Одно небо на двоих

— О каком союзе речь?

— Деловое сотрудничество, закрепленное семейным союзом, Саид. — Мухаммед улыбнулся и произнес слова Аллаху, — наш главный конкурент может стать членом нашей семьи, если ты женишься на его дочери. Кажется, одна из дочерей еще не замужем.

Саид нахмурил брови и снова посмотрел в окно. Сквозь серые тучи пробивалась радуга, но видна она была еле заметно. Дождь монотонно застучал по стеклу, и Саид снова отвлекся, слушая этот стук.

— Ты меня слышишь, сын?

Женитьба…Да, он слышит, но не может думать об этом. Он думает о другом, точнее, о другой. Где сейчас девушка пилот? Почему он не слышит ее? Он не видел ее с тех пор, как они разошлись по своим номерам.

— Я подумаю, — Саид захлопнул крышку ноутбука и быстрым шагом вышел на террасу. Дождь лил на него, но Саид даже не заметил:

— Вирджиния! — крикнул он, подходя к деревянной перегородке между их номерами. — С тобой все нормально? Что ты делаешь?

Готовишь план, как избавиться от меня?

Нет ответа. И это настораживало. Спит? Но он выкрикнул громко так, что Келли выглянула со второго этажа:

— Что случилось?

— Где Вирджиния? — он поднял голову, смотря на стюардессу. Может быть, она прояснит этот вопрос.

— Я не знаю.

— Пусть никто никуда не выходит из своих номеров, — произнес он и стукнул кулаком по деревянной перегородке, — Вирджиния, ты меня слышишь?

Перегородка зашаталась, он отошел на шаг назад и сделал безумную вещь: с силой толкнул ногой перегородку, и та с хрустом свалилась на деревянный пол на террасе.

И опять тишина. Вирджиния не выбежала в шоке от резкого звука и не закричала на него. Странно…

Саид зашел на ее территорию и схватился за ручку двери в номер.

Она открылась сразу, впуская его в темную комнату. Задернутые шторы, почти ничего не видно. Харам — вваливаться в номер женщины, гореть ему за это в аду, но он не мог иначе. Как и не мог дать логического объяснения своему странному поступку. Это радуга привела его сюда.

— Вирджиния, — прошептал он. Девушка лежала на кровати, полностью укутанная простыней. Лишь медово-карамельный каскад волос слегка выглядывал из-под простыни.

От звука его голоса она даже не вздрогнула. Он подошел ближе, параллельно шепча имя Аллаха, откинул край простыни. Его рука коснулась ее лица и обожглась о горячую кожу девушки:

— Вирджиния! — шокированный этим жаром, Саид сел на кровать и ладонями коснулся ее щек. — Аллах! Ты вся горишь!

Глава 8

Темнота в комнате и жар, исходящий от ее тела…Саида сковал страх.

Он склонился над девушкой, руками убирая пряди мокрых волос с ее лица и пытаясь услышать ее дыхание.

— Вирджиния, — шепотом позвал он, но слова эти больше походили на мольбу. От напряжения он затаил дыхание. Она не может умереть, она обязана жить!

Его шок прошел, когда он почувствовал ее вздох. Дыхание Вирджинии было слабым и неровным, но она дышала! Он закрыл глаза и прошептал имя Аллаха.

Он срочно должен помочь. Но она женщина, ему нельзя прикасаться к ней…С другой стороны, он уже это делает: его руки все еще на ее лице, он чувствует ими жар ее кожи…Исламские запреты…Разве справедливы они, когда спасаешь умирающего человека? То, что он сейчас делает, это не грех. Вирджинию не медля ни минуты надо отвезти в больницу.

Подхватив девушку на руки вместе с простыней, Саид направился к двери, толкнул ее ногой и вышел в коридор. От яркого света он зажмурился, но продолжал уверенными шагами идти в холл.

Хотелось скорее очутиться в больнице, услышать ее голос, увидеть наконец цвет ее глаз и облегченно выдохнуть. Почему это случилось именно с ней?

Саид сильнее прижал Вирджинию к себе, все еще чувствуя сильный жар. Но пусть лучше так, чем мертвое холодное тело.

— Только не умирай, — прошептал он и, дойдя до стойки рецепшена, скомандовал: — мне нужна машина!

Девушка, стоящая за стойкой, попятилась назад, но уперлась в стенку.

— Срочно! — рявкнул он, и девушка вздрогнула, руками сильнее зажимая маску на своем лице:

— Она умерла?

Эти тихие слова, сказанные на ломанном английском, заставили Саида посмотреть на Вирджинию: ее ослабленные руки свисали плетьми, голова безвольно запрокинулась назад так, что ее длинные волосы рассыпались в беспорядке.

— Если у меня не будет сейчас машины, то она умрет, — он смягчил тон, сам удивляясь себе, — ей срочно нужна помощь.

Через пять минут он сидел за рулем старого Ниссана и ехал в город.

Нужна любая больница! Хоть какая-то помощь! Он согласен на все.

Временами Саид оборачивался на заднее сиденье, где лежала Вирджиния, но она лежала тихо, не шевелясь.

Он остановил машину возле первой попавшейся больницы. Его руки опять коснулись ее тела, легкого, как перышко, и горячего, как пламя. Но жар этот его уже не пугал, по крайней мере, так он знал, что она жива.

С надеждой он открыл дверь и зашел внутрь, но опешил от увиденного. Это было самое ужасное место, какое он когда-либо посещал в своей жизни: длинный темный коридор с обшарпанными стенами был полностью заставлен каталками. И людям, которые лежали на них, еще повезло: остальные лежали прямо на полу.

Сплошная свалка тел… Куда он привез дочку Даниэля Фернандеса?

Девушку, которая росла в богатой семье и получала все самое лучшее? Он привез ее в преисподнюю! Но выбора не было.

Он двигался быстро, ощущая запах гнили и болезни. Кругом пахло смертью. Он сильнее прижал Вирджинию к себе, носом зарываясь в ее волосы. Они пахли уже знакомым ароматом, нотки которого он так и не разгадал. Но для него это сейчас был запах жизни. Вирджиния обязана жить. Ее отец не простит ему смерть дочери.

— Мне нужен самый лучший врач! — сделав бесчисленное количество шагов, он наконец увидел человека в белом халате. Девушка-медсестра пыталась перевернуть с пола здоровенного мужчину. — И отдельная палата! Я заплачу любые деньги!

Медсестра обернулась на его голос, но лишь пожала плечами:

— Оглянитесь вокруг, здесь деньги уже не играют роли. Болезнь не выбирает людей по кошельку. В этом месте все равны.

Это были страшные слова. Впервые в жизни он осознал: деньги — это пыль. Здесь никому не важно, что он был Шараф аль — Дином. Никому не было дела до его семьи и ее статуса, никто не испытывал страха перед ним. Впервые в жизни Саид понял, что при всем своем могуществе он бессилен.