крадучись двигались два зверя. Они не шли — плыли, и их кремовые шкуры с россыпью темных пятен отчетливо виднелась на фоне голубовато-серых скал.