Огнь поядающий

– Но что ты хочешь этим сказать, мой господин? – с расстановкой спросил Синесий.

– Что василевс неглуп и умеет повернуть обстоятельства в свою пользу.

– Возможно, – согласился Синесий, крутя в руке опустевший кубок.

Троил, заметив это позвал слугу и приказал налить еще вина и принести что-нибудь поесть.

– А потому советую набраться терпения и без ропота дожидаться аудиенции. Так будет лучше и для тебя, и для твоего дела. И знай: василевс вполне вменяем. С ним можно иметь дело. Уверяю тебя, сейчас обстановка в государстве намного здоровее, чем… лет пять назад. А чтобы тебе не скучать, приходи в мой дом. Мы собираемся по средам…

– Кто эти «мы»?

– Потомки благородных родов, хранители отеческих преданий, готовые служить государству в лучших традициях Афин и Спарты. Не буду лгать: вокруг василевса сейчас совсем не те люди, которых хотелось бы видеть, но еще несколько лет и – как знать? Может быть, его советником буду я? Или, может быть, ты?

Он быстро взглянул на Синесия, и тот вновь не понял, в шутку он говорит или всерьез.

Уже возвращаясь домой от Троила, Синесий вдруг почувствовал странное дерзновенное воодушевление. «Василевс неглуп… Василевс вменяем… Так что ж? Преподадим ему урок истинной философии!»

Глава 3. Отрок на троне

Сквозные вершины сосен колыхались в густой синеве неба. Сквозь прогалы между стволами искрами поблескивало море и свежий, пахнущий водой и солью, ветерок приятно холодил кожу. Галерея летнего дворца, расположенного на крутом берегу Пропонтиды, была устроена так, чтобы бережно собирать и хранить все наслаждения, даруемые природой места. Часть ее освещалась солнцем и была защищена от ветров – здесь было хорошо в прохладную погоду; часть смотрела на склон, поросший соснами, закрывавшими ее от южного солнца, – здесь даже в самый тяжкий летний зной дышалось легко. Широкая мраморная площадка была обведена мраморной оградой и сплошь выложена мусией, изображающей картины эллинских мифов: здесь косматый Океан с клешнями на голове выпускал воду из сомкнутых губ, там тритоны, надувая щеки, трубили в длинные раковины, а посередине мчалась на дельфине Фетида с оголенной спиной и чересчур низкой повязкой на бедрах, открывавшей соблазнительную ложбинку.

К стене примыкало широкое ложе, покрытое пятнистой шкурой барса и заваленное шитыми подушками, среди которых в расслабленной позе возлежал василевс Аркадий. Возле ложа стоял маленький столик с мусийной столешницей на трех львиных лапах, а на нем – переливающееся всеми цветами радуги стеклянное блюдо с горкой спелых ягод земляники. Василисса Евдоксия в полупрозрачном белом хитоне сидела возле мужа и протягивая руку, брала их по одной и поочередно отправляла в рот то себе, то ему.

– Ты сегодня задумчив, любимый, – нежно проворковала она, заглядывая в глаза василевсу. – Какие заботы мучают тебя? Разве мы приехали сюда не для того, чтобы наслаждаться жизнью?

Аркадий приподнял тяжелые веки и посмотрел на жену прозрачными серыми глазами.

– От себя не убежать, моя дорогая…

– О чем ты? – спросила Евдоксия, поднося к его губам следующую ягоду, но он осторожно отстранил ее руку.

– Мы зашли в тупик, и я это прекрасно вижу.

– Мы с тобой? – удивилась василисса.

– Нет, – покачал головой василевс. – С тобой я счастлив. Но наше общее положение меня тревожит, и я не знаю, на кого опереться.

– Евтропий слишком много себе позволяет… – нахмурилась Евдоксия.

– Евтропий – верный человек, – возразил Аркадий. – И мы многим ему обязаны. Хотя бы нашим браком. Он мудр и успел доказать это.

– Если так, то каковы причины для беспокойства?

Аркадий болезненно поморщился и закусил губу.

– Я чувствую, что должен принять какое-то решение, иначе катастрофа неизбежна. Готы хозяйничают во всем царстве. Недавно пришли донесения о погромах во Фригии… Мерзавец Стилихон… Помог, нечего сказать! Его помощь хуже кабалы Руфина… Я боюсь… что и Евтропий не говорит мне всего, и я не знаю, кому доверять. Зачем Бог не дал мне сил, чтобы быть воином? Проклятая водянка!

Он раздраженно ударил мягкой белой рукой по узорчатой барсовой шкуре.

– Бог даровал тебе разум, – возразила Евдоксия. – Не одной силой побеждают в бою. Разве ты не помнишь, что твой отец при Фригиде одолел врага одной молитвой?

– Одолел! – передразнил Аркадий. – А сам умер через два месяца, потому что застудил почки в походе. Но ему было уже пятьдесят, а у меня эта хворь с детства! Сколько себя помню, я ничего толком не мог: ни бегать, ни прыгать, ни лазать…

– Главное, что должен уметь мужчина, у тебя получается прекрасно, – Евдоксия попыталась перевести разговор в шутку, проводя рукой по низу его живота. – Слава Богу, у нас здоровые дети.

– Они еще слишком малы, – покачал головой василевс. – И они девочки…

– Виновата, исправлюсь, – игриво улыбнулась Евдоксия. – Следующим будет мальчик, вот увидишь. Я надеюсь, Господь справедлив, и здоровье он унаследует от меня. А от тебя – ум.

– Золото ты мое! – Аркадий потянул жену за руку, принуждая лечь. – Кто еще утешит, как ты?

– Разве не в том предназначение жены, чтобы дарить мужу утешение и ласки? Сейчас отдохни, а потом мы помолимся, и Бог подскажет тебе наилучшее решение. Но что касается Евтропия…

Она взглянула на дверь и, понизив голос, продолжала:

– Представляешь, вчера он не хотел пускать меня к тебе!

– Не может быть! – возмутился василевс.

– Правду тебе говорю! Он сказал, что ты занят государственными делами и тебе не до меня.

– Даже если я занят, ты можешь заходить в любое время!

– Вот, и я так думаю. Но господин препозит придерживается иного мнения.

– Я сделаю ему замечание…

– Очень на это надеюсь…

– Ты должен поставить его на место. Он думал, что будет править вместо нас, потому что мы были еще совсем дети. Но мы взрослеем и не собираемся ему ничего уступать.

– Евдоксия, пойми: сейчас слишком тревожное время, чтобы выяснять отношения и избавляться от верных союзников. Когда готская угроза минует, я разберусь с Евтропием.

– Как же она минует, если и твой Евтихиан во всем им потакает?

– Евтихиан умеет с ними ладить, поэтому и занимает свой пост. Не забывай, что и мой отец опирался на варварских вождей…

– Это ты моего отца называешь варваром? – Евдоксия гневно сверкнула глазами.

Аркадий понял, что выразился неудачно и попытался исправить оплошность.

– Ну, нет… Твой отец был варвар только по происхождению, душой же – настоящий римлянин.

– Ах, значит, и я, по-твоему, варварка по происхождению? – обиженно продолжала Евдоксия. – Так знай, что однажды на римский престол взойдет еще один варвар: твой сын!

– Ты неправильно поняла меня, дорогая, – Аркадий взял было жену за запястье, но она порывисто высвободила руку.

Некоторое время супруги напряженно молчали. Аркадий первым сделал шаг к примирению.

– Как там наша малышка? – вдруг вспомнил он.