Одно проклятие на двоих

— Корделия, помоги, — умолял меня кронпринц, заваливаясь на бок, и я больше не раздумывала, подхватив его под руки и укладывая голову Гора себе на колени. По его щекам катились слезы, и я сцеловывала их, плача вместе с ним.

— Гор, — позвала я любимого, но он открыл глаза и явил миру черную непроницаемую мглу, в которой еще проглядывали отголоски мерзкой и отвратительной ненависти, поглотившей его душу. Ни единого просвета, ни намека на смеющуюся синеву.

— Триединая, что с тобой произошло? — задала я вопрос, на который не получила ответа. Гор снова закрыл глаза и откинул голову, хватая мои руки и прижимая к своему лицу.

— Корделия, — и снова этот голос из снов, который сводил меня с ума. — Не уходи, слышишь? НЕ УХОДИ!

Он всегда просил меня об этом, а я обещала, что никогда от него не уйду, только вот в реальности мне хотелось бежать от Горация, куда подальше, и я боялась, что не смогу преодолеть неприязнь и страх, которые снова закрались между нами.

Глава девятнадцатая

В одном шаге от пропасти

Корделия

Белогуда осталась позади необъятным морем зелени и волнующими воспоминаниями, от которых ладони до сих пор покалывало незаметными магическими иглами, а в груди разливалось непривычное тепло. Все плохое, что со мной случилось около озера Правды, ушло на задний план, а на переднем маячили воспоминания о внезапно откликнувшейся на мой призыв целительской магии. Она ярким и мощным потоком прокатилась от головы до кончиков пальцев на ногах, пронзая меня лучами света и исходя из ладоней жаром и красивыми золотистыми искрами. Я до последнего не верила, что мой дар пробудился так внезапно, но не могла отрицать очевидное — кровь из носа Горация перестала хлестать, кровавые разводы исчезали, словно стирались незаметной глазу салфеткой, а болезненная синева сходила с кожи по мановению моих рук.

Я паниковала, когда Гораций потерял сознание, умоляя меня не уходить, но дар пробудился, стоило лишь подумать об остановки крови, которая тоненькими ручейками текла и текла из носа кронпринца. Он лежал на земле, судорожно хватая ртом воздух, а его грудная клетка то опадала, то вздымалась, как у человека, страдающего невыносимыми болями. Все, что я могла сделать, это удерживать его руками и молить Триединую, чтобы она подсказала мне решение, и в тот момент дар внутри меня среагировал незримым импульсом, ударил разрядом тока, прошил тело насквозь и выплеснулся искрами из ладоней. Стоило провести над лицом Горация руками, и он задышал ровнее и глубже, успокоился, перестал судорожно втягивать в себя воздух. Морщины на его лице разгладились, синева ушла, кровь испарилась, не оставляя следа, а я запаниковала еще больше. Только прохладные воды озера Правды сумели остудить мои ладони, с которых то и дело слетали искры, и я расслабилась, не тревожа и Гора, который мирно спал.

Подняв рукава повыше, я еще раз посмотрела на свои руки, которые выглядели, как и прежде. Дар внутри успокоился и свернулся теплым комочком в груди, а о случившемся напоминал только здоровый и выспавшийся вид Горация, который вел неспешную беседу с Вениамином ас Сольдом, успевая усмехаться на мой нахмуренный и задумчивый вид.

— Отчего ты хмуришься? — спросил Гор, и я подняла голову и натянуто улыбнулась кронпринцу, ничего не ответив. Он не помнил, что произошло на озере Правды, а я не собиралась раскрывать ему того, чего и сама не до конца понимала. Очевидно, что Гораций от меня что-то скрывает, но что? И как объяснить чересчур реальные сновидения, в которых я лечила его от таинственной болезни или то, что в моих снах Гораций совершенно другой, нежели в реальной жизни?

— Я бы хотела остаться в ВСМП на ночь, — попросила я Гора, когда он помог мне подняться по ступеням к порталу. Кронпринц нахмурился, но недовольства не выказал, лишь сильнее сжав пальцы на моем локте. От его прикосновений больше не исходил покалывающий кожу холод, но и тепла я не чувствовала.

— Соскучилась по друзьям? — спросил он, вглядываясь в мое лицо черными глазами, выражение которых снова стало непроницаемым.

— Да, мы договорились пообщаться, — ответила я с натянутой улыбкой, от которой сводило скулы. Меня знобило от противоречивых чувств и эмоций, которые охватывали и тело, и душу, стоило остаться с Горацием наедине, и я мечтала о передышке. Если он не отпустит меня, то я просто напросто сбегу, не выдержав подобного напряжения. В голове до сих пор раздавался голос Горация, который умолял меня остаться, и я, как вживую, видела его синие глаза и открытую добрую улыбку, только вот очередная ночь в резиденции казалась мне тяжким испытанием.

— Прошу тебя, Гор, — прошептала я, опасаясь, что Вениамин ас Сольд услышит, вмешавшись и нарушив все мои планы.

Кронпринц дернулся, и что-то в его взгляде надломилось, являя сквозь черноту синий проблеск. От неожиданности я едва устояла на ногах, покачнувшись и вцепившись в его руки, а Гор приобнял меня за талию, крепко прижав к груди.

— Душа моя, если ты и дальше продолжишь так откровенно пользоваться моей слабостью, то я возненавижу собственное имя, — прошептал он горячо прямо мне в волосы, сжимая пальцы одной руки на талии и выписывая ладонью второй широкие круги на моей спине.

— Гор, — повторила я, приподнимая подбородок и заглядывая в его глаза.

«Нет, мне не показалось!»

Стоило только прошептать его имя с нежной и умоляюще интонацией, как синева радужки стала шире, тесня непроницаемую мглу, а на губах Горация расцвела настоящая улыбка. Лукавый огонек в его глазах говорил о том, что Гор прекрасно понимает, что я пользуюсь его слабостью по отношению ко мне, но он не противился, удивляя меня отзывчивостью и добротой.

— Оставайся, но пообещай мне не засиживаться допоздна. Завтра утром у меня дела в городе, я заберу тебя сразу после завтрака, — произнес он, отступая на шаг и оборачиваясь к Вениамину, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— И о чем я еще не догадываюсь? — спросил наставник, переводя взгляд то на меня, то на кронпринца. — Не забывай, Корделия, что артефакт все еще связывает нас с тобой, и я способен ощутить твои самые сильные эмоции.

Я сузила глаза и скрипнула зубами.

— На что вы намекаете, Вениами ас Сольд? — приподняла я брови, стараясь казаться равнодушной, а Гораций аж подался вперед, сканируя друга пристальным взглядом и не давая тому ответить.

— Ты действительно почувствуешь, если Корделия к примеру… кхм… влюбится? — спросил он, и снова лукавые огоньки заблестели в его глазах, демонстрируя явное поддразнивание.

— Почувствую, — коротко бросил в ответ наставник, открывая доступ к порталам. — Поэтому постарайтесь предупредить меня заранее, если что-то подобное наметиться в ваших отношениях, — ровным тоном договорил он, глядя на нас, как на лабораторных крыс. Уверена, для Вениамина давно стерлись рамки допустимого по отношению к стажерам, а о воспитании наставника я не могла судить, зная его лишь как своего начальника, но по отношению к кронпринцу он мог бы проявить вежливость.

— Вы забываетесь, — зло сказала я, наблюдая за тем, как Вениамин резкими пассами настраивает портал.

— Он такой, — с улыбкой прошептал Гор мне в макушку, прижимая к себе спиной. — Простим его, Корделия.

От неожиданной и непривычной близости Горация у меня кружилась голова, и я не понимала, как можно так быстро меняться. Буквально из каменного изваяния в живого человека!

— Поверь мне, Корделия, — прошептал Гор заговорщически, — однажды Вениамин встретит такую женщину, которая заставит его переосмыслить всю прожитую жизнь и начать с чистого лица, но нам с тобой не суждено открыть ему глаза, как бы мы не старались!

— Я прошу вас перестать, — серьезным и безапелляционным тоном попросил нас Вениамин ас Сольд. — Гораций, я не ожидал от тебя подобного поведения. Уж не воды ли озера Правды так повлияли на тебя?

От заинтересованного прищура Вениамина и от его слов у меня мурашки по коже забегали, но Гораций даже не напрягся, продолжая прижимать меня к своей груди.

— Воздух Белогуды целебен! — ответил Гор, улыбаясь на вопрос друга. — Я давно так крепко и так сладко не спал, целую вечность!

— Вот что значит здоровый сон, — проворчал наставник. — Надо принять к сведению, когда из-за очередной смены миров у меня пропадет сон на несколько дней.