Офис

Фролов как-то ради любопытства и от скуки зашел в эту пещеру Аладина-Плюшкина: весь пол был уставлен откровенным мусором ушедшей эпохи. Нет, лет через сорок что-то попадет в разряд раритетов, вернее, артефактов утонувшей Атлантиды. Но держать барахло в московской квартире, где метры стоят прямо ощутимых денег — верх расточительства. Видать, хозяйка постепенно погружается в маразм, а Артем, сын её, не готов ссориться с матерью по всякое ерунде. Сам Пётр попытался со свойственным ему тактом раскрыть глаза хозяйки на ситуацию, но не вышло. Общение с Артемом тоже не привело ни к чему, коллега оставил его один на один с хозяйкой квартиры. Чем еще раз подтвердил договороспособность женщины. Уже если сын не готов общаться с матерью по спорным моментам. Фролов понял — еще немного накала в этом мягком конфликте, и окажется снова без крыши над головой. Выход один — поскорее вырывать из этого мира нормальное жилье. Нормальное, то есть собственное. И нет, он так и не надумал оседать в Подмосковье квартира нужна в городе. Причём не в любом, а конкретно в Москве.

Уже под самый конец лета почти одновременно на двух вагоностроительных заводах для «Транзит Группас» оказались готовы парии новых вагонов. Долгожданные комбинированные на Урале и крытые в Сибири. Попытка Фролова послать на одну из приёмок своего подчиненного была пресечена техническим директором:

— Нефиг мне тут втирать, какой Алексей самостоятельный и взрослый! Молод он еще разруливать сложные ситуации. Сам слетай. Сначала на «Алтайвагон», потом в Нижний Тагил. Ты говорил, был там уже? Как прошло?

— Нормально, правда, пришлось пострелять, авторитет сам себя не заработает.

— Пострелять — это как? Как в Казани?

— Да нет. Местные на полигон возили, просили показать навыки. Винтовки, пулеметы, автоматические пушки…

— Ну и как, получилось? — В голосе Карасюка было слышно сомнение.

— А чего там сложного, наводи перекрестье, учитывай поправки от ветра и лупи с разогретого ствола в середину неподвижной мишени. Это то же самое, как в тире стрелять. Только расстояние побольше. Но мне кажется, сейчас всё по-другому будет.

— Почему?

— Вы же не с бандитами договаривались на поставку вагонов, а чисто официально, тупо по договору. — Фролов не утерпел и вернул шпильку про «тупо договорился».

— Ну да. По одному дню на приёмку хватит?

— Нет, конечно. Полный осмотр с пролазкой.

— Думаешь, попытаются надуть?

— Даже если в этот раз всё нормально будет, если не делать тщательную проверку, со следующей партией постараются обмануть. Раз мы не лезем глубоко, значит мы лохи, которых сам бог велел кинуть.

— Так всё равно вылезет потом.

— Ага, через год, а то и позже. И ищи ветра в поле, доказывай вину изготовителя. Лучше уж сразу запугать их. Хорошо запуганный партнер — лучшая гарантия от рекламаций.

Карасюк смотрел на своего подчиненного, который вот так спокойно планирует запугать целый завод, и верил ему. Этот может. Не потому, что Фролов сильно наглый или беспредельщик, как сейчас стало принято говорить. Просто его подчиненный — дотошный грамотный человек, который летает в командировки с пистолетом. А еще он умеет читать договоры, разбирается в некоторых тонкостях права (откуда?) и практически никого не боится. Насчет последнего директор был не очень уверен, но выглядел этот молодой мужчина именно так. Спроси кто, стал бы Фролов обострять ситуацию там, в Казани, когда пообещал не выпускать переговорщика из чужого офиса, и Карасюк не смог бы с уверенностью ответить. Блефовал его подчиненный или нет? Почему это было важно понять? Чтоб самому не сделать ошибку. Так вот обидишь своего начальника техотдела, а потом будешь сильно разочарован в реакции. Карасюк не исключал такой исход. И всё равно терпел его рядом как ценного специалиста с полезными идеями в голове.

В Нижний Тагил Фролов добирался своим ходом из Свердловска, в который летел эконом-классом. Своим ходом, то есть на такси — этот момент он заранее обговорил с руководством. Мол, он не на помойке себя нашёл ездить в автобусе или электричке. Робкие попытки главбуха воззвать к положению и выделении средств на командировочные расходы были пресечены мягко и неумолимо. Положение кто утвердил, генеральный директор? И где сейчас тот директор? Вот пусть на Украине и устанавливает свои порядки. А у нас каждый потерянный рабочий день бьёт по доходам акционеров и конечных бенефициаров. «Почему потеряется день? Так, считайте: пока прилетел, пока на автобусе из аэропорта до вокзала, пока на вокзале сориентировался и сел в электричку… Всё, рабочий день кончился! А я еще даже не пообедал!» — спокойным голосом Фролов описывал свой распорядок самой главной бухгалтерше с типичной корейской фамилией Ким. Временами даме начинало казаться, что он её гипнотизирует, покачивая перед глазами служебной запиской с подписью Карасюка.

— Я всё поняла. Кроме одного: вот тут у тебя расписаны предполагаемые расходы, а после слова «Итого» стоит какое-то несусветное число. Вот это откуда взялось? — И главбух ткнула приличным маникюром в не понравившиеся цифры.

— Да, это я того, — Объяснить конкретно это можно было только промахом мимо нужной клавиши на клавиатуре компьютера, — это явная описка. Печатаю слепым методом, кто-то под руку чихнул, видимо.

— Вы у себя все дела ведете слепым методом? Или только документы оформляете с закрытыми глазами?

Вот понятно же, что ошибся, чего она продолжает тюкать? Сейчас, когда Фролов скучал в такси, мерно завывающем мотором, его забавляла эта ситуация. Самое смешное, что кроме главбуха все прошляпили и подписали служебную записку, согласовав выдачу суммы, раз в десять больше нужной. Размеренный ритм поездки дал сбой, когда «Волга» начала тормозить. Пётр посмотрел в окно — никаких признаков Нижнего Тагила за окошком не усматривалось.

— В чем дело, «зеленая» остановка? — Кто этих таксистов знает, вдруг ему чай на пузырь надавил.

— Да вон, тормозят. — Водитель неопределенно мотнул головой.

— Кто там, менты? Не вижу в руке жезл.

— Да какое, менты, бандиты.

— И чего тогда встали, я попутчиков не заказывал. Едем дальше.

— Ага, нашел дурака. Догонят моментом, у них «Бэха», хоть и старая. Оно мне надо? Я человек маленький.

Выглядело это так, словно водила не сильно боялся встречи с преступной группой, уверенный, что грабить будут не его. Фролов бы не удивился, если бы узнал, что этого таксиста эдак каждый день тормозят. А то он и сам притормаживает, давая знать бандюкам, что не пустой едет.

— Минус пятьдесят. — Голос пассажира заледенел.

— Что «Минус пятьдесят»?

— Заплачу на пятьдесят процентов меньше от цены, на которую подрядился.

— Да какое, тут бы самим целыми остаться. — И опять в голосе не хватало трагичности.

— Мудила, если ты думаешь, что сейчас в свой Свердловск обратно поедешь, то ошибся. — Пока потомки Стеньки Разина не подошли, Пётр успел определиться с позицией в отношении водителя.

Но гости уже вот они, заглядывают внутрь, пользуясь тем, что стекло пассажирской дверцы опущено. Самый борзый даже облокотился и свесил вниз револьверчик, приглашая к переговорам. Кстати, очень похожий на тот, с которым Фролов когда-то катался на своей «Ниве».

— Здорово, пацаны! Не с той стороны подходите! — Улыбающийся пассажир не выказывал признаков страха.

— Это как не с той? Вылазь давай.

— Вы же милиция? Вот и идите к шофёру, проверяйте у него, чего вы привыкли проверять.

— Ты что, берега попутал?! Какие мы тебе менты!

— Откуда я знаю, какие. Я в сортах милицейских граждан не разбираюсь. Вы небось эти, менты в штатском.

— За базар отвечать придется, так что язык придержи, — посоветовал второй типчик, поигрывающий нунчаками.