Офелия

– Перестань об этом думать, - Питер ободряюще хлопнул его по плечу. – В четверг мы едем есть мороженое и напузыриваться колой. За мой счёт!

Йонас кивнул, шагнул вперёд. Как бы невзначай коснулся кармана, в котором лежало мамино фото.

– Пойдём, а то тётка в рукопашную перейдёт. А удар у неё слева – как у профессионального боксёра, ах-ха. Кстати. Ты ни словом не обмолвился о русалке. Как она?

– Мы с ней научились играть и смотреть картинки в книгах. Придёшь – покажу. А ещё отец ей тренера выписал зачем-то. Приедет на днях.

– Хоть бы она этого тренера сожрала.

– Почему? – удивился Питер.

– Увидишь.

Тётка Йонаса заскрипела ступеньками лестницы, поднимаясь на второй этаж.

– Чёртов ублюдок, сколько можно испытывать моё терпение?

Йонас загородил Питера плечом, выпрямил худую спину.

– У меня гость, - спокойно сообщил он появившейся в поле зрения тётке. – Это мой друг. И прекрати меня при нём оскорблять.

– Марш в сарай за лопатой, - мрачно громыхнула тётка, игнорируя присутствие Питера. – Чистить стойло, менять воду скоту. Как закончишь – отчитаешься. Пошёл.

Мальчишки спустились во двор под суровым взглядом тётки. Питеру хотелось хоть что-то сказать такое, что подбодрило бы Йонаса, поддержало его сейчас, но слов не находилось. Да и вид у Йона был такой, что, казалось, он мог взорваться от любого лишнего слова. И Питер молчал.

У ворот Йонас пожал Питеру руку, озорно подмигнул. Подхватил пустое ведро, стоящее у бочки с водой, повернулся в сторону дома, в котором скрылась тётка, и заорал:

– Я-то вычищу и стойло, и сарай, и хлев свинячий, и птичник, а ты как была жирной пьянью, так ею и останешься!

Он изо всех сил метнул ведро через ровно подстриженный кустарник. Оно с грохотом ударилось об крыльцо и покатилось по дорожке, пугая кур и уток. Йонас расхохотался, дружески толкнул Питера в плечо, перемахнул через забор, отделяющий сад от заднего двора, и умчался отбывать трудовую повинность.

Питер вздохнул, оседлал велосипед и медленно поехал домой. И ни один баран ему на обратном пути не встретился.

[1] Нападающий в составе сборной Англии по футболу на чемпионате мира 1958 года

Офелия (эпизод пятнадцатый)

В день приезда тренера небо щедро дарило жаркое летнее солнце. По случаю Агата вытащила из сарая шезлонг и улеглась загорать невдалеке от пруда. Мистер Палмер в доме громко разговаривал с кем-то по телефону. Миссис Палмер и Йонас закончили притенять растения в оранжерее, и вместе с Питером в кухне пили холодный лимонад, который сам Питер и приготовил.

– М-м-м! – Йонас зажмурился от удовольствия и погладил живот. – Это круче, чем кока-кола! Классно ты придумал добавить в него базилик!

– Какой базилик? – Питер растеряно достал из стакана листочек. – Я думал, это мята…

– Это действительно базилик! – удивлённо воскликнула миссис Палмер. – Но получилось невероятно вкусно!

Питер сконфуженно допил остатки, дождался Йонаса, и они вдвоём пошли играть в бадминтон возле пруда. Погода была самая подходящая: ни ветерка.

Воланчик гулко стукался об сетку ракеток, порхая между Питером и Йонасом. Мальчишки азартно сопели, перебегая с место на место.

– Кто первый пропустит – с того футбольная карточка! – сказал перед игрой Йон, и теперь оба старались не уронить волан.

С шезлонга за мальчишеской игрой с интересом наблюдала Агата, а из пруда – Офелия. Русалочка выглядывала между цветущих водяных лилий и чуть заметно шевелила ушами. Чёрные, как омута, глаза с красными зрачками внимательно следили за перелетающим туда-сюда воланчиком. Офелия так увлеклась, что осмелела и подплыла совсем близко к ребятам. Вынырнула из воды по плечи, ухватилась тонкими пальцами за бортик у воды. Воланчик летал почти над ней, и русалочка восторженно разевала рот и расправляла плавнички ушей. А потом дунул ветер, и пенопластовый мячик с перьями шлёпнулся в воду. Офелия мгновенно скрылась в глубине и снова появилась рядом с незнакомой для неё вещью. Обнюхала с расстояния, смешно двигая ноздрями, обплыла вокруг и, осмелев, тронула пальцем.

– Офелия, это воланчик, - пояснил с берега Питер. – Бросай его сюда!

Русалочка приняла волан в ладони, окунулась под воду, и взвилась ввысь, в прыжке бросая вещицу Питеру. Но воланчик был легче мяча, потому не долетел и упал в метр от берега. Офелия удивлённо склонила голову вбок, снова ушла под воду. И вынырнула у бортика с воланчиком в пальцах. Она смело передала его стоящему у края мальчишке и изобразила руками птицу – как учил по книжке Питер.

– Нет, это не птица, - услышала она голос, который не принадлежал Питеру.

Офелия испуганно отпрянула, замерла на расстоянии, вгляделась в лицо стоящего в шаге от неё Йонаса.

– Привет, - миролюбиво произнёс он. – Спасибо за воланчик.

Питер подошёл, встал рядом. Ему показалось, что Офелия испугана.

– Это Йонас, - показал на друга он. – Как Питер. Хороший. Не бойся.

Русалочка погрузилась в воду по подбородок. Питер помнил, что так она делает, когда её что-то смущает настолько, что она готова в любой момент удрать в грот. Так она вела себя несколько дней после того, как её ударила Агата.

Йонас присел на корточки. Он молчал, а Офелия всё так же напряжённо разглядывала его со стороны. Когда она прижала уши к затылку, Питер заволновался:

– Эй, ну ты чего? Тревора-то ты так не боишься. И Кевина тоже. Это Йонас, мой друг. Человек.

Офелия оскалила зубы, взвилась в воздух, окатив мальчишек брызгами, с шумом плюхнулась в воду и исчезла.

– Что это с ней? – растеряно спросил Питер.

– Это гнев и бессилие, - раздался позади женский голос.

Питер обернулся. На ступеньках каменной лестницы, ведущей к пруду с лужайки, стояла одетая в тёмно-зелёный брючный костюм стройная невысокая леди лет тридцати пяти. Остриженные до плеч локоны каштановых волос были красиво завиты, большие светло-карие глаза подведены, как у кинозвёзд. Только губы гостьи Питеру не понравились: ярко-алая помада превращала приятную, милую улыбку в хищный оскал.

– Здравствуйте, - вспомнил о приличиях Питер. – Я Питер Палмер, это мой друг Йонас, а вон там загорает моя сестра Агата. А Вы?..

– Миссис Вайнона Донован, - представилась дама. – Буду заниматься выставочной карьерой вашей русалки. Вижу, она у вас не совсем дикая. Но людей уважать не приучена. Мистер Палмер занимался с ней?

Сердце Питера так и упало. «Вот так всё хорошо начиналось, - подумал он. – И вот, пожалуйста…»

– Да, папа играл с Офелией, - ответил он. – Давал ей кусочки рыбы, когда она подплывала на голос. А мы с ней играем в мяч и смотрим картинки в книгах.