Одноклассники smerti

— Лающая собака не кусается. Это, по-моему, как раз про Людку сказано… — задумчиво произнесла Надежда. — Вот лаяла она вчера, слюной брызгала, вся ненавистью сочилась. Ко всем нам. Но лично мне от ее нападок ни холодно, ни жарко. Что, на каждую бешеную бабку, что в трамвае орет, внимание обращать? Пусть себе бесится.

— Но мы ведь предполагаем, что она не просто бесится, а убивает, — возразил журналист.

— Тоже нестыковка, — вздохнула Надя. — Вот убила она — или по ее заказу — Ленку Коренкову. Получается, месть состоялась. Значит, ей уже не злиться, а торжествовать надо. Но Сладкова-то — не злорадствует, а продолжает злобствовать! Слышал бы ты, как она Коренкову крыла! А чего ругать, если она сама ее грохнула?! Уже смысла, по-моему, нет. И, кстати, еще одно. На нас, ну, на девчонок, она и правда была в большой обиде. А про Степку как раз куда спокойнее говорила. — Надя покраснела, смущенно опустила глаза: — Только о том, что ей горько было из-за того, что все его внимание — нам… мне… А на нее он и не смотрел. И за что его убивать — раз он ей, похоже, нравился? Разве не логично?

— Ох, Надя! — вскричал Полуянов. — Да конечно, логично! Но только кто тогда? Кто? Раз не историк, не Сладкова?!

Митрофанова потупилась:

— Не знаю.

Дима внимательно взглянул на нее:

— А по-моему, ты чего-то недоговариваешь.

Девушка склонила голову:

— Ну… возникла тут у меня одна мысль. Даже нет. Не мысль. Одна десятая, одна сотая мысли…

— Говори.

Она открыла было рот — и тут же осеклась:

— Нет. Не могу. Я не права.

— Надя, — твердо сказал он, — давай мы вместе будем решать, права ты или нет. Мы ведь команда. Правильно?

На глазах Нади снова выступили слезы.

— Димочка! — взмолилась она. — Ну не мучай меня, пожалуйста! У меня голова болит смертельно! И в ушах шум. Да еще ночь опять почти бессонная. Вот и вошел в голову какой-то бред…

— Но почему ты сказать-то не хочешь?! – воскликнул Полуянов. — Я сразу и рассужу: бред — или нет.

— Нет, не могу я человека огульно в убийцы записывать!

— Да никого ты в убийцы не записываешь! Мы всего лишь обсуждаем версии, понимаешь! И к тому же, — он снова взглянул на часы, — мне хоть будет что Митяю, ну, оперу, предъявить!

— Нет! — возмутилась Надя. — Вот уж оперу ничего предъявлять, пожалуйста, не надо! Я ведь сказала тебе: это полная ерунда! И ни единого доказательства! А ты уже предъявлять собрался! Чтобы человека несправедливо обвинили!

Она бессильно откинулась на стуле, прикрыла глаза.

Полуянов, чертыхнувшись, ушел в комнату. Долго там ворчал — искал чистую футболку и на что сменить мокрые до коленей джинсы.

Но когда журналист вновь появился на пороге кухни, Надя уже сумела взять себя в руки. И спокойно произнесла:

— Слушай. У меня — соломоново решение. Ты можешь свой лэп-топ оставить? Я, пока ты ездишь, кое-что в Интернете посмотрю… Проверю… И, когда вернешься, все тебе расскажу. Если мои подозрения, конечно, подтвердятся.

Он с сомнением взглянул на ее бледное, с черными тенями под глазами лицо:

— Какой тебе сейчас Интернет? Иди отсыпайся. Утро вечера мудренее.

— Нет, — печально улыбнулась она. — К тому же утро уже наступило. Давно. И я все равно сейчас не усну — нервы совсем развинтились.

— Да бери, конечно, лэп-топ, — пожал плечами Дима. — Рыскай. Только я бы на твоем месте лучше поспал.

И неожиданно увидел в ее глазах веселые искорки:

— А мы, Димочка, с тобой вместе поспим. Как только убийцу вычислим. Договорились?

— Договорились, — против воли расплылся он в улыбке.

И, уже выбежав из квартиры и торопливо спускаясь по лестнице, еще раз подумал: «И почему я столько лет считал, что Надюха ни на что, кроме пирогов и уюта, не способна?!»

Надя

Интернет она не любила. Сказывалась библиотечная закалка: книга или газета должна быть живой, чтоб можно потрогать, понюхать… Никакого сравнения с текстами на экране компьютера — от одного взгляда на них и мигрень начинается, и в глазах щиплет. Да и анонимных авторов в библиотечных фондах не часто встретишь, любой почтет за честь подписать и статью, и уж тем более увидеть свою фамилию на книжной обложке. В Интернете же каждый второй текст без подписи, а уж что люди под разными никами на форумах несут — и вовсе читать противно.

Но иногда, следует признать, без Всемирной паутины не обойтись. Как, например, сегодня. Не тащиться же в родную историчку, когда на часах половина седьмого! К тому же хотя Надя в библиотеке в авторитете, и нужные материалы ей девочки из газетного хранилища мгновенно подберут, а в Интернете все равно получится быстрее.

Потому, едва Димка вывел из «ракушки» свою «Мазду» (она наблюдала за его отъездом в окно), Надя заварила себе в его же огромной чашке несметное количество кофе и, вздохнув, включила компьютер. Будем надеяться, что недавняя контузия и вторая бессонная ночь не помешают ей найти нужную информацию.

Но, видно, светлую голову не пропьешь. Или просто повезло — потому что все, что хотела, Надя вытащила из Интернета буквально минут за сорок.

Никаких доказательств у нее по-прежнему не было. Зато уверенности, что ее версия имеет право на существование, существенно прибавилось.

Она выключила компьютер. Прошлась по квартире. С отвращением взглянула в сторону развороченной кухни. Устроилась в гостиной, на диване. И что теперь прикажете делать? Звонить Димке? Рассказывать все ему? Чтоб тот начинал действовать на свое усмотрение?

Или же попробовать разрулить ситуацию самой?..

Немного, конечно, рискованно. Зато — если она ошибается — никто не будет над ней насмешничать. И не посмеет укорять. К тому же у нее и повод есть: она должна рассказать о смерти Степана.

И Надя, еще минуту поколебавшись, набрала знакомый номер.

Ей ответили мгновенно и, похоже, обрадовались:

— Ой, какие люди! Привет, Надюшка!

— Привет, — сдержанно откликнулась она. — Слушай. У меня тут для тебя есть кое-какие новости. Мы не можем сегодня встретиться?

— Вау… Боюсь, что нет. Если только… Но ты все равно не успеешь.

— Не успею куда?

— Ну, я дома буду еще час. Может быть, час пятнадцать. А потом ухожу, и весь день забит.

— Нет, я приеду, — поспешно произнесла Митрофанова. — Ты точно не против?

— А чего мне возражать? — хмыкнули ей в ответ. — Приезжай. Только если не успеешь — не обессудь. Ждать тебя я не буду.

И в трубке запищали гудки.

А Надя отшвырнула телефон и пулей ринулась в спальню. Белье, летние брючки, футболка… Полуянов хотя и ворчит, что она зануда, но насколько удобней, когда все вещи выстираны, выглажены и под рукой! Одеваешься буквально за секунду. Только неряхи вроде него, когда порядок, ворчат, что «дома ничего не найдешь».