Одного поля ягода

— Напрасно вы так говорите, — стоял на своем мистер Боффин. — Есть и другой выход. Например, в «Приюте» было бы не худо поселить домоправительницу. Может, вы посмотрите наш «Приют», а заодно познакомитесь с отставным литератором Веггом, который там живет? У него деревянная нога.

Преодолев даже такой соблазн, старая Бетти закуталась в шаль и надела свой черный капор.

— Все же я вас ни за что бы не отпустил, — сказал мистер Боффин, — а если отпускаю, так только ради Хлюпа. Вот увидите, оглянуться не успеем, как он обучится ремеслу и человеком станет. Бетти, что это у вас? Неужто кукла?

Это был гвардеец, который стоял на часах у кроватки Джонни. Осиротелая старуха показала игрушку и снова прикрыла ее шалью. Потом она простилась с миссис Боффин, с мистером Боффином, с Роксмитом и напоследок обвила свои морщинистые руки вокруг стройной юной шейки Беллы и повторила слова Джонни: "Поцелуй касивую леди!"

Секретарь смотрел с порога на юное личико "касивой леди" в кольце старческих рук и продолжал смотреть на "касивую леди", когда она осталась одна, а отважная Бетти вышла на улицу и, устремив прямо перед собой свой ясный, твердый взгляд, отправилась в путь, спасаясь от душевного оцепененья и от нищеты.

ГЛАВА XV Вот как обстоит дело

Брэдли Хэдстон не переставал думать о следующей встрече с Лиззи Хэксем. Просить о ней его заставило чувство, близкое к безнадежности, и с тех пор оно не давало ему покоя. И вот, вскоре после разговора с секретарем, под вечер серого осеннего дня Брэдли и Чарли Хэксем вышли из дому, что не укрылось от глаз мисс Пичер, и отправились на это безнадежное свидание.

— А кукольная швея не удостаивает своей благосклонностью ни меня, ни тебя, Хэксел, — сказал Брэдли.

— Противная горбунья! Да к тому же дерзкая, мистер Хэдстон! Я боялся, что она выкинет какую-нибудь штуку и помешает нам — с нее станет! Решил, лучше предложу вам пойти в Сити сегодня вечером и встретить сестру на полпути.

— Так я и думал, — сказал Брэдли, натягивая перчатки на свои дрожащие от волнения руки. — Так я и думал.

— Только моя сестрица с ее нелепыми фантазиями и могла отыскать себе такую чудную товарку, — продолжал Чарли. — Ей, видите ли, надо жертвовать собой ради других. Она сама мне так сказала в тог день, когда мы с вами были у нее.

— Почему же она должна жертвовать собой ради какой-то кукольной швеи? — спросил Брэдли.

— А-а! — воскликнул мальчик, весь вспыхнув. — Обычные романтические бредни! Сколько я ни толковал ей об этом, все попусту. Но сегодня, мистер Хэдстон, мы с вами поставим на своем, а остальное как-нибудь наладится.

— Ты по-прежнему полон надежд, Хэксем.

— Разумеется, сэр! Все на нашей стороне. "Все, кроме твоей сестры, пожалуй", — подумал Брэдли. Но только подумал, а сказать не сказал.

— Все на нашей стороне, — с мальчишеской самоуверенностью повторил Чарли. — Солидное положение, выгоды такого родства для меня, здравый смысл — решительно все!

— Правда, твоя сестра всегда выказывала преданность тебе, — сказал Брэдли, хватаясь хоть за эту тень надежды.

— Ну еще бы, мистер Хэдстон! Она послушная. И теперь, когда вы удостоили меня своим доверием и поделились своими мыслями со мной первым, я опять скажу: все на нашей стороне!

И Брэдли снова подумал: "Все, кроме твоей сестры, пожалуй".

Пыльно-серый, чахлый вечер в лондонском Сити не способен внушать надежды. В запертых на замки товарных складах и конторах есть что-то мертвенное, а присущая нам, англичанам, боязнь ярких красок придает всему траурный вид. Колокольни и шпили церквей, стиснутых домами, — темные, закоптелые, как и само небо, которое того и гляди навалится на них, ничуть не разряжают сумрачности городского пейзажа; у солнечных часов, погруженных в густую тень на церковной стене, такой вид, точно они обанкротились и на веки вечные отказались от своих обязательств; жалкие привратники и метельщики сметают в канавы клочья газет и прочие жалкие отбросы, а отбросы человеческие, еще более жалкие, наклоняются над этим мусором, роются, шарят там в поисках чего-нибудь еще годного на продажу. Толпы, двигающиеся из Сити, похожи на узников, выпушенных на свободу, и мрачная Ньюгетская тюрьма кажется не менее подходящей резиденцией для могущественного лорд-мэра, чем его великолепные особняк.

Таким-то вечером, когда городская пыль оседает на волосах, слепит глаза, въедается в кожу, когда ветер крушит своими колесами листья, разлетевшиеся по закоулкам с чахлых городских деревьев, учитель и ученик вышли на Леднхолл-стрит и направились к востоку от нее — подкарауливать Лиззи. Придя на место немного раньше, чем нужно, они спрятались за угол и стали ждать ее появления. Даже самые элегантные из нас сильно проигрывают, если им приходится выглядывать из-за угла, а уж для такого, как Брэдли, эта позиция была и вовсе не выгодна.

— Вон она, мистер Хэдстон. Пойдемте ей навстречу.

Едва они показались, Лиззи сразу увидела их и явно встревожилась. Но она поздоровалась с братом, как всегда тепло, и коснулась протянутой руки Брэдли.

— Чарли, милый, куда это ты? — спросила она.

— Никуда. Мы пришли повидаться с тобой.

— Повидаться со мной, Чарли?

— Да. Мы тебя проводим. Только не веди нас по людным улицам, где так шумно, что и поговорить нельзя. Выбирай где потише. Вон у той церкви большой мощеный двор и там никого нет. Пойдемте туда.

— Но это нам совсем не по пути, Чарли.

— Нет, по пути, — нетерпеливо ответил мальчик. — Если мне по пути, значит и тебе тоже.

Она не отпустила руки брата и чуть ли не с мольбой посмотрела на него. Чтобы не встретиться с ней взглядом, он обратился к учителю:

— Идемте, мистер Хэдстон. — Брэдли пошел не рядом с ней, а рядом с Чарли, руку которого она все еще держала в своей. Через двор они прошли на мощеное кладбище с земляной насыпью в середине, по грудь вышиной, обведенной чугунной решеткой. Там, высоко над уровнем всего живого, было отведено удобное и здоровое место для мертвецов и надгробных памятников, причем последние заметно отклонялись от перпендикуляра, точно стыдясь тех лживых слов, что были выбиты на них.

Брат, сестра и учитель в напряженном и неловком молчании прошли вдоль всей решетки, и тогда мальчик остановился и сказал:

— Лиззи, мистер Хэдстон хочет поговорить с тобой. Я не стану мешать ни тебе, ни ему и пойду погуляю тут поблизости, а потом вернусь. Я знаю, о чем мистер Хэдстон будет говорить, и от всей души одобряю это и надеюсь, что ты тоже одобришь… Нет, не надеюсь, а верю! Мне незачем напоминать тебе, Лиззи, что я многим обязан мистеру Хэдстону и желаю ему успеха во всех его делах. И надеюсь… нет! верю, что ты желаешь ему того же.