Одноклассники бывшими не бывают

Первой реакцией было развернуться и уйти — здороваться с бывшим мужем не хотелось совершенно. У меня тут свое кино и свои радости. Именно сегодня его общество было мне совсем не в тему.

Но он был не один.

Рядом с ним перебирала бесконечно длинными ногами совсем юная девица, не старше двадцати. Экспрессивно что-то ему втолковывала, показывая на туфли, заламывала руки, надувала губы и куксилась, когда он качал головой.

Не жена. Жену я помнила.

И явно не коллега, зачем бы ей тогда спрашивать у него разрешения зайти в магазин?

Сестра? У него была кузина, которую я никогда не видела. Не помню, сколько ей лет, может и двадцать. Приехала в гости, пошла по магазинам…

Как раз в этот момент он кивнул со сдержанным раздражением, девица впилась в его губы смачным поцелуем и, сунув ему свою сумочку, метнулась в магазин, пока не передумал.

Не сестра.

Увы, мое любопытство завело меня слишком далеко — он меня заметил. Дернулся, застыл, попытался куда-нибудь спрятать блестящую сумку на цепочке, повертел ее в руках, демонстративно отвернулся, понял, что это глупо и наконец сдался.

Вздохнул:

— Ну привет.

— Привет, — ответила я и махнула в сторону магазина. — Жену твою не узнать. Помолодела, подросла, перекрасилась.

— Это не жена… — признал он очевидное. — Это… — он помялся, подыскивая слова, но не осилил и рассердился: — Разве я должен перед тобой отчитываться?

— Ты мне ничего не должен, — я подняла руки вверх, сдаваясь. — Просто сказала. Не жена так не жена. Как дочка поживает?

— Лучше, — буркнул он. — Начали третий курс, если все будет хорошо, то через год можно делать следующую операцию…

— Удачи вам, — покивала я. — Держитесь.

Он попытался что-то разглядеть сквозь витрины бутика, но девушка не выходила, чтобы спасти его от злой бывшей жены. Пришлось бедняжке поддерживать светскую беседу. Оглядел меня с ног до головы и кивнул:

— Смотрю, тебя можно поздравить.

Я сначала не поняла — откуда он знает?!

Но потом сообразила, что речь про кольцо.

Соболев купил камень такого размера, что не заметить его было сложно, а не упомянуть — просто невежливо. Но, несмотря на непристойный размер бриллианта, оно все равно было очень красивое.

И напоминало мне о том вечере на балконе маленького старинного отеля, когда я впервые увидела, как в густо-синих сумерках тысячи огоньков разбегаются по Эйфелевой башне. И где-то играет музыка, и мерцают свечи, отражаясь в бокалах с шампанским, и сидящий напротив мужчина, от которого все еще захватывает дух, вдруг смешно смущается, придвигает маленькую красную коробочку и говорит: «Рит…» — и в это слово вкладывает так много, что мне даже не нужно продолжение, я уже все услышала.

Я провела пальцем по золотому ободку и счастливо улыбнулась:

— Да. Спасибо. Надеюсь, мой второй брак будет счастливее первого.

Бывший муж посмотрел на меня со странным выражением лица.

— Рит… — вздохнул он. — Знала бы ты, как я устал, ты бы не стала меня осуждать.

— Я тебя не осуждаю…

— Денег все время нет, жене не до меня, вся эта фигня с ребенком теперь навсегда…

— Любой ребенок навсегда.

— Вот именно! — он, кажется, решил, что я его наконец поняла. — А если человек на самом деле не приспособлен к родительству? Как это заранее узнать?

— Никак.

— А я о чем! Это все просто не для меня, понимаешь? Ну, я, конечно, буду платить алименты, но нечестно наказывать человека за одну ошибку, понимаешь?

— То есть ты развелся со мной, потому что хотел ребенка, а теперь передумал и больше не хочешь, поэтому снова разводишься? — на всякий случай уточнила я. Вдруг не так поняла.

— Да, я должен был через многое пройти, чтобы разобраться в себе.

В его голосе звучало искреннее страдание. И немножко гордости.

— Какой же ты урод… — не выдержала я.

— Тебе легко говорить! Сама отказалась от детей, живешь без этой обузы…

Я молча развернулась и направилась к служебному входу. Подхвачу по пути Мотьку и пойдем вытаскивать Илью из когтей работы.

Но он уже сам торопился мне навстречу. Улыбаясь, поймал в объятия, закружил, поцеловал и мурлыкнул на ухо:

— Соскучился. Сидел в кабинете, мне в уши какую-то пургу заливали, а я смотрел на диван и вспоминал, как мы там в декабре… Теперь хочу домой и тебя.

— Я тоже, — потерлась об него как кошка. — Домой, тебя и кое-что рассказать.

— Что? — тут же заинтересовался он.

— Кое-что очень-очень важное! — я все-таки решила сделать это сегодня. — Но дома! А пока у меня есть одна просьба.

— Слушаю, — он стал серьезным.

— Помнишь, ты обещал сделать все, что я захочу и не задавать никаких вопросов?

— Да, конечно.

— Во-о-о-он там видишь, мужик? — я показала на бывшего мужа. — У которого девушка сумочку забирает. Дай ему в морду, пожалуйста.

Илья нахмурился, посмотрел на меня, посмотрел на него…

Но, как и обещал, ничего не спросил. Пожал плечами, подошел и почти без замаха влупил моему бывшему так, что он врезался в витрину, осыпавшуюся на него градом осколков.

Так себе, конечно, желание с точки зрения морали и этики. Но могу я по-настоящему разозлиться хоть раз в жизни?

К тому же беременной женщине разрешаются любые странные капризы.

Эпилог: начать с 0

— Какие маленькие пальчики… Это точно нормально?

— Соболев, такими рождаются все дети, чтоб ты знал!

Илья взял на руки малышку, уже обмытую и закутанную в пушистое одеяльце и почему-то никак не мог перестать разглядывать розовую лапку, которой наша дочь цеплялась за его палец. Лицо у него при этом было такое…

Я даже отвернулась, чтобы не расплакаться.

И встретилась взглядом с Матвеем. Он просочился в палату, как только позволили врачи. Надел белый халат, бахилы, дисциплинированно стоял в углу и не мешался.

И хищно смотрел на сестру.