Офсайд

– Я серьезно, – сообщил он.

– Знаю, – ответил я. – У меня у самого есть такое желание.

Мы вновь сидели в тишине, он курил, в то время как я пытался осмыслить весь наш разговор. Сразу свалилось так много всего, что я сомневался готов ли был услышать все это.

– Хочешь я попрошу завернуть твой сэндвич с собой? – спросил он.

– Я не особо и голоден, – ответил ему.

– Пойду расплачусь по счету.

– Я могу оплатить. – Я начал разворачиваться к двери, но он меня остановил.

– Я сам, – и с этими словами он вошел в ресторан.

Мне ничего не оставалось делать, как вздохнуть, ведь я в любом случае не смог бы с ним тягаться. Вместо этого я постарался обработать всю полученную информацию. Он хотел меня увидеть, что по крайней мере уже было чем-то. Он хотел отмутузить моего папу, отчего я почувствовал себя чуть лучше, хотя и не был уверен, к чему нас все это теперь приведет.

Мой папа был мертв, а я только что встретился со своим отцом. Это по меркам любого человека было нечто неординарное. Полагаю, мне нужно понять, как во всем этом разобраться.

Гарднер вернулся, и мы в итоге устроились на лавочке в парке через дорогу. Ну, то есть Гарднер устроился на лавочке, а я просто приставил свое кресло по соседству. С того места, где я разместился, мне был виден книжный магазинчик, в котором зависала Николь, и я задался вопросом, почувствовала ли она вообще, как долго уже там находилась.

– Так куда мы отсюда отправимся? – спросил Гарднер.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Я вроде как живу сейчас конкретным моментом.

– Да, это я могу понять, – ответил он и развернулся ко мне. – Могу ли я чем-нибудь тебе помочь? В смысле, у тебя еще есть страховка для реабилитационного центра? Я бы мог добавить тебя в свой страховой полис, хотя и после проведения теста на отцовство. Ты хочешь провести тест на отцовство? Черт... Я все болтаю... – я посмеялся в кулак, стараясь выдать за кашель. Он и правда болтал. Оказывается, мой биологический отец много треплется, и я осознал, что это было присуще и мне.

– Прости, – тихо сказал он. – Я правда не знаю, как это делается. У меня нет... других детей. Я никогда не был женат и уже больше года даже не был в серьезных отношениях. Но я правда хочу помочь тебе. У меня... эм… не так уж много денег, но думаю смогу помочь с оплатой счетов реабилитационного центра и…

– Нет, – отрезал я. – Не нужно.

Он окинул меня взглядом.

– Я не пытаюсь тебя купить, – сказал он. – Просто хочу заверить, что если тебе что-либо нужно, ты знаешь, что можешь обратиться ко мне. Раньше меня рядом не было, и я очень сожалею об этом. Я не зарабатываю особо много денег, но довольно обеспечен. Если я могу тебе помочь, то помогу.

– У меня довольно большое наследство, – признался я.

– Оу... да... – прошептал он. – Наверно так оно и есть, да? В смысле докторская практика и все прочее. А как на счет дома?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Сказать по правде, я не хочу туда возвращаться.

– Это там он... эм...

– Да.

– Тогда вполне логично. – Его нога начала отбивать нервную дрожь, пока он доставал очередную сигарету. Интересно, он всегда был заядлым курильщиком или это лишь из-за меня.

– Я вас нервирую? – спросил я. Из него вырвался короткий смешок.

– Да уж, определенно.

– Из-за инвалидного кресла?

– Нет, – покачал он головой. – В университете в моем здании также работал мой коллега, который всю жизнь был прикован к инвалидному креслу. Мы делили с ним кабинет, так что можно сказать я привычен к этому.

– Тогда что?

– Хм... из-за чувства вины? – он одарил меня вялой полуулыбкой, которая, впрочем, быстро сошла на нет. – Я все думаю, что мне следовало сделать. Начиная с Фрэн, мне стоило хотя бы удостовериться, что она благополучно вернулась к себе домой. Может, она бы мне рассказала, если бы я ей позвонил. Также мне следовало настоять на том, чтобы узнать тебя или по крайней мере... ну не знаю... может, нанять частного сыщика, проверить как ты... В голове непрестанно продолжает скакать такого рода дерьмо. Ты... ты мой ребенок, и кто-то тебя обижал. От этого мне хреново. Я должен был что-то предпринять, но не сделал – отсюда и вина.

Он стряхнул пепел и вздохнул.

– В свете всего этого и твоей молчаливости, я пытаюсь понять, как сильно ты меня ненавидишь.

– Это не так, – заверил я. – Я не ненавижу вас. Я вас... я вас даже не знаю. Просто пытаюсь понять для себя все эти дела, понимаете?

Он кивнул и прикончил свою сигарету.

– А ты довольно смышленый парень, да? – сказал он. В ответ я лишь пожал плечами.

– Ну так, эм... – он пару раз кашлянул в кулак и сделал глубокий вдох. – Так у меня есть шанс? В смысле, с тобой? Я не собираюсь давить – клянусь, не буду – но мне бы... хотелось иметь с тобой что-то общее. Что бы ты ни готов был мне предложить.

– Полагаю, есть, – ответил я. Все сказанное им вновь прокручивалось в моей голове. Он на самом деле казался довольно хорошим малым и не думаю, что он скармливал мне лапшу. Как это может навредить?

– Да, ладно... эм... Какие у тебя планы?

– В конце недели мне нужно вернуться в Чикаго, – сказал он. – Я мог бы выбираться сюда, например, раз в месяц. Ты бы мог прилетать в Чикаго, когда пожелаешь. У меня дом типа ранчо в Эванстоне, так что никаких лестниц. Там есть гостевая комната и великолепный вид на озеро Мичиган.

Я вообще не задумывался о путешествиях. Как я вообще попаду в самолет? Вряд ли инвалидное кресло пролезет в узенькие проходы в салоне. Это будет чертовски длинная поездка на машине, даже если Николь поедет со мной...

– Может быть, – наконец изрек я.

– Может быть?

– В смысле, «может быть» касается поездки в Чикаго. В отношении всего остального – все здорово.

– Правда?

– Да, – я поднял на него взгляд и впервые с момента нашей сегодняшней встречи он улыбался.

– Спасибо, Томас.

– Пожалуйста. Так, эм, как мне тебя называть?

Его лоб сморщился.

– Эм, а как ты хочешь меня называть?

– Не знаю, – признался я. – Я всегда называл... эм... Лу – папой. По правде сказать, я не хочу называть так кого-то еще.

– Сомневаюсь, что и мне будет это по душе, – сказал он.

– Про себя я называл тебя Гарднером.

Он рассмеялся.

– Что ж, вообще-то со времен игры в группе никто не называл меня так, но меня устроит.

– Здорово, – я потянулся и пожал его руку. – Значит, Гарднер.

Вскоре после этого, я уже был сыт по горло сидением в гребанном кресле, так что позвонил Николь и сообщил, где мы находились. Приехав, она застала нас смеющимися над рассказанной Гарднером историей о его сотруднице, сцепившейся со строителем, занявшем ее парковочное место для инвалидов, и как она довела бедного парня чуть ли не до слез.

– Как я погляжу, у вас все хорошо, – приближаясь, сказала Николь.

Мы с Гарднером переглянулись, усмехнулись и провели рукой по своим волосам. Николь несколько раз моргнула, переводя взгляд между нами.