Шрифт:
Город в огне
Оглянись в темноте
Книга первая
Город в огне
Иду быстро, почти бегу по узкой улочке. Удерживаю в руках большую охапку наколотых поленьев. Тяжело, очень тяжело; острые края сколов на дровах больно впиваются в голые руки. Чувствую, что засадил под кожу пару заноз. Тонкие пальцы напрягаясь, сжимают грубые плахи, с чуть кисловатым запахом рубленной древесины. Ладони саднят болью от натертых топорищем волдырей и лопнувших мозолей. Идти тяжело, я устал, даже шатает
Узкий и темный проулок заканчивается грязным двором с глухой стеной, выложенной неровными, дикими камнями. Тут, от переулка, где я колол дрова, недалеко, всего шагов сто. Стена торчит вверх на добрые пару десятков метров. Прямо из этого грязного дворика, на стену ведет длинная пологая лестница с высокими и очень широкими ступеньками. Лестница просторна настолько, что можно легко разойтись двум взрослым мужчинам, но перил нет, так что держусь ближе к стене и, сбивая дыхание, тащу охапку дров на вершину этой громадины.
Прилегающее пространство, заволоченное сизым дымом, гудит. Сверху наползает гомон толпы, усиленный возбужденными криками. Не очень понимаю, что происходит, но с упорством маленького мультяшного трактора волоку дрова по этой проклятой лестнице. Невероятным усилием преодолеваю почти две трети подъема и, выставив ногу на следующую ступеньку, опираю руки с поклажей на коленку. Надо отдышаться, хотя бы полминуты. Справа от стены видны крыши домов из черепицы, что покрывает разновысокие строения, слепленные причудливым образом. Вроде не такой уж и маленький город, но при этом выглядит очень компактно. Видимо из-за плотной застройки. Над которой, торчит, словно указующий в небо перст, высокий шпиль странно вытянутого здания, покрытого позеленевшими медными листами…
Я, тот, что сейчас лежит в реанимации… не знаю, правда, что это; но и я же — другой, тот, что в этом реалистичном сне тащит охапку дров… Прекрасно помню, что вот — это городской храм Хранителей света или Пяти светлых богов. Там, возле храма, в сторону северных ворот, начинается мощеная улица с домами местной знати и аристократов, которая заканчивается у королевского дворца. Там, на широкой площади, во время праздников, устраивают городскую ярмарку, а бродячие музыканты дают красочные представления.
Но разглядывать красоты города сейчас некогда, чувство ответственности, словно кнутом стегает меня пониже спины, и я опять продолжаю карабкаться вверх по этой проклятой лестнице.
Может эта самая лестница всего лишь символ моего духовного восхождения, а я просто в наркотической нирване, обколотый лекарствами? Моя предсмертная миссия…
Бред. Я же знаю каждую ступеньку на этой лестнице, каждую выщерблину, а значит ходил по ней уже не раз. Нет, это самая обычная городская лестница, что ведет на оборонительную стену. Таких в городе много. Это всего лишь мой сон, в действительности я прекрасно знаю где нахожусь опутанный проводами и трубочками, но и этот сон мне покидать не хочется, хоть в нем мне тоже очень тяжело и больно…
Наконец, мой подъем заканчивается, и я, шатаясь, бегу уже привычным маршрутом, с ужасом и каким-то обреченным восторгом понимая, что я бегу вдоль стены осажденного города. На самой стене, ближе к зубцам бойниц народу столько, что не протолкнуться, все суетятся, мечутся. Я пытаюсь прошмыгнуть; даже точно знаю куда надо бежать. Протискиваюсь дальше сквозь строй солдат и городского
ополчения. Люди в броне, кольчугах, с мечами, топорами, копьями, луками, арбалетами. Мне надо пробиться к надвратной башне, там сейчас стоит огромный чан с маслом, под которым наша ватага из городского ополчения должна поддерживать огонь. Вот я и тащу на стену эту охапку дров, чтобы жар от огня, не угасая, был еще сильнее.Позади, на стене, уже усилились громкие выкрики и лязг оружия. Видать не смогли скинуть штурмующих с приставленных снаружи лестниц… но я не должен отвлекаться. Надо спешить. Руки уже занемели, передавленные вены вздулись, сведенные судорогой мышцы пронзает колющая боль. Я морщусь, стискиваю зубы, но волоку эти проклятые поленья, неуклюже протискиваясь сквозь возбужденную толпу.
Успеваю. Сбрасываю дрова у огромного чана, под который, такие же, как я мальчишки, лет двенадцати-пятнадцати, начинают подбрасывать принесенное мною топливо, не забывая раздувать пламя ручными мехами.
— Берегись! — слышу громкий возглас, и буквально через пару секунд, огромный каменный валун проносится над крепостной стеной улетая в кварталы города, что находятся прямо под нами.
— Скидывайте лестницы! Сталкивайте! — опять слышу возбужденные вопли и хриплые крики. Звон стали уже где-то совсем близко.
— Все! Хватит греть чан! — кричит мне кто-то в самое ухо. — Тащи рычаг, будем опрокидывать!
Э, нет, это без меня, в прошлый раз зацепился рукавом за эту чертову оглоблю, так меня самого чуть с этих стен не сбросили. И ведь точно знаю, что я первый, тот, что еще в реанимации, при том штурме не участвовал, а вот, второй, что из сна, он все прекрасно помнит.
— Левая башня! Арбалетчики! Прикройте! — Выкрикивает чей-то властный голос. Я отвлекся на эту самую левую башню, но за спинами защитников стен, так ничего и не увидел. В какой-то момент услышал лязг запорного механизма и стук упора, в который ударился опрокинутый чан — кипящее, грязное масло полилось вниз со стен, под которыми, тут же, раздались душераздирающие вопли. Мы с мальчишками похватали несколько горящих головешек и щепок, бросая их вниз. Оттуда взметнулось пламя, обдав нас жаром. Вопли переросли в ужасающий вой.
Я не дотягивался до бойницы, чтобы рассмотреть, что там за стеной происходит, только вытянул руку и бросил горящую головешку, когда из-под стены уже повалил черный густой дым. Я ожидал вновь услышать пронзительные крики, но в этот момент меня словно бы дернули за «страховочный канат», к которому, я был как-бы намертво привязан.
Душу буквально выдернули из бренного тела и швырнули куда-то. По ушам ударил громкий писк какой-то больничной аппаратуры, тело непроизвольно затряслось. Едва приоткрыв единственный уцелевший глаз, я увидел возле себя мельтешащую толпу врачей и медсестер.
Да что ж вы меня мучаете? Отвяжитесь уже наконец. Как же больно-то! Оставьте меня в покое, я весь обгоревший до костей, с кучей глубоких ожогов, не мучайте это тело, пусть помирает себе спокойно, что ж вы ироды меня с того света то и дело сдергиваете!? У меня там осада замка, между прочим, а вы притащили в реанимацию и как давай лечить. Плюньте, оставьте. Не хочу больше.
— Остановка сердца! — голос одного из докторов спокоен и сдержан.
— Чисто! Разряд…
Мир вокруг погружается в какой-то вязкий кисель. Невидимый канат вытягивает мое сознание из безвольного, обколотого обезболивающим, парализованного тела…