Одни сутки войны (сборник)

Мимо проходили машины, потом показалась пехота, все больше и больше становилось одиночек — связистов, связных, просто отбившихся от своих солдат. Последних можно было сразу узнать: заметив группу возле машины, они резко сворачивали в сторону и пропадали в общем потоке. Но один из бойцов остановился, заглянул через плечо генерала и непочтительно тронул его за плечо:

— Кто он, браток? Разведчик?

Генерал — это был член Военного совета — не удивился, кивнул:

— По-видимому.

— Так это ж его, наверно, тут парень ищет! — Боец пронзительно свистнул и заорал: — Сутоцкий! Колька! Сюда! Эге-гей!

Мокрый от пота, взъерошенный Сутоцкий подбежал, очень ловко юркнул между людьми, услышал хриплое дыхание Андрея и закричал:

— Да что вы столпились? Воздуху дайте!

— Не шуми, — строго остановил его член Военного совета. — Это кто, Матюхин?

Сутоцкий рассмотрел лампасы и вытянулся.

— Так точно!

— Лукьянов! — приказал член Военного совета шоферу. — Отвези на ПМП и прикажи организовать немедленную эвакуацию. В первую очередь. Я здесь подожду.

Лукьянов развернул «виллис», и Сутоцкий вместе с парнишкой уложил Матюхина на заднее сиденье. Парнишка не знал, как поступить дальше, — сойти или ехать. Он очень робел перед генералом, его пугала перспектива предстать перед судом за самовольное сопровождение раненого. Но раненый лежал на его плащ-палатке, и выдернуть ее не представлялось возможным, а без плащ-палатки возвращаться в роту тоже нельзя — старшина взъестся.

И он поехал…

У переправы, сдав раненого врачам, Лукьянов на развороте чуть не столкнулся с машиной командующего, но вовремя нашелся и поздоровался:

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Ты чего здесь? Где хозяин? — вдруг испугался командарм.

— Генерал приказал вот раненого разведчика доставить. А сам ждет меня впереди.

Из палатки вышел Сутоцкий. Лебедев сразу узнал его и, все сообразив, выпрыгнул из машины.

— Тяжело?

— Да…

Лебедев скрылся в палатке.

— Ну, езжай к генералу, — сказал командарм Лукьянову. — Я сейчас тоже подъеду.

Появился Лебедев, спросил у парнишки:

— Как все случилось?

— Не знаю. Услышал крик, спрыгнул, потому что на него, — парнишка кивнул на палатку, — танк пер. Остановил его… А тут генерал.

— Что с Матюхиным? — спросил командарм.

— Пулевое в грудь и легкое в бедро. Большая потеря крови.

— Крик, говоришь, услышал? — спросил генерал у парнишки.

— Да, резкий такой…

— Ну, это не он кричал. Это тело его кричало. Такое бывает… Бывает. Когда в беспамятстве боль принимаешь… — Он задумался, потом сказал: — Слушай, майор. За такое вообще-то Героя полагается, но там… — Он неопределенно дернул подбородком. — Одним словом, сделаем так. Этих двух представь к Отечественной первой. А спасителя — к медали. Все. Я поехал. А то саперы пошли…

Противник, разрешив занять плацдарм, очень обоснованно доложил, что внезапное наступление русских удалось не только разгадать, но и приостановить. Довольно значительные, но неизбежные при этом потери были в общем-то оправданы. Таким образом, первая в летней кампании инициатива русских на этом фронте оказалась пресеченной.

Командующий фронтом доложил в Москву, что хотя захваченный плацдарм и невелик, но очень перспективен. Он подчеркнул, что операция прошла строго по плану и с незначительными потерями, но противнику нанесен серьезный урон и, главное, сорвана его наступательная операция.

Все занялись своими неотложными делами и только майор Лебедев все чаще и чаще вспоминал курносенький профиль телефонистки.

ШТРАФНОЙ УДАР

1

Августовская ночь роняла беззвучные звезды, и они, скатываясь по темной глади, вызывали смутное ощущение тревоги и жалости о чем-то утраченном.

Впереди зарницами перекатывались всполохи артиллерийской дуэли; вспышки выстрелов казались светлее и яростнее, чем отсветы разорвавшихся снарядов.

Слева метались столбы прожекторов, расцветала россыпь ярко-алых, с синеватым подсветом, разрывов зенитных снарядов — шел авиационный налет.

После удачного, но все-таки вялого советского наступления войска обеих сторон на этом участке фронта приостановились. Сплошной линии обороны еще не существовало, хотя немцы сумели зацепиться на заранее подготовленных пленными и согнанными местными жителями укреплениях. Правда, их не успели окончить строительством и потому вместо сплошных траншей противник довольствовался огневой связью отдельных опорных пунктов, промежутки между которыми перекрывались патрулями и минными полями.

Войска обеих сторон принимали пополнение людьми и техникой, подвозили боеприпасы и горючее, рыли траншеи и ходы сообщения.

В Н-ской армии тоже наступило относительное затишье, хотя молодежь иногда проверяли в бою: стрелковые дивизии еще вели короткие бои-схватки с противником, отвоевывая высотки, деревеньки, перерезая дороги. Пехоту поддерживали танкисты.

Вся эта не входящая в сводки Совинформбюро боевая деятельность требовала постоянного напряжения сил, расхода боеприпасов и, к сожалению, крови: фронтовые ППГ — полевые подвижные госпитали почти пустовали, но в медсанбатах и армейских госпиталях работы хватало…

Доставалось и разведчикам. От них, пожалуй, требовали даже излишне много: постоянно уточнять зыбкий передний край обороны противника, следить за сменой его частей и подразделений, что, в сущности, являлось обыденной работой, но еще и беспокоиться о предстоящем, как всем казалось, неминуемом наступлении. Никому не верилось, что армии придется закрепиться на достигнутых рубежах. Хотелось идти вперед, пусть с кровью, со смертью, но все-таки вперед.

Разведка на предстоящее наступление требовала дополнительных сил и средств. Между тем они поубавились в период проведения предыдущего удара и в ходе сегодняшней боевой деятельности. Вот почему майор Лебедев был не то что не доволен, а озабочен новым приказом командующего: организовать прощупывание дальних тылов противника, определить возможные пути продвижения крупных механизированных колонн в обход опорных пунктов к областному центру, который пока еще в далеком тылу врага, а главное, уточнить резервы врага.

Задание предусматривало посылку в тыл квалифицированных, всесторонне подготовленных офицеров. А где таких набрать? Хороших специалистов, дельных и смелых офицеров, конечно, много. Но ведь нужен человек, владеющий не только несколькими военными специальностями, но и данными и опытом разведчика. Лебедев мысленно перебирал офицеров полковой и дивизионной разведок в с грустью понимал, что нужных ему универсалов среди них мало. Впрочем, некоторых на время отсутствия могут заменить их помощники — сержанты, а других и не заменить: им, опытным, достались только что пополненные молодежью взводы и они еще должны сделать из них настоящих разведчиков.