Офицеры и джентльмены

— Что ты имеешь в виду под «было»?

— Милый, что всегда бывает между Вирджинией и любым другим?

— Да? Но это же просто немыслимо.

— По-твоему, немыслимо, а по-моему, мыслимо.

— Вирджиния и Мактейвиш?!

— А ты не заметил ничего странного в их отношениях?

— Что-то странное было. Все вы странно вели себя, вот что я заметил.

Помолчав, Кирсти спросила:

— А не слишком ли близко упали эти бомбы?

— Нет, не думаю.

— Спустимся вниз?

— Если ты считаешь, что там выспишься лучше…

Они перенесли свои простыни и одеяла на кухню, расположенную в полуподвальном этаже, где вдоль стен стояли железные кровати. Там уже спали Бренда, Зита и Вирджиния.

— Это очень важно, что он был дамским парикмахером. Первоклассный материал для печати.

— Милый, неужели ты собираешься писать о нашем Триммере?

— Может быть, напишу, — ответил Йэн. — Кто его знает? Вполне возможно, напишу.

3

В лагере Сиди-Бишр в штабе бригады Томми Блэкхаус спросил:

— Гай, что все это значит? Ты что же, общаешься со шпионами?

— Общаюсь со шпионами? — ответил вопросом на вопрос Гей.

— Вот здесь у меня совершенно секретный доклад из контрразведки. У них находится под подозрением священнослужитель из Эльзаса, и они ведут за ним слежку. Они опознали тебя среди тех, с кем он вступал в контакт.

— Толстый малый с метелкой? — спросил Гай.

— Нет, нет, какой-то римско-католический священник.

— Я хочу узнать, это тот толстый парень с метелкой донес на меня?

— Портреты своих источников информации они, как правило, не прилагают.

— В воскресенье я действительно был на исповеди в Александрии. Это одна из обязанностей, которые нам приходится выполнять время от времени.

— Такого же мнения всегда придерживаюсь и я. Но в донесении сказано, что ты слонялся около дома, в котором он живет, и пытался встретиться с ним с глазу на глаз.

— Да, это верно.

— Весьма странный поступок! Зачем?

— Откровенно говоря, я решил, что он шпион.

— Ну и что, он действительно шпион.

— Вот именно. Я так и думал.

— Послушай, Гай, это может привести к очень серьезным по следствиям. Какого черта ты не доложил об этом?

— О, я сразу же доложил.

— Кому?

— Начальнику штаба бригады.

Майор Хаунд, сидевший за соседним столом, смакуя то, что он принял за назревающую для Гая неприятность, вздрогнул.

— Я не получал никаких донесений, — возразил он.

— Я доложил вам, — настаивал Гай. — Разве вы не помните?

— Нет. Я определенно не помню.

— Я доложил вам.

— Если бы вы доложили, в моих бумагах остался бы какой-то след. Я просматривал их сегодня утром, перед вашим приходом, но ничего подобного не обнаружил.

— В тот день, когда меня подвез сюда главнокомандующий.

— А-а, — смущенно протянул Хаунд. — Это тогда-то? Я подумал, что вы просто пытаетесь морочить мне голову.

— Ради бога, — вмешался Томми, — доложил вам Гай или не доложил?

— Кажется, он действительно сказал что-то в этом роде, — пробормотал майор Хаунд, — но в самой неподобающей форме.

— И вы не приняли никаких мер?

— Нет. Это был неофициальный доклад.

— Вам, пожалуй, надо будет составить официальный ответ этим шутникам, чтобы снять с Гая все подозрения.

— Слушаюсь, полковник.

Так майор Хаунд написал в самых изысканных выражениях, принятых в штабном колледже, официальное донесение о том, что капитан Краучбек был допрошен, и заместитель командира оперативной группы Хука убедился в том, что никакого нарушения бдительности этим офицером допущено не было. Это донесение вместе с первоначальным докладом было сфотографировано, размножено и разложено в бесчисленные оцинкованные ящики для хранения. В положенное время один экземпляр донесения был получен полковником Грейс-Граундлинг-Марчпоулом в Лондоне.

— Подшить ли это в досье «Краучбек»?

— Да. И в досье «Бокс-Бендер», и в досье «Магг». Все это взаимосвязано, — спокойно ответил полковник, приятно обрадованный еще одним примером скрытой гармонии в мире, в котором более тупые умы способны видеть только хаос.

4

В Портсмуте Триммер со своим отделением застрял надолго. Военные моряки проявили гостеприимство, отсутствие любопытства и торопливости. Йэн ездил в Лондон и обратно, когда ему заблагорассудится. Дамы в доме Йэна забрасывали его вопросами. Триммер сделался для них главной темой разговоров.

— В свое время вы все узнаете, — отвечал им Йэн, еще больше возбуждая этим их интерес.

Сержант Триммера кое-что понимал в подрывном деле. В уединенном месте, окруженном холмами, он успешно произвел пробный взрыв. Этот эксперимент был повторен через день или два в присутствии офицера по планированию общей части штаба особо опасных операций. При этом один солдат был изувечен. В один прекрасный день группу «Пугач» разместили на подводной лодке и Триммер ознакомил своих подчиненных с предстоящей операцией. Через час их высадили обратно на берег, так как получили сообщение о новых минных постановках в Ла-Манше. С этого времени они находились на флотских казармах практически под строгим арестом. Денщик Триммера, давно проявлявший явное неповиновение, улучил момент и дезертировал. В штабе особо опасных операций реакция на это была весьма скверной:

— Конечно, сэр, строго говоря, — доложил офицер по планированию, — операцию «Пугач» следовало бы отменить. Секретность операции, возможно, нарушена, поэтому ее безопасность поставлена под угрозу.

— У нас нет времени для разговоров, — огрызнулся командующий сухопутными частями для проведения особо опасных операций. — К чертям собачьим безопасность!

— Совершенно верно, сэр. Я только хотел сказать, что Мактейвиш будет выглядеть довольно глупо, если окажется, что противник поджидает его.

— По-моему, он уже сейчас выглядит достаточно глупо.

— Так точно, сэр.

В конечном счете группу «Пугач» снова разместили на подводной лодке. В ее состав вошли Триммер, сержант, пять солдат и Йэн. Даже в таком поредевшем виде их казалось слишком много.

Они вышли в море в полдень. Подводная лодка погрузилась, и сразу полностью исчезли всякое ощущение движения, все переживания, связанные с пребыванием в море. «Как все равно в вагоне метро, остановившемся в туннеле», — подумал Йэн.