Офелия

Где-то далеко-далеко в трубке что-то шуршало. Папа утверждал, что это помехи, а Йонас – что гремлины грызут провода. Конечно, Питер верил Йонасу. Всегда-всегда верил, не переставая. Кроме того единственного раза, когда…

Стало страшно настолько, что у мальчишки перехватило дыхание и вспотели ладони. А если Йон не пропал? А если тётка его тайком переправила на материк? В тот ужасный исправительный приют для сирот, про который упоминал Йонас… А сама сказала, что её милый, любимый племянник исчез. Чтобы все её жалели и не подозревали ни в чём.

А если всё ещё хуже? Если Йонаса больше нет? Совсем нет. Нигде.

Сердце глухо ударилось в рёбра и замерло. Как будто оборвалось и полетело в бездонный колодец. Тёмный, холодный. И падает туда бесконечно долго.

– Кевин!!! – заорал Питер в трубку. – Кевин, ответь!!!

Что-то там, в пластмассовой телефонной вселенной, загремело, и Питер услышал взволнованный голос школьного приятеля:

– Питер? Я тут, я слушаю!

Слова стояли комом в горле, и как Питер ни старался, не мог ничего сказать. Только дышал, всхлипывая.

– Палмер, говори! – заволновался Кевин. – Ты так орал, что я тебя услышал из коридора, когда подходил. Эй, Питер. Питер? Случилось что-то?

Записка, вспомнил Питер. Йонас оставил ему записку, которую он разорвал и выкинул в мусорное ведро, не читая. Йон что-то хотел ему сказать. А Питер всё испоганил.

– Кев, - пробилось хриплое, сдавленное. – Йонас пропал.

– Когда? Питер, ты слышишь меня? Когда?!

Голос в трубке звенел, как струна. Кевин очень испугался. Питер как наяву видел перед собой его лицо: бледное, с большими тёмными глазами за стёклами громоздких очков, приоткрытым тонкогубым ртом, носом с лёгкой горбинкой и оттопыренными ушами, нелепо торчащими из-под шапки густых кудрей.

– Питер, ответь, - умолял голос. – Хоть что-то скажи!

– Он исчез в воскресенье. Кевин, он тебе не говорил, куда собирается?

Повисла пауза. Кевин в трубке напряжённо сопел. Видимо, вспоминал, о чём говорил с Йоном в субботу.

– Он ничего не сказал. Или… говорил, да! Что нам надо собраться втроём, и он должен рассказать нам что-то важное. Питер? Эй!

– Я слышу. Кев, спасибо. И прости меня, пожалуйста. Я дурак.

– Престань. Йонас найдётся. Полиция приходила, да?

– Угу. С тёткой его.

– Значит, уже ищут.

Питер промолчал. Кевин что-то говорил, успокаивал его, но мальчишка не слушал. Смотрел в пол перед собой и изредка угукал. Йонас что-то хотел рассказать. Что-то важное. И наверняка писал об этом в той самой записке. Это было очень важно. Важнее всего, что происходило с Питером за всю жизнь. А он…

Трубка запищала короткими гудками. Питер опустил её на рычаги телефона, пошёл быстрым шагом в спальню, где мама и Агата застилали кровати. Выглянул из-за угла, проводил взглядом белоснежное крыло свежевыглаженной простыни, взметнувшееся над постелью. Услышал, как Агата говорит о каком-то рецепте запеканки, подслушанной ею по радио. Глубоко вдохнул и на цыпочках пошёл в свою комнату. Там он выдвинул ящик письменного стола, выхватил лист бумаги. Быстро написал: «Я поехал в Дувр. Без спроса, потому что вы бы меня не отпустили одного. Я должен искать Йонаса. Простите. Я вернусь. Питер» и всё так же, крадучись, пробежал коридорами к выходу из дома. Промчался через сад, задевая шапки белых и розовых гортензий, вывел из сарая велосипед и вышел через маленькую калитку в живой изгороди.

Небо хмурилось, глядя свысока на мальчишку, одетого слишком легко для переменчивой английской погоды. Питер хлюпал носом, налегал на педали своего «железного коня» изо всех сил. Он мчался по шоссе к Дувру так быстро, как никогда. Как будто загадал: выиграю велогонку сам с собой – Йонас тут же найдётся. Из встречных автомобилей на Питера глядели с удивлением, кто-то даже посигналил ему и помахал рукой. Велосипед потряхивало на неровностях дороги, а на резких поворотах Питер дважды с трудом избежал падения. Он обогнал рейсовый автобус – и даже не обрадовался этому. Думалось только о Йонасе.

«Я тебя найду, - упрямо повторял про себя Питер, глядя вперёд, на серое полотно дороги. – Я найду тебя, потому что иначе быть не может. Мир не допустит, чтобы с тобой что-то случилось. Я верю, что с тобой Лу, а он волшебный. Он лучший на свете талисман, он тебя сбережёт. Я найду тебя. Я сразу попрошу прощения, расскажу, сколько ты для меня значишь, мой самый лучший друг. Мне ничего не надо больше, только бы знать, что ты есть. Говорить с тобой. Про футбол, про музыку, про новые модели машин и велосипедов. Ловить рыбу, сидя на ветке ивы и болтая ногами. Есть конфеты, валяясь в траве на лугу. Носиться наперегонки на великах и орать песни во всё горло. Слушать твои истории – такие удивительные, интересные и самые правдивые на свете. Йон. Я еду тебя искать. Пожалуйста, позволь мне найти тебя как можно скорее. Иначе наступит конец света. Для меня одного, но он случится. Йонас. Пожалуйста, найдись».

Город вынырнул из-за лесопосадок внезапно. Шумный, яркий, людный, окликающий Питера клаксонами автомобилей, похожий будничной суетой на карусель странствующего карнавала. Питер знал, что Дувр считается небольшим, но для него, живущего в загородной усадьбе, он представлялся огромным городом. Где-то за домами простучал по рельсам поезд, ветер донёс из порта раскатистый, густой бас парохода. Мимо Питера проехал автобус, в окне мелькнула красная бейсболка. Мальчишка вздрогнул, налёг на педали из последних сил, но автобус ускорился, свернул за угол и вскоре исчез вдали.

На перекрёстке под светофором Питер спешился. Мышцы ныли, спину ломило так, будто он не до Дувра за час с небольшим доехал, а как минимум три дня мчался по дорогам. Тело просилось в кровать: лечь, свернуться, подтянув колени к животу, накрыться одеялом и не двигаться хотя бы пару часов. Но упрямый Питер, пыхтя, шёл вперёд, всматриваясь в лица встречных прохожих, заглядывая в окна открытых кафе и пекарен. Он останавливался лишь у пешеходных переходов и один раз – у столба, обклеенного объявлениями: ему показалось, что с линялой от дождей листовки на него смотрит Йонас. Но нет, паренёк, которого разыскивали, был старше.

«Йон, а у нас с тобой даже фотографий нет, где мы вместе, - с тоской подумал Питер. – И мне кажется, у тебя их вообще тут не было ни одной»

Мимо прогрохотал грузовик, щедро одаривая прохожих брызгами грязи из-под колёс. Питер отпрыгнул в сторону, оступился и едва не упал. Поморщился: свело ногу. Пришлось попрыгать, помять натруженные мышцы. Пока стоял, увидел указатель на школу для мальчиков, в которой учился Йонас. Дёрнулся было туда, но рассудил, что там Йона точно быть не может. Июль же, школа закрыта. Да и вряд ли Йонас пошёл бы туда. Питер помнил, что друг говорил, что ни с одноклассниками, ни с учителями он не ладит.

Над крышами домов, пронзительно крича, пронеслись три чайки. Питер вздрогнул и словно проснулся: «Я теряю время. Ведь я же точно знал, куда ехал! Чего ж я тогда тут стою?»

Крутить педали уже не было сил, и Питер, толкая велосипед в горку, медленно побрёл в сторону восточной окраины Дувра. У магазина к нему подошёл местный попрошайка. Раньше Питер его боялся, но сегодня ему стало как-то всё равно.

– Мальчик, у тебя не найдётся?.. – заискивающе спросил попрошайка и сделал движение пальцами, словно пошуршал невидимой купюрой.