Огненные сердца

— Нам надо поговорить, Дженна. Можно войти?

Несколько секунд Дженна терялась в сомнениях: она и хотела, и не хотела его видеть.

— Сейчас я не могу, — ответила она, надеясь, что ее голос прозвучал твердо. — Я купаюсь.

— И собираешься купаться всю ночь? — насмешливо осведомился Ченс.

— Может быть.

За дверью послышался скрип досок пола. Дженна представила себе, как Ченс нетерпеливо переминается с ноги на ногу, как на его лице прорезаются морщины. После долгой паузы он отошел прочь. Дженна испытала легкое разочарование — он сдался слишком быстро. Но чего она ожидала? Что Ченс станет ломать дверь?

Вымывшись, Дженна положила голову на высокий край ванны и прикрыла глаза, решив полежать, пока вода не остынет. Мимо двери кто-то проходил, но тишину в комнате нарушало только приглушенное тиканье часов, и этот негромкий, размеренный звук убаюкивал Дженну.

— Вы великолепно выглядите, Дженна Ли.

Она в испуге открыла глаза, схватила со стула полотенце и попыталась прикрыть им грудь, погружаясь поглубже в воду.

— Как ты сюда попал? — спросила она.

Ченс небрежно прислонился к косяку двери, отделяющей комнату Дженны от комнат ее деда. Он поигрывал ключом, расплывшись в мальчишеской усмешке.

— Просто сообщил, что мне надо кое-что взять из комнаты Соломона. Всем известно, что я его партнер. Клерк ни о чем не стал спрашивать.

— Ты должен был постучаться!

— Дверь была открыта. А ты выглядела так, что я решил помедлить с докладом.

Эта лесть смягчила Дженну, как и знакомый огонек в зеленых глазах Ченса.

— Терпеть не могу, когда за мной шпионят, — сказала она. — Но что тебе надо в комнате Соломона?

Ченс шагнул в комнату, по пути положив ключ на столик.

— Забыл. Только помню, что я хотел поговорить с тобой и ты меня не впустила.

Он прошелся по комнате и встал за спиной Дженны. Она напряглась и задрожала, когда сильные руки прикоснулись к ее плечам. Ченс склонился и покрыл страстными поцелуями изгиб ее шеи.

Дженна хотела что-то сказать, остановить его, но руки Ченса скользнули вниз, в воду, осторожно прошлись по ее груди, и Дженне расхотелось сопротивляться. В его руках она моментально становилась податливой.

— Убирайся, — неуверенно приказала она, пока прикосновения Ченса воспламеняли в ней страсть, о которой Дженна старалась забыть. — Я не желаю слышать, как ты оскорбляешь дедушку.

— Я не хочу больше говорить о нем, — проговорил Ченс в краткий промежуток между поцелуями, а затем прошептал, касаясь губами ее щеки: — Я соскучился по тебе, Дженна. Почему ты избегаешь меня?

В душе Дженны началась яростная борьба. Она знала, что не должна поддаваться своему желанию, что это не принесет ей ничего, кроме боли. Но, в конце концов, первый шаг в их связи сделала она сама, а Ченс всеми силами сопротивлялся ей. Дженна вспомнила собственные слова: «Не тревожься о завтрашнем дне». Какая глупость! Однако она говорила так в надежде, что любовь Ченса к ней окажется сильнее, чем ненависть к ее дедушке. Втайне ей хотелось, чтобы любовь лишила Ченса рассудка, несмотря на то, что это казалось почти невозможным.

— Я не собираюсь отрекаться от дедушки ради тебя, — заявила Дженна.

— А я и не прошу об этом.

Ченс отстранился. Без его тепла Дженна сразу ощутила озноб, странную пустоту в душе. Она оглянулась через плечо, опасаясь, что он уйдет. Но Ченс только снял жилет и теперь расстегивал влажную рубашку. Через минуту он снова вернулся к ней и погрузил в воду руку с зажатым куском ароматного мыла.

— Убирайся отсюда, Ченс Кайлин! Я не нуждаюсь в твоей помощи! — Дженна попыталась встать, но Ченс удержал ее.

— Успокойся, Дженна, я просто потру тебе спину. Ты ведь знаешь, грязи на ней собирается не меньше, чем в других местах, а дотянуться туда трудно.

— Нельзя иметь все сразу, Ченс.

Последовала долгая пауза, во время которой мыльная рука Ченса скользила по ее спине.

— Ты права, Дженна, — тихо подтвердил он. — Так что же выберешь ты?

— Нам не на что надеяться, Ченс, ты не желаешь забывать о прошлом. А я не могу продолжать… я хочу сказать, что будет лучше, если мы… или нет, нам лучше не…

— Что «не»? Не заниматься любовью?

Дженна кивнула, пытаясь справиться с комом в горле — расстаться навсегда с Ченсом ей хотелось меньше всего на свете. Но нельзя было продолжать связь без каких-либо надежд на будущее или хотя бы признания в любви. Дженна пыталась добиться этого, надеялась на лучшее, но с каждым днем все больше чувствовала себя словно вещь, которой пользуются, не спрашивая ее согласия.

— Хорошо, — согласился Ченс. — Пожалуй, это верное решение. А теперь помолчи и не мешай мне.

— Я могу сама потереть себе спину! Я уже вымылась! Отдай мыло! — Разозленная быстрым согласием Ченса, она схватила его за руку, но Ченс высвободился.

— Будь послушной девочкой хотя бы раз в жизни.

Что-то во взгляде Ченса подсказало ей: у него нет ни малейшего намерения прекращать их связь. Напротив, он решил тут же попытаться вновь соблазнить ее.

Дженна повернулась к нему спиной, чувствуя нарастающий гнев. Похоже, над этим человеком ей никогда не одержать верх. Выйдя из ванной, она наверняка окажется более уязвимой, чем сейчас.

С упрямой решимостью Дженна скрестила руки на груди и решила, что не будет обращать ни малейшего внимания на его прикосновения — этому ей следовало научиться еще раньше. Если Ченс считает, что он способен вновь завлечь ее в постель и заставить обо всем забыть, то он ошибается.

Он намыливал ее спину и плечи размеренными движениями, которые успокаивали Дженну, заставляя ее расслабиться. Вскоре она прикрыла глаза и отдалась его ласкам. Воспоминания о спорах исчезли, словно их и не было. Дженна немедленно забыла о своем решении.

Руки Ченса скользнули вниз по ее груди и животу. Дженна забыла обо всем на свете, словно его ласки и поцелуи были колдовством. Время тянулось, как во сне, пока Ченс не поставил ее на ноги. Ошеломленная, покорная, Дженна позволила вытереть ее. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ченс взял ее на руки, заставляя задуматься, сможет ли она когда-нибудь устоять перед ним. Рядом с Ченсом Дженна впервые чувствовала себя женщиной.

Позабыв о своих обещаниях, она обвила длинными, стройными ногами его сильные бедра, приподнимаясь навстречу ему. Она вся отдалась ему, как и он ей — не только телом, но и душой. Сейчас между ними существовало только неукротимое желание. Помимо его ничего не изменилось, но этого было достаточно. Желание говорило в них, когда слов оказывалось недостаточно. Оно выстроило мост над бурными водами. И когда желание вновь сломало преграду, разделяющую их, они затихли в объятиях — в этот момент им хватало просто прикосновений друг к другу.