Одно небо на двоих

Милая озорная улыбка не сходила с ее хорошенького личика. Что-то прослеживалось общее в чертах лица, но Вирджиния не могла уловить, что именно.

— Это еще не все, — Амина протянула коробку, перевязанную розовой ленточкой. — Я сама упаковывала. Открой.

Вирджиния улыбнулась, поставила корзину на стол и, взяв коробку из рук девушки, стала развязывать ленточку. Было безумно интересно, что там внутри. И открыв, воскликнула:

— Боже! Это же лукаймат!

— Да, с медом, — засмеялась Амина. — Мама сделала для Саида, но он попросил отнести тебе. Наша мама делает самый вкусный лукаймат на свете!

Вирджиния смотрела на лакомства, не зная, что сказать. Она боялась, что если сейчас она произнесет хоть что-то, то голос ее задрожит. Девушка уставилась в коробку, боясь взглянуть на Амину.

В памяти все еще были свежи воспоминания о теплой ночи, резной скамейке, разговорах о шоколаде и лукаймате. Она помнила мельчайшие детали того вечера. Даже момент, когда солнце скрылось за верхушками деревьев и стало темнеть.

Надо брать себя в руки. Вирджиния двумя пальцами взяла пончик в виде шарика и отправила в рот, наслаждаясь вкусом:

— Боже, как же вкусно! Совсем не похоже на то, что продается в магазине.

Амина снова засмеялась, наблюдая за Вирджинией, и та указала на стул возле стола:

— Присаживайся. Сделать тебе сок? Теперь мне есть из чего его выжать, — Джини достала из корзины апельсин.

— Достаточно воды, спасибо.

Вирджиния кивнула, взяла из коробки еще один пончик и, закрыв глаза, откусила:

— Есть их — настоящее блаженство.

Она ни капли не солгала. Лукаймат- любимое ее лакомство с детства.

Незабываемые впечатления, когда они с мамой ходили по магазинам и перекусывали этим лакомством. Но те сладости не шли ни в какое сравнение с сегодняшним угощением, настоящей домашней сладостью, приготовленной коренной дубайкой по всем правилам.

Приготовленной мамой Саида… Интересно, какая она, его мама?

Наверняка добрая женщина. У нее прекрасная дочь. Или Амина не ее дочь? Не важно. У нее прекрасный сын, и ей есть, кем гордиться.

Вирджиния подала стакан с водой Амине и села напротив.

— А ты красивая, — произнесла девушка, привлекая внимание Джини. — У моего брата всегда был хороший вкус.

С чего Амина так решила? Но уточнять это не стала. Не важно.

Саид женится, а она выходит замуж. Судьбы их уже расписаны Богом, составлен план на дальнейшую жизнь. Тогда почему сердце так подпрыгнуло, услышав эти слова? И на душе стало чуточку теплее…Вирджиния слегка улыбнулась, но Амина это заметила:

— За вечер он произнес имя Вирджиния раз сто. Мой брат никогда столько не говорит. Ой, — она прикрыла рот ладонью, — я такая болтливая.

Теперь Джини засмеялась. Ей нравилась Амина. Еще ребенок, но в тоже время такая взрослая — сама хочет выбирать свой путь.

— Саид сказал, что ты хочешь учиться. Ты уже выбрала профессию?

— Я хочу стать врачом, — кивнула Амина. — Медицина — мое призвание, но отец настроен в скором времени выдать меня замуж за сына хозяина аэропорта. Но он такой старый! Ему 35!

Сложно не смеяться, следя за мимикой гостьи: она развела руки в стороны и подняла глаза вверх, видимо, обращаясь к Аллаху.

— Я слишком молода для него. Но мой брат женится на такой же молодой, как я, девушке. Ее зовут Дамира, ей 17 лет, она младшая дочь Ахмада аль — Аджми.

Улыбка Вирджинии погасла. Не хотелось знать ни имя, ни возраст — ничего о той девушке. Но информация получена, и мозг потихоньку справляется с ней, хотя на душе тоскливо и сердце стучит чаще.

— Возраст не главное, — прошептала Вирджиния. — Для любви нет преград. Ни возрастных, ни каких-то других. Но как можно заставлять выходить замуж, если один из вас не хочет? Я не понимаю.

— Аллах хочет.

— Он так сказал?

— Так сказал мой отец, — Амина сделала глоток воды из стакана и подмигнула Вирджинии. — Как мне избавиться от моего будущего мужа?

Джини улыбнулась. Хотелось, чтобы Саид произнес эти же слова по поводу своей жены.

— А что по этому поводу говорит твой брат?

Амина пожала плечами:

— Он «за», тоже хочет избавиться от меня.

— А мне показалось, что он не против твоей учебы.

— Он так сказал? — Амина посмотрела на Вирджинию в надежде, что та кивнет и ответит то, что хочется услышать.

— Не важно, что он сказал, а важно, как он сказал: с теплой улыбкой, пониманием и одобрением.

Улыбнувшись, Амина встала. Она уже и так порядком засиделась здесь. Но уходить не хотелось.

— Пожалуй, я пойду.

Вирджиния слегка кивнула и проводила девушку до двери:

— Вы следуете велению своих старших? Вы все делаете, что они для вас выбирают? Получается, вы сами не имеете права голоса?

— Да, — Амина остановилась, — во всех вопросах дети должны подчиняться родителям — это является признаком любви к ним.

Невыполнение их требований ведет к огорчению и притеснению.

Однажды Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, — Амина подняла ладони и прошептала имя Аллаха, — спросили: «Какое деяние Аллах любит больше всего?». «Вовремя совершённый намаз» — был ответ. «А за ним какое?» — спросили его. «Подчинение родителям и старание делать им добро», — ответил он. В этом благородном хадисе подчинение родителям уступает лишь намазу.

Вирджиния кивнула. В какой — то степени они все зависимы от мнения родителей. Интересно, что бы сказал отец, если бы она училась не на пилота, а на официантку? Не был бы рад точно. Саид тоже идет против воли отца, вернее, он больше оттягивает время, но рано или поздно смирится с его волей.

— Получается, у тебя нет выбора, — вздохнула Вирджиния, — как и у твоего брата.

— Получается, что нет.

Раздавшаяся вдруг мелодия дверного звонка прервала душевный разговор. А хотелось еще что-нибудь узнать про Саида и его семью.

Хотя зачем? Уже не имеет никакого смысла. Их дороги пересеклись на мгновение, а теперь разошлись в разные стороны. Они не пересекутся снова.

Вирджиния открыла дверь, впуская брата.

— Сиделку вызывали? Скорая помощь прибыла, — Кристиан зашел в квартиру и, увидев незнакомую девушку, улыбнулся. — Привет, ты фельдшер?