Офицер

Вечером 20 декабря Федулов вошел в ресторан в сопровождении своего заместителя. Он был чем-то взволнован. Присел к нашему столику, выпил чая. Мы с тревогой ждали задачу. Никто не мог подумать, что выбор нашего руководства по ликвидации Амина выпадет на нашу группу. Думали, что мы будем помогать группе зачистки «Гамма». Именно Жевакин настоял на плане с нашим использованием. Действительно, нам было проще, находясь внутри дворца. Федулов знал о захвате Кабула и вводе войск в Афганистан. Он принес с собой четыре тельняшки и сказал:

– Когда начнется штурм дворца, то оденете их поверх одежды, наши будут знать об этом, другого варианта опознать вас среди афганцев нет. О времени штурма сообщу лично.

Нашей задачей было уничтожение Амина и арест Шенон. Полковник дважды повторил:

– Шенон нужна живой и невредимой. В бой не ввязываться, все сделают наши группы, иначе мы перестреляем друг друга. Амина убить, живой он не нужен.

Меня шокировало такое известие, только потом понял, что двух президентов не бывает. Если Амин останется, то будет новый виток насилия. Бои будут не только между сторонниками Тараки и нового президента, но и с кастой поверженного Амина. Живой Амин не нужен даже как символ сопротивления. В политике хороший только мертвый лидер.

Как и где решалась судьба Амина, никто точно не знал, но то, что в Кремле – сомнения не было. Чтобы убрать объект «Гур», нам предстояло снять часового, в итоге на нашем счету будет как минимум два убитых. Схема была проста: за десять минут до штурма дворца мы начинаем действовать. Если завяжется перестрелка, нам надо продержаться не более пяти минут, пока объявят тревогу и подойдет подкрепление. Когда начнётся захват, силы оттянутся к основному месту боя. Штурм будет со всех сторон. Входы взорвут, каждая группа будет иметь свой сектор обстрела и ограничение в движении. Впереди пойдут бойцы в бронекостюмах, главное – не уничтожить своих. Охрану перебьют всю. Нам стрелять только в крайнем случае, если будет реальная угроза для жизни.

– Старшим группы остаётся Назимов, – сказал Федулов. – Решите между собой, кто какую роль будет выполнять во время операции, кому приводить приговор в исполнение.

Мы подневольные люди, не нам обдумывать, кого и к чему приговорили. Приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок. Это сообщение ошеломило нас, не хотелось больше есть и пить. После ухода Федулова расплатились и молча побрели во дворец. Приближение Нового года нас уже не радовало, появилось чувство страха.

Огромное окно в своей комнате закрыли шторами и весь вечер сидели при свете настольной лампы, рисуя схемы захвата. Часового решили снять без выстрелов, в Амина тоже стрелять нельзя. Вырисовывалась жуткая сцена расправы. Я достал четыре спички, одну надломил, жребий решит, кому убивать президента. Это своеобразная русская рулетка. Все молчали. К первому протянул руку Серёге, он уставился взглядом в торчащие зловещие кусочки дерева, испарина появилась у него на лбу. Осторожно потянул крайнюю спичку. Я не смотрел, когда он тянул, понял по его облегчённому вздоху и просветлевшему лицу итог жребия. Толик тянул быстро и радостно переломил её. Остались мы с Володей вдвоём и только две спички. Напряжение росло, у меня пересохло во рту. Володя водил рукой то к одной то к другой спичке, сомневался какую тащить. Он осторожно, медленно потянул левую спичку от меня, и я почувствовал, что уходит последняя надежда. Когда он вытащил, все сочувственно посмотрели мне в глаза. Чтобы убедиться в злом роке, я разжал ладонь и посмотрел на спичку – ошибки не было, в руке осталась спичка без головки – это Амин без головы. Стало обидно за себя. Ребята повеселели, предложили выпить чаю. Они о чём-то говорили, а я как в тумане перебирал мысли в голове обо всём, что произошло в этот вечер. Выпил залпом чай и лёг спать, отвернувшись от всех. Кому-то надо было это делать, но почему мне? Почему на меня взваливается эта кровь? Теперь хоть часового не я буду снимать. На следующий день обговорили все детали. В столовую я не ходил весь день, есть не хотелось. По ночам были слышны перестрелки. Кабул был заполнен военными и мятежниками. Амин тоже чувствовал приближение развязки, но он не думал, что союзники готовят ему замену. Я с тревогой ждал своего часа.

В Чехословакии уже ждал вылета в Афганистан наш самолёт с Бабраком Кармалем на борту. В Тадже-Беке чувствовалось оживление, генеральный штаб переместили из дворца Дар-уль-Аман. Проводились постоянные совещания и заседания в кабинете Амина, приезжали и уезжали командиры частей.

25 декабря приехал полковник Федулов. Меня вызвали по телефону на центральную проходную. Полковник ждал на ступеньках перед дворцом, рядом стоял уазик с офицерами-атташе.

– Сегодня наши 4 дивизии пересекли границу Афганистана, – сообщил Федулов, – вечером 27 декабря – штурм и захват города. Амин в это время должен быть мёртв – ни минутой позднее. Всё будет строго по времени. Батальоны в полной боевой готовности. Вы готовы к выполнению задания?

– Так точно, – коротко ответил я.

Федулов обнял меня на прощание.

– Не подведите. Я с группой офицеров после захвата буду возле вас. Сидите в укрытии тихо, пока не получите сигнала на выход. Шенон рот завяжите, чтобы не кричала, терять ей нечего, пойдёт на любую крайность.

– Понятно. Справимся, можете не переживать за нас, не подведём.

Ребята ждали с тревогой, а я, наоборот, был весел, сразу снялось эмоциональное напряжение, возникшее за дни тяжёлых раздумий. Мне было уже всё равно, страх прошёл, появился боевой азарт, хотелось в бой. В такие моменты жизни достегаешь наивысшей сосредоточенности и концентрации усилий. Я ходил по комнате, осмысливая происходящее.

– Не томи, рассказывай, кто вызывал?

– Шеф, – коротко ответил я.

Ребята злились на моё молчание и тянучку.

– Не издевайся, говори, когда?

– 27 декабря в 21:30 начнется операция «Шторм». Кабул и дворец захватят в течение часа. Объект «Гур» в это время должен быть мёртв, а мы с Шенон – в укрытии.

Не сговариваясь, все начали осматривать оружие и собирать личные вещи в сумки. Я уточнил всем порядок действий давно продуманного плана операции.

– Худший вариант – перестрелка; надо избежать. С пистолетами мы – не бойцы, одна винтовка, которую заберем у часового, нас не спасет, закидают гранатами и уничтожат перекрестным огнем.

Эмоции всех переполняли, выпили вина, спать никто не ложился, хотя понимали, что надо отдохнуть, лежали тихо, каждый думал о своём. Время тянулось медленно, свои часы я сверил с часами Федулова. Двое суток мы были в ожидании и напряжении.

27 декабря в 19:30 началась операция по свержению Амина. Четыре группы по пять человек бесшумно сняли охрану аэропорта. Батальоны не спали в эту ночь, офицеры находились в палатках в полном снаряжении. Боеприпасов и гранат выдавали без ограничений. Началась погрузка на машины. В 20:00 колонна двинулась на Кабул. Город засыпал, ничто не предвещало беды.

За несколько дней до наступления вся транспортная и десантная авиация была сосредоточена на аэродроме 103-й воздушно-десантной дивизии. Доукомплектовывались и формировались вспомогательные части. Готовилась переброска авиационных полков. Это была первая после Великой Отечественной войны широкомасштабная боевая операция, затянувшаяся и переросшая в войну. Транспортная авиация совершила более четырёхсот вылетов.

В 21:00 я достал приготовленную к Новому году бутылку советского шампанского и шоколадку. По баснословной цене нам продал это угощение Рашид, где взял он, мы не спрашивали, можно было только догадаться, что через Федулова. Афганцы праздновали мусульманский Новый год, который с нашим не совпадал.

Молча выпили, одели под кителя тельняшки, зарядили оружие. В 21:20 мы тихо вышли из комнаты. Серёга и Толик шли впереди, четко обозначая шаг, как караульная смена. Мы с Володей шли сзади, держа наготове взведенные пистолеты ТТ. В коридоре было тихо. Наши шаги напоминали приближающуюся смену, этим мы хотели ввести в заблуждение часового. Когда из-за угла показались Серега с Толиком, часовой насторожился и взял винтовку наперевес. На нашу удачу, он стоял возле спальни Шенон, значит, Амин был там. Это облегчало задание, не надо было разделяться на две группы. Спальня Шенон была ближе к нам. Часовой подал команду:

–Дреш (стой).

Он знал нас в лицо и не мог понять причину ночного незапланированного посещения. С одной стороны, мы телохранители Дженабе, а с другой стороны, без разрешения начальника караула или личного указания президента никто не мог к нему подойти. Несколько секунд замешательства часового хватило Толику, чтобы подбежать и резко нанести удар ногой в шею. Серега резким захватом свернул ему голову. Так и не успев понять, что произошло, не дослав патрон в патронник, пала первая жертва Афганской войны. Мы с Володей подбежали, я взял винтовку. Двери спальни не закрывались на ключ. Амин и Шенон проснулись от крика часового, он успел нажать на кнопку тревоги. Когда мы ворвались в спальню, Амин стоял в халате с пистолетом в руке. Шенон лежала под одеялом, тоже держа пистолет. Не раздумывая, я дал короткую очередь по президенту. Ребята палили со всех стволов. Амин не успел даже поднять руку, начал медленно оседать на колени. Шенон успела произвести два выстрела и ранила Толика в живот. Володя на лету выбил оружие и заломил ей руку. Элизабет от боли закричала. Амин хрипел, возле ног появилась лужа крови. Как потом рассказал Жевакин, одна из пуль пробила аорту сердца, после таких ранений не выживают. Шенон сопротивлялась и не хотела идти. Серега и Вовка тащили её по коридору, я помогал идти раненому Толику, он держался за левый бок, вся рука была в крови. Послышались крики бегущего усиления.