Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Официант покраснел. Шило потребовал засучить рукав. Действительно, на левом запястье, чуть выше часов, виднелась синяя наколка, сделанная латинским шрифтом — «Sandra».

— Чего же вы, любезный, искажаете картину? — спросил Шило у дохлого официанта. — За дачу ложных показаний свободно можете оказаться на полгода в тюрьме. Вы этого хотите?

— Глупости все это, — покраснел официант. — Даже если я его и в самом деле поднимал с пола, что из того?

— Из этого вытекает, что вы являетесь свидетелем применения насилия в отношении Кутузова со стороны Бычкова.

— У нас в ресторане мордобой

обычное дело, и если мы по каждому поводу будем проходить свидетелями, некогда будет работать.

Кутузов так и не понял, удалась ли следственная экспертиза. Его выворачивало наизнанку от запахов, исходящих от всего, что его окружало.Казалось, каждый атом здесь был пропитан тошнотворным ресторанным перегаром.

Его отвезли в СИЗО, и на мгновение, вопреки логике, он поймал себя на мысли, что вернулся домой. У сокамерников шел вялый разговор на тему, почему евреев зовут жидами.

— Тебя, Сеня, вчера при шмоне менты назвали «жидярой», и ты это проглотил. — Ящик лежал на койке, подперев щеку рукой. — Когда евреев гнали во рвы, так ведь, рот-фронт, они сами туда тащились, словно кошки за валерьянкой… Надавили бы всей массой, все равно полный п…ц, чего ж ждать…

— Хотел бы я, Жора, увидеть тебя там, на краю…Посмотрел бы, что бы ты тогда блекотал.

— То, что и сейчас: «жид» происходит от слова «жидкий». Вы, как гудрон, затекаете во все щели. Если вас послать на Луну, то и там вы будете Эйнштейнами и Талями. Вам кайло не по нутру, вы всех позади себя держите…

— Захлопнись, Ящик, — в голосе Торфа послышались угрожающие нотки.

— Э, правда никому не нравится. Впрочем, нас сейчас всех уровняли. Если бы ты сейчас не был Сэмэном Торфом, а был Петерис Коциньш, и даже если бы у тебя под полой нашли бы не «макарова», а гранатомет, то тебя бы отряхнули, умыли, напоили бы кофе и на ментовской тачке с почетом оттаранили бы домой.А так ты Торф, по-ихнему «жидяра», и потому сидишь с такими же, как и сам, «непилсонисами» (по-русски — негражданами — прим. ред.)

— А тебя, вонючий кадык, надо за такую философию подвесить за твой поганый язык и дать пару дней отвисеться! — пригрозил Торф.

— Рот-фронт, подумать только! — Ящик аж вскочил на ноги. — Значит, господам не нравится? Выходит, «пилсонис» может от таких, как я, защищаться с помощью любого стрелкового оружия, а вот ты, Торф, и однократка, поскольку вы меченные вторым сортом, должны встать передо мной в полной своей беззащитности? Заметьте, уголовная братва такого южноафриканского разделения не признает. У меня был друг Андрис Селга, это еще в «Белом лебеде»… Так вот, этот парень взял на себя мое и отсидел две недели в карцере. Ни звука не проронил. А кто я ему — папа, мама или крестный отец? Просто мы братаны, хотя и на разных языках говорили…

Кутузов слушал Жору и с чем-то соглашался. Он даже встрял в разговор.

— Я где-то читал, что воры в законе и даже мелкая криминальная шушваль — настоящие интернационалисты. Только вместо генсеков главенствуют паханы с Кавказа.

— Двадцать шесть бакинских комиссаров и с ними Серго Орджоникидзе, — осклабился Ящик.

— Слышь, бурбон, откуда ты так хорошо знаешь историю? — уже без злобы спросил Торф у Жоры.

— Так четвертый уже университет жизни заканчиваю. Скоро

доцентом буду. Правда, если попадется плохой адвокат, это будет мой последний курс. Я по малолетке общался с такими асами, что если их посадить с чемпионами «Что? Где? Когда?», они бы их разделали в три минуты.Просто ходячие энциклопедии. Вот, например, кто из вас знает, почему доллар называется долларом?

— Я знаю, но не скажу… Хочу тебя послушать, как ты художественно будешь заливать. — Торф подмигнул Кутузову. — Только предупреждаю: если соврешь, не выкуришь сегодня ни одной сигареты. Согласен?

Ящик задумался.

— Объясняю для наиболее темных…Таллеры! Обыкновенные таллеры, а по-русски — долинки. Вот и вся хитрость. А потом эти затрюханные долинки превратились в доллары… Эх, рот-фронт, мне сейчас крылья да чемодан этих таллеров, и пошел бы я тогда по долинам и по взгорьям…

— С такими, как у тебя, параметрами, только за зелененькими и летать.

— А ты, Торф, небось «дуру» носил под полой не из-за своей астмы, — Ящик сказал и стал прислушиваться. — Наверное, на хвосте у кого-нибудь сидел или самому сели на хвост?

Генка слушал диалог и, поскольку делать было нечего, а до ужина оставалась вечность, улегся на кровать, заложив под голову руки.

— А ты, Жорж, случайно, не дятел по совместительству, раз так интересуешься моей биографией? — спросил Торф. — Такое впечатление, что не Кутуз среди нас однократка, а ты — не шурупишь, о чем можно, а о чем лучше не распространяться.

— Тайну из себя делаешь, да? Тогда какого хрена сам однократку расспрашивал и давал советы? Может, я тебе тоже хочу что-нибудь посоветовать.

Семен поднялся с лежака и подошел к Ящику. Постоял перед ним, раскачиваясь на носках, и вдруг резко выбросил вперед руку и приставил к Жориному кадыку два растопыренных пальца. Словно на вилку хотел насадить его дебелую плоть.

— Я ничего из себя не делаю, но запомни, Жорик, таких, как ты, каплунов я всегда держал в шпорах. Если у тебя еще осталось хотя бы пять минут жизни, спроси у кого-нибудь на прощание — кто такой Сенька Торф? А когда узнаешь, не будешь раскрывать свое корыто. По?

Кутузов, скосив взгляд, рассматривал побелевшие виски Торфа, собравшиеся вокруг глаз глубокие морщины, и ему казалось, что от огромного черепа этого человека исходит какая-то шальная дурь. Чтобы не терять окончательно лицо. Ящик приподнялся на локтях и миролюбиво сказал:

— Ну ты даешь, рот-фронт. Обычный треп в обычной компании…

— Тсс! — цикнул Торф и тыкнул еще раз Жору пальцем в кадык. — Лежи, сынок, и не хрюкай. У меня нервы на последнем волоске держатся.

Жора отмахнулся на спину и ничего не ответил. Лишь вытянутые вдоль тела огромные ручищи сжались в кулаки.

Перед самым ужином Торфа куда-то увели контролеры, но минут через двадцать его вернули на место. В руках у него был целлофановый пакет. Вскоре оттуда показался мобильник, и Семен сразу же начал звонить.

У Генки появилась сладкая надежда поговорить с Люськой. Потом все повторилось сначала: из пакета Торф вытащил отборную снедь, и тут все обиды враз были забыты.

Ящик для приличия немного подулся, но вид копченой куриной ножки, которую передал ему Семен, окончательно сломил Жорика.

Поделиться с друзьями: