Оглянись в темноте

В столице империи не было запрета на ночные прогулки как в том же Саяре. Тут все центральные улицы очень хорошо освещались, а в самой активной части постоянно курсировали патрули городской стражи.

Обойдя городской монастырь кругом, разумеется стараясь никому не попадаться на глаза, то и дело прячась от случайных прохожих по темным углам, я наметил несколько мест, где будет проще проникнуть на территорию. Каменный забор окружающий обитель казался невысоким и до него можно было легко дотянуться, взобравшись на близко стоящие деревья. Осмотреть окрестности, продумать варианты отхода, это был максимум, что я запланировал себе на эту ночь.

Но только я собрался уходить, как в переулке появилось световое пятно от яркого фонаря, и послышались быстрые шаги и шум колес рикши. Это было вполне нормально, имея по паре фонарей на оглоблях своей коляски рикши могли работать и ночами, кстати, как и лодочники.

Буквально через мгновенье коляска прокатилась мимо переулка, где я спрятался и направилась к воротам обители. Помимо самого рикши в коляске сидел пассажир, а у его ног лежал большой и явно тяжелый мешок.

Не выпуская из рук оглобли коляски, рикша умудрился подкатить к воротам и постучать в них не очень-то скрываясь. Из-за ворот что-то ответили и между рикшей и привратником завязался какой-то диалог.

Еще, через некоторую заминку, послышался скрип и ворота распахнулись. Встречающий с той стороны тоже был с фонарем. Как только коляска рикши начала движение внутрь, я заметил, что мешок у ног пассажира начал шевелиться, и пассажир без всяких эмоций тут же пнул его каблуком сапога. Внутри мешка раздался тихий и сдавленный вскрик, голос был похож на детский, что меня очень напрягло.

Коляска с пассажиром и поклажей, а вместе с ними и привратник, направились во двор обители, в то самое время как ворота, так и остались нараспашку. Ну грех было не воспользоваться моментом, тем более, что внутри монастырского двора не было ни одного источника света, кроме фонарей повозки и привратника, даже окна в комнатах не светились. Времени было, примерно, немного за полночь. Воздух холодный, даже я бы сказал морозный, но погода стояла сухая.

Проскользнув во двор, несмотря на то, что не собирался это делать сегодня, я сразу же осмотрелся и нашел себе укрытие за дворовой пристройкой, прижавшейся к забору. Лишь бы собак во дворе не оказалось, а так я вроде ничем не рискую. Даже если закроют ворота, все равно смогу сбежать, перемахнув через забор. Привратник открыл гремя ключом какое-то подсобное помещение, а сам, спохватившись помчался прикрывать ворота, цокая по мощеному двору деревянными подошвами традиционной для жрецов обуви.

И рикша, и его пассажир, взяли мешок на двоих и потащили его в каменное здание куда им открыл дверь привратник. Сам послушник, спешно прикрыл ворота и поторопился за парочкой ночных визитеров.

Каменное зданье оказалось складом. Причем довольно плотно заполненным всевозможными, ящиками, бочками и тюками. Я сразу заметил внутри те самые бочки, что вечером сюда приволокли портовые грузчики.

Ночные визитеры протащили мешок к середине склада, откуда начиналась лестница в подвал. Пока они волокли мешок, послушник их обогнал, выискивая в связке ключ от ворот, закрывающих вход на нижний ярус склада. Я тихо следовал за этой троицей, стараясь разобрать, о чем они говорят, но гулкое эхо каменных сводов смешивала слова в непонятный, ровный поток из которого невозможно было выделить хоть слово, тем более что говорили они довольно тихо. Пока искал укромные места, откуда меня нельзя будет заметить, я успел увидеть вскрытые бочки, из которых кто-то, по-видимому, переливал масло по множеству глиняных кувшинов. В самих бочках я обнаружил перекрестные деревянные крепления, в которых, судя по всему и хранились бутылки с вином. Так же я наткнулся взглядом на пару десятков стоек со стандартным комплектом вооружения, как в городских арсеналах. И несколько сотен маленьких кувшинов, точно таких же как мы использовали в крепости на стенах, когда отбивали атаки монстров из разлома. Это было очень странным, потому что напоказ жрецы храма Пяти светлых богов презирали оружие, а всех, кто брал его в руки без разбора считали грешниками.

Наконец мне удалось проследовать за ночными гостями в подвальное помещение, в котором я замер, не решаясь пройти дальше, потому что весь подвал был заставлен клетками в которых сидели прикованные цепями люди. Кто-то лежал прямо на полу, кто-то сидел, облокотившись на железные прутья решеток, кто-то встал и смотрел на то, как визитеры выгружают из мешка, как я смог понять, очередного пленника. Запах в подвале стоял такой, что удивительно было как его обитатели еще не задохнулись от вони нечистот. В каждой клетке стояло по деревянному ведру, как отхожее место, а это означало только одно, пленников здесь держат уже давно. Вот только я откровенно не мог понять, причем здесь были жрецы храма. Не может же быть, что это «богам угодное дело», только инициатива местного настоятеля и его послушников, а не политика всей церкви. Зачем нужно было нелегальное вино вполне понятно — торговля в обход таможни, а деньги для того, чтобы закупить оружие, которое служители культа должны, по идее, ненавидеть.

Я уже понял, что имею немало аргументов и доказательств, с которыми следует немедленно отправляться к барону Дервею. Не напрямую к нему лично, а к Дингу, его секретарю, ну, а тот в свою очередь, будет просто вынужден доставить меня к барону, чтобы я ему все рассказал в подробностях. Я могу все представить так, что не выйду из образа слепого. Ночные гости возятся возле клеток с пленниками уже очень долго. Этого времени вполне достаточно чтобы ощупать половину склада, будь я действительно слепым. Так что теперь задача уйти, не подняв тревогу и не оставить следов. Пришлось даже отойти назад чтобы отдышаться и усмирить учащенное сердцебиение. Выходя из погреба первым, я прихватил с собой кувшин для зажигательной смеси, и взял меч из одной стойки. Меч пропихнул за лямки рюкзака, а кувшин пока держал в руках. Ни для чего другого такой сосуд не годился кроме как для создания зажигательной гранаты.

Выйдя во двор раньше ночных гостей, укрылся в темном углу, уложил кувшин в рюкзак и вновь накинул его на плечи. Меч вместе с ножнами опять подсунул под лямки и принялся подниматься на крышу сарая, чтобы перелезть через забор. Осталось только дождаться, когда ночные гости двинутся в обратный путь. Хоть узнать в каком направлении они станут уходить.

Можно было не торопиться и еще пошарить по складу. Рикша, его пассажир и послушник вышли во двор минут через двадцать. Служитель монастыря открыл им ворота, и рикша быстро помчал в сторону порта. Послушник закрыл ворота и облегченно направился в сторону жилых помещений, куда вела длинная скрипучая лестница в торце здания пристроенного к главному корпусу самого храма.

Вот теперь и мне пора.

Утром, как только взошло солнце, я уже был у конторы, где господин Динг работает с документами. На мое счастье, его почти не пришлось ждать, хоть и была вероятность, что пришлось бы не только ждать, но и искать по городу. Динг все равно собирался на доклад к барону, поэтому он взял меня с собой. Пока ехали в центр города, где находился городской особняк барона, я еще раз прокрутил в голове все детали собранных данных.

В доме барона мне пришлось примерно полчаса просидеть в гостиной, пока секретарь докладывал Дервею утреннюю сводку. В конце доклада в кабинет уже пригласили меня.

— Всего пять дней прошло, — удивился барон Дервей, после взаимных приветствий. — Хочешь сказать, что смог выполнить мое поручение?

— Думаю, что да, господин Дервей. Я проверил сеть виноторговцев и с уверенностью могу сказать, что никто из них не продает Сиртское бордовое вино. Хоть желающих и много. Из бесед с караванщиками и капитанами кораблей, я смог выяснить, что это вино производится в графстве Томин, на восточном побережье Жемчужного моря. Почти круглый год, кроме зимних месяцев, вино разлитое по бутылкам, можно перевозить кораблями в так называемых мокрых трюмах. Но, чтобы не допустить влияния жары и холода, закупоренные сургучом бутылки, погружают в бочки с ламповым маслом. Похоже на то, господин Дервей, что сами капитаны кораблей и галер не знают, что они перевозят. Таможню бочки проходят как ламповое масло и попадают на склад для заказчиков как товар уже прошедший проверку и оплаченной пошлиной.

— Допустим, для дорогого вина схема оправдана, — согласился барон. — Но почему именно ламповое масло?

— Заказчик и владелец товара всегда один, это настоятель столичной обители храма Пяти светлых богов. Жрецы храма добились от империи разрешения на беспошлинный ввоз лампового масла для культовых нужд. Как я считаю, вырученные от продажи вина деньги идут на закупку оружия, а ламповое масло для зажигательной смеси.

— Это очень серьезное заявление, Ард, нужны доказательства.

Вынув из рюкзака кувшин, я поставил его на стол перед бароном. Туда же я положил завернутый в тряпку меч в ножнах, что стащил вчера со склада.