Одноклассники smerti

Дима задумчиво произнес:

— А тебе не кажется, что покушение на нее — несколько из другой оперы? Не ты ли сама мне говорила, что госпожа Ишутина — самый молодой в России директор риелторской фирмы? Живет в элитном коттедже, передвигается на новой спортивной «бэхе»?..

— Я понимаю, куда ты клонишь, — кивнула Митрофанова. — Бизнесменов, особенно выскочек, стреляют всегда и везде. Но все равно: не странно ли? То, что сначала убивают Елену и через два дня пытаются убить Ирку?..

— В жизни и не такое бывает, — пожал плечами журналист.

— Ну, я не знаю… — с сомнением протянула Надежда. И сделала огромный глоток из своего стакана с джином.

— А ты думаешь, это историк отомстить решил? Спустя десять лет? — расплылся в скептической ухмылке Полуянов.

— А что? — не смутилась Надя. — Как говорится, для мести и сорок лет не срок.

— Было б за что мстить… — хмыкнул журналист.

Он не сказал подруге, что совсем недавно виделся с Иваном Адамовичем. И тот уж никак не походил на рокового злодея. Более того — отзывался и о Наде, и о ее подругах очень тепло. Почти по-родительски.

Но на всякий случай Дима уточнил:

— Вы с историком об этой пленке никогда даже не говорили. Будто ничего не было. Ты сама до этого додумалась? Умно. Молодец. А как повели себя Лена с Ирой?

— Ленка тоже не рыпалась, — кивнула Надя. — По крайней мере, меня уверяла, что молчит. Хотя пусть и молчала, а иногда ее с катушек срывало. Сядет, например, на первую парту, ногу из-за стола выставит, юбку задерет… И глядит на Адамыча гнусным взглядом. А тот, бедняга, краснеет.

— А что у нее было по истории? — уточнил Дима.

— Тоже «хорошо», — вздохнула Надя. И уточнила: — Только наши четверки — разной цены.

— В смысле?

— Ну, мне ведь в институт нужно было историю сдавать, а в приемной комиссии всегда смотрят, что в аттестате… Куда лучше, если б пятерка стояла. Зато Ленке четыре балла оказалось в самый раз. Она ведь в последнем классе уже на тройбаны скатилась конкретно. По-моему, только Адамыч да физрук ей нормальные оценки и поставили.

— А у Ирины что было по предмету?

— А у Ирины — «пять», — произнесла Митрофанова. — Хотя вот уж кто совсем не историк…

— Потому она сейчас и удачливая бизнесменша, что с детства умела крутиться, — пожал плечами журналист. — А теперь, в двадцать семь лет, имеется у нее и особняк, и спортивный «БМВ». А мы с тобой, Надька, честные люди, на копейки перебиваемся.

— Да, — кивнула Надя. — Она, похоже, с Адамычем тогда сделку и заключила. Единолично. Не думаю, что он ей, конечно, денег дал, но по истории вытянул. Потому что на «пятак» она предмет никогда не знала. Да у нас во всем классе только две пятерки и были. У нее и у Сладковой, которая на медаль шла. Хотя Ирка и сейчас, я ее буквально сегодня спрашивала, в шантаже историка не признается… Ты что, говорит, Надька!.. Охота была руки пачкать. А пятерку, говорит, он мне поставил, потому что я все даты честно вызубрила…

— Да какая разница — шантажировала, не шантажировала?! Я все равно не понимаю, — упорствовал журналист. — Почему вдруг спустя десять лет…

— Да потому! Вдруг только кошки родятся… А у нас буквально две недели назад встреча выпускников была, — вздохнула Надежда. — В честь как раз десятилетия выпуска. И эта история всплыла по новой…

— Так-так, — заинтересовался Полуянов.

Он вспомнил: недавно Надя действительно явилась домой чрезвычайно поздно. И сильно подшофе. Но он, как благородный человек, никаких вопросов задавать подруге не стал. Загуляла и загуляла. Пусть и скромная библиотекарша, а имеет право хотя бы раз в год.

Только сейчас он ревниво подумал: ведь наверняка целовалась там со всеми. В том числе и с омерзительным Степаном. Плясала. Кокетничала. Хлебала коньячок на брудершафт…

А Надя говорила:

— Ленка на вечеринке напилась вусмерть. Бутылка водки в одно лицо. Она в последние годы уже не могла себя контролировать. Ну и вот. Представь картину маслом. Степка куда-то сгинул. Коренкова еле на ногах стоит. А мы с Иркой, типа старые подруги, ее под ручки поддерживаем. Тут к нам Адамыч и подваливает, хотел, как положено, какой-то великосветский разговор завести. А Ленка, музыкантша наша, вдруг ему выдает: вы, Иван Адамыч, зря из себя интеллигента строите. Потому как пленочка-то с вашими похождениями у нас прекрасно сохранилась. И в школе вы по-прежнему работаете. И девочек щупаете. А главное — нынче возможности, в плане Интернета, совсем другие, нежели десять лет назад. И заявила, что собирается эту пленку во Всемирную сеть выложить. На все крупные порносайты. С пометкой, что в главной роли — реально работающий в школе учитель… Мы с Иркой аж обалдели…

— А что Иван Адамович?

— А что он мог? Сказал, мол, ты не ведаешь, что творишь, пойди проспись. И отошел. А через две недели Ленку задушили. А теперь и Ирку пытались убить…

— Ирина видела, кто в нее стрелял? — уточнил журналист.

— Говорит, лица не видела. Он был в маске, да и стемнело. Но точно, конечно, не историк. Фигура совсем другая.

— И ты считаешь, что Иван Адамович нанял киллера , – прищурился журналист. — Со своей грандиозной учительской зарплаты…

— Дима, — рассердилась Надя. — Тебе обязательно это нужно? Все время выставлять меня какой-то непроходимой дурой?

— Мне просто кажется, что твоя версия несколько, м-м… беспочвенна, — кротко произнес журналист. И предложил: — Давай еще джинчику. Ты сильно перенервничала.

А Надя твердо сказала:

— Знаешь, Дим… Может, я, конечно, и дура, но мне все равно почему-то страшно…

— Охота на школьниц, осмелившихся шантажировать маньяка-учителя, продолжается! — зловещим тоном проговорил Полуянов. — Теперь на очереди последняя жертва!..

— Дима. Я сейчас обижусь, — сдвинула она брови.

А он в ответ обезоруживающе улыбнулся:

— Надюшка, солнышко. Пожалуйста! Еще джинчику — и домой! Будем отдыхать. А я, со своей стороны, обещаю: охранять тебя от маньяков в поте лица своего!..

— Змей ты, Полуянов, — буркнула она, впрочем, уже беззлобно. — И джину я больше не хочу.

— Тогда платим — и вперед! — Дима замахал официанту.

А Надя допила из своего стакана последние капли и задумчиво уставилась на начавшее сереть вечернее небо.

Полуянов со всеми своими беззаботными аргументами до конца ее не убедил.

Далеко от Москвы. Степан

К семечкам на завалинке его приохотил Мишка: «Самый, Степах, по-моему, достойный из всех деревенских обычаев!»

В первый вечер, когда вылезли грызть на свежий воздух, употребили пакетик покупных — его Степан по пути на какой-то станции приобрел. Лузгали, плевались, базарили… Понравилось. И теперь обеспечивали себя — как тот же Мишка формулировал — «по-феодальному». То бишь топали в деревню Калинки до бабы Мани и выменивали у той семена подсолнечника на банки с тушенкой, в избытке имевшиеся в Мишкином погребе. А после Степан, не полагаясь на безрукого приятеля, семечки самолично обжаривал на подсолнечном масле и солью приправлял, получались вкусные — просто класс! А главное — под них самое святое дело смысл жизни поискать. Обсудить, к примеру, зачем нужна бесконечная беготня за карьерой, и постоянные стрессы больших городов, и малолетние дети в семье, когда можно, не чинясь, в рваных джинсах устроиться на завалинке, и грызть подсолнухи, и наблюдать, как в прокаленную за день степь скатывается солнце? И ни о чем не беспокоиться, не заботиться…