Однокрылые

–  Боюсь, что да, - мягко промолвила Шелла, беря со стола черный камешек.

–  Ты собираешься присудить победу девчонке?! Но как белый день ясно, что если бы не болезнь, Гарт с легкостью бы ее обошел!

–  Но ведь твой разлюбезный Гарт свалился в океан!
– включился в спор судья с Внешних Островов.

–  Согласна.
– Восточная кивнула головой.
– Ты не летатель, Правитель, и потому не понимаешь всей серьезности случившегося. Гарту еще повезло. Если бы он упал, выполняя поручение, то пошел бы на корм сциллам. А крылья сгинули бы в море.

–  Он болен, - гнул свое Правитель, не желая, чтобы Скални отдал пару крыльев.

–  Это неважно, - заявил Южный, кидая, в ящичек черный камень.

Его примеру последовали остальные судьи-летатели, Правитель же демонстративно бросил белый камень.

* * *

Падение Гарта усилило неприязнь между летателями и студентами «Деревянных Крыльев». Проходившие в сгущающемся мраке и грозовых облаках послеполуденные игры не имели особого успеха. Восточная с Кошачьего Острова, виртуоз фигурного пилотирования, в последнюю минуту отказалась от участия в дружеских соревнованиях, а некоторые другие летатели и вовсе отправились на родные острова. Керр, единственный из студентов посетивший игры, рассказал, что зрители изнывали от скуки, и все их разговоры были о Гарте.

Вул подошел к Релле и предложил:

–  Пройдемся в таверну и отметим нашу победу, а заодно послушаем, что о нас болтают люди. Может, поставим монетку-другую на завтрашние поединки.

–  Мне нечего праздновать, - угрюмо ответила Релла.
– Летала я сегодня из рук вон плохо и победы не заслужила.

–  Твои победы или проигрыши не имеют ничего общего с заслугами. Пошли.
– Вул схватил Реллу за руку и попытался поднять на ноги, но та со злостью вырвалась.

–  Тебя ничуточки не волнует, что случилось с Гартом?

–  Нет. Да и тебя, скорее всего, тоже. Ведь тебе было бы выгоднее, чтобы он утонул. Тогда судьям волей-неволей пришлось бы отдать его крылья тебе,

а теперь они непременно попытаются тебя надуть. Марис, выйдя из себя, воскликнула:

–  Замолчи сейчас же, Вул!

–  Не вмешивайся, летатель, - отрезал он.
– Разговор касается только меня и Реллы.

Релла вскочила на ноги.

–  Почему ты всех ненавидишь?! Ты жесток даже с Марис, а она постоянно помогает тебе. И о Гарте ты сказал такое!.. Он был добр ко мне, а я, неблагодарная, вызвала его на поединок. Это из-за меня он чуть не погиб. Как ты смеешь!

Лицо Вула застыло неподвижной маской.

–  Понятно, - сказал он бесстрастно.
– Если ты так печешься о летателях, то отправляйся к столь любезному твоему сердцу Гарту и откажись от его крыльев. А я тем временем пойду отпраздную свою победу.

Он повернулся и зашагал по песку к дороге, ведущей в таверну.

Марис, взяв руку Реллы, предложила:

–  Может, действительно, навестим Гарта?

–  А можно? Марис кивнула.

–  Он и Риса занимают большой дом всего в полумиле отсюда. Гарту нравится жить вблизи океана и пристанища летателей. Пойдем узнаем, как он себя чувствует.

Релла выразила нетерпеливое согласие, и они тут же отправились в путь. Хотя Марис и опасалась недружелюбного приема в доме Гарта, забота о друге переборола страх.

Беспокоилась она напрасно. Открыв дверь, Риса расплакалась, и Марис поспешно обняла ее.

–  Входите же, входите, - бормотала Риса сквозь слезы.
– Он вам будет рад.

Гарт лежал на кровати, голова покоилась на подушках, ноги были прикрыты лохматым шерстяным пледом. Завидев в дверях гостей, он приподнялся на локтях, на его осунувшемся бледном лице заиграла искренняя улыбка.

–  А, Марис!
– как всегда во весь голос вскричал он.
– И с ней бесенок, отобравший у старика Гарта крылья! Проходите же. Поговорите со мной. А то Риса лишь причитает, ахает да охает. Даже кружечку эля больному не принесет.

Марис, улыбнувшись, заявила:

–  Эль тебе ни к чему.

У изголовья кровати она наклонилась и коснулась губами лба Гарта. Релла в нерешительности топталась у двери. Гарт, посмотрев на нее, серьезно сказал:

–  Не бойся, Релла, я не сержусь на тебя. Подойдя к кровати, девушка встала рядом с

Марис и спросила:

–  Ты, правда, не сердишься?

–  Нет. Риса, принеси гостям стулья.
– Через минуту стулья стояли у кровати, Марис и Релла уселись, и Гарт добавил: - Если откровенно, то, когда ты вызвала меня, я был в ярости…

–  Извини.
– Релла опустила глаза.
– Я не хотела причинить тебе боль.

–  Тебе не за что извиняться. Купание в море привело меня в чувство. Крылья твои, Релла.

Та смотрела на него широко открытыми глазами.

–  А чем же займешься ты, Гарт?
– спросила Марис.

–  Все в руках шарлатанов-лекарей. Если мне повезет и я встану на ноги, то займусь торговлей. Я отложил на черный день достаточно железа, думаю, хватит на покупку корабля. Буду путешествовать, торговать. Увижу другие острова… Хотя, признаюсь, мысль о путешествиях по морю меня слегка страшит.

–  Сотни бескрылых путешествуют морем и ничего, живут, - как могла, подбодрила его Марис.

–  Марис, помнишь, вы с Дорром часто смеялись надо мной, говорили, что я - прирожденный торговец?

–  Конечно.

Проговорили они больше часа. Речь шла о торговцах и моряках, и, конечно, о летателях. Шутки Гарта неизменно вызывали у Марис и Реллы улыбки, сам он тоже поминутно смеялся. Подошла Риса. Гарт обратился к сестре:

–  Дорогуша, не покажешь ли Релле наш дом? Риса, поняв намек, засуетилась:

–  Конечно, конечно, у нас есть на что посмотреть.

Релла последовала за ней.

–  Приятная девочка, - сказал Гарт, когда они с Марис остались одни.
– И чертовски похожа на тебя. Помнишь, как мы впервые встретились?

Марис улыбнулась.

–  Конечно. Ведь то был мой первый полет на Эйри и первая моя пирушка среди летателей.

–  А помнишь Ворона? Он еще в тот вечер продемонстрировал свой знаменитый трюк.

–  Такое разве забудешь!

–  И ты обучила ему Однокрылого?

–  Нет.

Гарт рассмеялся.

–  А каждый на Скални уверен, что это именно так. Ведь мы помним, какими глазами ты тогда смотрела на Ворона. Если не ошибаюсь, наслушавшись твоих восторженных рассказов, твой брат Колль сочинил песню о бесстрашном Вороне.