Огненное погребение
Шрифт:
Кроме того, я принес картину знакомого авангардиста, а брокеры украсили офис настенными китайскими часами и пластмассовой лианой.
Стало уютно.
В комнатах было поярче. В конуре агентства на стенах висели календари и карта города, стояла китайская настольная хуйня из песка и глицерина, изображающая горы. У нас стоял стол, пара стульев и походный гидравлический бульбулятор из двух пластиковых бутылок, закопченный, на поверхности воды в нем плавал слой несгоревшей травы, не хватало только головастиков. Больше ничего.
Секретаршу привели мы, приличную даму из тусовки,
Однажды секретарша ответила хозяйке агентства, дипломированному олигофрено-педагогу, на дежурный вопрос:
– Итак, дорогая, ну и кто же нам сегодня звонил?
– Кто-то звонил…
– Ну, и что потом? – поощряюще, терпеливо, без насмешки.
– И что-то сказал…
– Леся?
– Танечка, если бы ты столько курила…
Танечка стала к ней доебываться и нашла новую секретаршу, Поросятко, малолетнюю жлобиху из райцентра, которая желала жить в городе.
Сиськи у жлобихи были такие же, но в тонких материях – уступала.
При передаче дел старая секретарша сказала Поросятку: «В принципе, все несложно, даже дура разберется. Надо отвечать на звонки, записывать, кто там звонил, ходить за пирожками, и будут щупать».
Так вот, это агентство устроило празднование Татьяниного дня.
Хозяйка и бухгалтер были Татьяны, девушки лет тридцати, а я приперся с водителем, флотским лейтенантом-расстригой, поздравить. Брокеров набежало много, я и не ожидал, что они такие подхалимы. Один дядя-брокер приехал с гитарой и весь вечер пел песни. Я всегда считал его спившимся кэгэбистом, оказался – инженер-механик, с такой-то рожей…
Второй брокер (это у них вроде должности, Первый брокер, Второй брокер), Ворона, привела свою мамашу, даму с отвисшей нижней губой, глубоко за полтинник. Она, оказывается, тоже была вовлечена в процесс недвижимости. Обычно мы при встрече брали Ворону за ноги и слегка трясли в воздухе. Юбку она все равно не носила, ходила в шортах, так что не сильно и обижалась. Трясли мы и хозяйку, да всех трясли, кто еще по возрасту подходил. Глянув на мамашу, я сказал водителю, Морячку: «Ни в коем случае!» Поржали о своем, напугали женщину.
Сколько раз все эти люди, забредая в офис, подвергались надругательствам…
Всем брокерам мужского пола было не раз сказано: «Тебе пиздец – смотри, осторожно».
Женщин щупали и переворачивали вниз головой.
А когда мы решили завязать с карточной игрой в офисе, то стали играть в «чу» – это такая азартная детская игра, связанная с мелкими деньгами. Табачный дым, смех, звон мелочи, семечки и мат. Клиенты, приходившие на подписание сделок, как на расстрел, со всеми родственниками, с прабабушками, были в недоумении. Однако хозяйке «Татьяны» было выгодно такое соседство, она не хотела тратиться на безопасность, так что терпела нас.
Хорошо хоть с пьянством было покончено. Приехали мы без лишних церемоний, без подарков, – цветы, шампанское и водка.
Я в кроссовках, растянутых спортивных штанах и каком-то убитом свитере.
Сто сорок килограмм веса, небритый и убитый в говно. Морячок, всегда опрятно и модно одетый, он гнал на этом, моего вида не компенсировал. Скорее, оттенял.Сели за стол, начали отмечать. Пластиковые стаканчики, холодные закуски. Кто-то из брокерш припер два тазика холодца, ведерко винегрета. Незамужнее бабье компенсировало все винегретом.
Попросили сказать тост. Я всегда стараюсь сразу к сути: «Девушки! Я желаю вам только одного – выйти, наконец, замуж и прекратить, наконец, это движение».
Брокеры поддержали.
Выпив, я посмотрел на мамашу Вороны и сказал ей прямо: «Ни в коем случае!» – она не поняла, но кивнула.
Тут и приперлось Поросятко с компанией. Бывает так: сидишь где-нибудь в общественном месте или в гостях – и тут приходит человек, сразу видно – он не прав. Ко мне такой талант, видеть человека насквозь, приходил обычно после пол-литра водки.
А здесь не успел и стакан выпить – и вижу.
Кавалер, как я понял по его снисходительному к Поросятку отношению, уже добившийся у нее успеха, фраерок чуть за двадцать, был в рыжей кожаной куртке. Небольшого роста, с очень широкими плечами, как у классического борца или штангиста. Не сказав ни слова, он снял куртку и повесил на вешалку. Под курткой был твидовый пиджак с накладными поролоновыми плечами, черная рубаха и белый кожаный галстук.
Я заржал, даже не пытаясь сдерживаться.
Раздевшись, этот штрих подошел к Татьяне. директрисе, и говорит:
– Слышь, тебя, кажись, Таней зовут? На тебе подарок! – и сует ей, слегка опешившей от такого подхода, в руки плоскую продолговатую хуйню из рыжего кожзаменителя, перекидной еженедельник.
После этого мы уже ржали вдвоем с Морячком, хотя Морячок и не курил драп вообще.
Компания с фраером была попроще, два тихих чмыря, обычные жлобы, в галстуках и мохнатых пиджаках.
Я понял, что это была одежда следующего поколения, мохнатые пиджаки сменили малиновые и красные.
Они пришли на party, ебаные овцы.
Гости расселись и, как положено чертям, стали высаживать всю компанию на свою волну – говорить тосты, шутить, наливать, следить, чтобы пили до дна.
Не помню тостов, ну что-то типа: «Пусть они вставляют такой, какой мы вынимаем», – я уже стал нажираться, смахивать локтями стаканчики, посматривать на людей.
Морячок стал толкать меня локтем, он был за рулем, трезвый, и шипеть: «Поехали домой, на хуй они нужны», – но я уже веселился. Подмигивал женщинам и смеялся.
Выступил секретаршин кавалер, который предложил выпить, за что – не помню, но условие было такое: «Мужчины пьют стоя, женщины – до дна», что-то связанное с потенцией и благополучием.
У стула разъехались ножки, я упал.
Потом не помню, какое-то нервное состояние – сбоку Морячок толкает, брокеры поют под гитару, Ворона с мамашей на меня смотрят косо. Я стал рассказывать Морячку случаи из жизни, в некоторых из них он участвовал. Я давал ему личную трактовку событий, типа разбора полетов, очень вовремя. Морячок сбежал посмотреть на машину, не спиздили ли. Я головой показал Поросятку на выход.