Огнем, мечом, крестом

Лембит уселся на лавку, напротив печи, прижался спиной к стене, вернее к медвежьей шкуре, которая ее прикрывало. В просвете заслонки и камней играли желтые блики пламени, на которые можно смотреть долго, размышляя о вечном. Но сейчас Шипов думал о настоящем, прикидывая где найти силы. Все земли эстов, а это собирательное название народа, которого сейчас под таким названием не существовало, хотя все говорили на одном языке, пусть и с разными диалектами. Люди жили родовыми общинами, кихелькондами, на определенной территории, на которой имелось от одного до трех-четырех городищ, с населением от нескольких сотен до двух-трех тысяч общим числом. Управлялись общины выборными старейшинами, число которых было различным — обычно несколько человек, хотя мог быть и один. И выставляли в случае войны отряд ополченцев.

Кихельконды объединялись в более крупные образования, называемые маакондами, своего рода исторические провинции или «земли», которые управлялись уже советом старейшин общин, в них входящим. Всего имелось восемь крупных маакондов — полосой на севере вдоль финского залива до самой Наровы шли «земли» Рявалы и Вирумаа, с запада Ляэнемаа на материке и Сааремаа на острове, с юга наиболее богатые и большие территории Саккалы и Унгавии, иначе Уганди. Последний мааконд находился в зависимости от Новгорода и Пскова, а потому не так сильно пострадал от походов крестоносцев. Но сейчас и его время пришло — к осени следующего года тут все вокруг выгорит, а городища разграблены и сожжены. В центральной части находились Харьюмаа и Ярвамаа, а также несколько мелких маакондов, которые в случае каких-либо обстоятельств или угрозы вражеского нашествия, предпочитали выступать вместе с более крупным соседями, делая выбор между ними и южными «землями».

— В Юрьеве прекрасно понимают, что в стороне на этот раз отсидеться не удастся. Уганди придется воевать, покоряться без боя русские не будут, не в интересах Пскова иметь на своих границах такого опасного соседа как крестоносцы. Это естественный союзник, а новгородские бояре те еще прохиндеи — с ними дружить, без штанов оставят. А то и ограбят — про ушкуйников даже в двадцать первом веке, много чего нехорошего напишут. Нет, с Новгородом не по пути, под его «руку» нельзя попадать — слишком она «тяжела», придавит сразу. А вот с Псковом можно сговориться — те издревле соседствуют с Унгавией, да и старались с ней не воевать. Ба, а ведь есть способ с псковичами сговориться, тут интересы общие, ведь только одна река из Чудского озера выпадает, по ней вся торговля идет из Балтики.

Мысль была настолько серьезной, что Лембиту даже встал с лавки, физически ощущая, как идет быстро время, которого было не так и много. Действовать нужно было быстро, причем всячески улещая и Юрьев, и Псков. Он теперь знал, как воевать с крестоносцами, причем успешно, но только силы не было, хотя сразу три кихельконда приняли его власть как «князя», и не только как привычного военного вождя. Местные жители уже сообразили, что нужна собственная власть, на которую можно возложить не только надежды, но она обеспечит должную защиту. И вчера преподнесли ему дары, и согласились дать людей в «малев» — княжескую дружину и платить не дань, а налог на ее содержание. А этот первый шаг значил многое — эхо от недавней победы над крестоносцами стало расходиться по всем землям…

— Мой господин, прибыли посланники из Юрьева, с дарами. В граде собрались все старейшины Уганди, тебе челом бьют, просят к ним прибыть. Ночью на санях ехали, торопились.

В клубах морозного воздуха в дом вошел Тармо, низко ему поклонился. Лишившись и дома, и всего имущества со скотиной, эстонец, тем не менее, был откровенно счастлив — ведь не только семья уцелела, теперь он сам на княжеской службе состоит со всем семейством и племянницей, и верно служит своему спасителю. Старейшины выделили небольшой дом — «княжьим людям», чтобы могли жить рядом со своим правителем, готовить ему пищу. А также временно отдали опустевшее «болотное» городище для подготовки «малева» и содержания там плененных талабов. Последним сохранили жизнь вопреки обыкновению — на них у Лембита имелись планы…

Шведы и новгородцы постоянно то воевали между собой, то мирились, но редко объединялись против общего врага — для них пути через Балтику были жизненной необходимостью, а потому шло «вечное соперничество»…

Глава 16

— Теперь я самый настоящий князь, со всеми правами и обязанностями, и отнюдь не марионетка в руках новгородского боярства. К «господе» старейшины Уганди относятся с нескрываемым подозрением, а потому моя кандидатура прошла на безальтернативной основе.

Лембит устало повел плечами, с него только сняли кольчугу и латы, которые он проносил целый день, потрафил ликующим горожанам лицезрением трофейных доспехов, доставшимся от поверженного фогта. А вот шлем не надевал, предпочел русский островерхий, с кольчужной бармицей, с «козырьком» и «стрелкой», чем оказался доволен — таскать железный «горшок» на голове было утомительным занятием. А потому шлем и рыцарский меч он отложил для будущей выставки трофеев, если она конечно, пополнится. По крайней мере, теперь на это Шипов надеялся всей душой — став первым без всяких кавычек князем Уганди, он теперь реально представлял и собственные силы, и то, с чем ему предстоит столкнуться.

— Хитрецы эти старейшины, обычный крестьянский прагматизм сказывается, — пробормотал Шипов, пройдясь по светелке. Еще бы — в Юрьеве крестоносцы даже не гарнизон имели, небольшой отряд, причем численность «оккупационных» войск ордена тут была серьезно ограничена именно по настоянию Пскова и Новгорода. А потому местное население просто вырезало «меченосцев», которые даже за оружие не успели схватиться, когда началось всеобщее восстание, и местные жители их принялись повсеместно истреблять. Немного позже, когда схлынула горячка первых дней,пришло осознание, что теперь ничего доброго горожан Юрьева, которых насчитывалось пара тысяч вместе с посадом, теперь не ждет — крестоносцы отомстят, и люто. И так действительно произойдет через полтора года, если он не «изменит» течение истории, что как река может пробивать себе новое русло. Теперь уже есть разница между тем что «было», и тем, что «может быть» — в июле в Юрьеве князь Ярослав Всеволодович должен был «посадить» князя Вячко, изгоя из Кукейноса, дав ему отряд их двухсот дружинников. Теперь все произошло на полгода раньше — сами старейшины Унгавии и горожане Юрьева «призвали» князя Лайне-Лембиту на княжение, причем не «пригласили» по договору, как делалось в Новгороде и Пскове, а с дальнейшим княжением потомства, с передачей власти старшему сыну. Вот тут сразу же стала ребром проблема — ни жены, ни детей у него не имелось. К тому же заключил со старейшинами «ряд», по которому регламентировались права и обязанности. И как понял Шипов, все давно было подготовлено, ждали только кандидата из Новгорода, но с тем не определились. Да и трудно было найти даже из изгоев потенциального самоубийцу — любой князь, обладающий здравым смыслом, отказался бы от такого «стола», обладание которым не затянулось.

Дело в том, что укрепления Юрьева, сожженные двенадцать лет тому назад латгальцами, только восстановлены, тогда уцелел лишь «детинец» на Холме, а так в его время именовали Доомберг. Но тут совершенно иной город, славянского типа, и частью православный, от которого в будущем ничего не останется. Ровным счетом ничего, кроме останков, поднятых археологами в двадцатом веке на месте пожарищ. Этот град, а по виду сейчас самый большой в эстонских землях, будет начисто сожжен и уничтожен, а на его месте завоеватели-крестоносцы заново отстроят новый город, который назовут Дерптом, и тут будет центр епископства.

Потому-то старейшины Уганди и «подсуетились» с его «призванием», не получив твердых гарантий ни от Пскова, ни от Новгорода, а единственный князь, оказавшийся в пределах досягаемости, оказался именно он, к тому же «удачливый», одержавший победу над достаточно сильным отрядом крестоносцев, что решили совершить набег отмщения. Вот с этого момента история и начала изменяться — теперь Шипов это понял. И что скрывать — жила в нем авантюристическая жилка, и он рискнул. И вот он здесь, на Холме, в княжеском детинце, мощной укрепленной цитадели в самом городе, внутри крепостного обвода из бревенчатых срубов, наполненных землей и камнями. И дружина под рукой имеется изрядная, как ни странно.

— Хм, интересно, какую интригу князь Владимир Мстиславич плетет, что в обход Новгорода решил меня поддержать, но при этом тайну соблюсти. С чего такое покровительство? А ведь явно свои цели преследует, и неясно какие. Тут крепко думать надо, чтобы промашку не допустить.

Шипов подошел к окну, действительно к настоящему оконцу, пусть и маленькому, где вставлены были тусклые пластинки слюды в свинцовых переплетах. Понятно, что со временем придется их убирать — свинец опасен для здоровья, и до появления пороха малополезный, как металл. А вот стекло варить придется, без него никак, и пойти путем экспериментов. Тут он в очередной раз сделал «зарубку» в памяти, мысленно содрогнувшись от той лавины дел, которые предстоят на осень, как раз появится время, если, конечно, жив останется. А сейчас все должно быть направлено только на одно — одержать победу над «воинами Христа», что сейчас лихорадочно готовятся к карательной экспедиции, и пока не знают, что в середине лета им навстречу могут выйти серьезные по численности русские дружины.