Огненные слёзы

Корт тихо опустил за собой полог. Он не смотрел на Леду, но знал, — она смотрит на него. Знал — то, что терзает его, мучает её тоже. Но он ничего не мог с этим поделать. И за это ненавидел себя.

Конечно, Леда была курсе, где он был. Он не смог бы скрыть этого от неё, даже если бы попытался. Иногда ему казалось, что Леда понимает его лучше, чем он сам. Что ж, может и так. Но за все годы он так ни с кем и не поделился своим бременем, даже с Ледой. Она думает, что это — всего лишь ностальгия, а он не находит в себе сил разубедить её.

Корт вышел в коридор, но далеко от дома не отошёл. Он завернул за угол и остановился перед невысоким узким проходом, закрытым большой каменной глыбой. В коридоре было пусто. Мягкий рассеянный свет, льющийся словно из ниоткуда, золотил песчаные стены и свод коридора.

Мужчина упёрся в пол ногами и изо всех сил навалился на камень. Он толкал до тех пор, пока тот не подался, медленно отъезжая в сторону. На песчаном полу стали видны глубокие, словно порезы, следы в том месте, где глыбу неоднократно отодвигали и задвигали обратно.

Боком, обдирая плечи о неотёсанные выступы, Корт втиснулся в проём. Убедившись, что его никто не видел, он задвинул камень на место.

Перед Кортом открылась небольшая комната. Как и все остальные помещения в Утегате, она освещалась узкими окошками, выточенными в толще песка. В стенах до самого потолка были вырублены стеллажи. На них покоились разного размера камни, а также инструменты — долота, свёрла, зубила и резцы.

На нижних полках стояли ещё не обработанные обломки породы, разложенные по размеру и виду. А на средних и самых высоких были расставлены каменные фигуры. Некоторые — уже законченные скульптуры, другие — только заготовки или намётки, по которым мастер всего пару раз ударил зубилом, примериваясь. Все скульптуры, собранные здесь — были изображениями многочисленных богов, в которых верили атлурги.

Корт присел на табуретку возле рабочего стола, на котором были аккуратно разложены инструменты, и взял в руки скульптуру богини Агри. Агри — богиня-мать, покровительница всех женщин, в особенности рожениц и матерей. Корт провёл пальцами по печальному лику богини, склонившей голову на бок в жесте скорби и смирения. Камень под его пальцами был тёплым и шершавым — он ещё требовал шлифовки.

Некоторое время Корт продолжал водить пальцами по статуэтке, изучая каждый выступ и несовершенство камня, но уже знал, что сегодня не займётся шлифовкой Агри. Он поставил статуэтку на полку, и ему показалось, что богиня посмотрела на него с жалостью и укором.

Комната, в которой Корт работал — была бывшей детской, которую он собственноручно откопал к рождению сына, но после его смерти замуровал. Она не соединялась с домом, хотя и находилась прямо за стеной. Детская должна была стать подарком жене к рождению сына. Поэтому Корт сделал вход не из дома, а из коридора, планируя прорубить проход в дом сразу после рождения ребёнка.

Но сын родился слабым и больным. В суровых условиях жизни Утегата ему было не выжить. Они с Ледой похоронили ребёнка, когда ему едва исполнилось три месяца. Корт так и не сказал жене о детской, чтобы ещё больше не тревожить её горе. Он завалил вход неподъёмной каменной глыбой и сделал всё, что было в его силах, чтобы забыть.

Но через какое-то время стал приходить сюда бессонными ночами. Просто сидел в темноте, в пустой комнате. Однажды под руки попался обломок камня. Корт вытащил из-за пояса нож и начал вырезать что-то, не задумываясь о том, что делает. Так появилась первая фигурка одного из богов. Корт заметил, что резка отвлекает от печали и тёмных мыслей, и стал проводить за этим занятием больше времени.

Это стало его хобби. Он вырезал лики и изваяния богов отчасти — для себя, отчасти — на заказ, поскольку вскоре про увлечение Корта стало известно. К нему стали приходить люди с просьбами вырезать для них кого-то из любимых богов.

Корт взял с полки продолговатый обтёсанный камень размером с кувшин для воды. В голове было пусто, как в тот день, когда он впервые взял в руки камень и нож. Мужчина поднёс к заготовке зубило и аккуратно ударил по нему молотком.

***

Сола они с Бабли знали ещё с колледжа. У него была небольшая квартирка в нижнем городе, недалеко от западной Стены. Сол был высоким угловатым парнем с шаркающей походкой и странной любовью к рубашкам в клетку. В студенческие годы и он, и Бабли выделялись среди сокурсников, — не только непопулярной у девушек внешностью, но и незаурядным умом и оригинальностью мышления. Это их и сблизило.

После колледжа Сол устроился работать в химическую лабораторию, а Бабли поступил в Лиатрасский Университет Высших Наук, но они продолжали общаться.

Юта пешком поднялась на шестой этаж старой многоэтажки — всего тридцать этажей — и позвонила в звонок. За дверью послышались шаги, она приоткрылась на ширину цепочки. Сол внимательно осмотрел Юту, как будто в её облике мог скрываться кто-то другой, и только после этого распахнул дверь.

Юта была у Сола много раз и хорошо знала его квартиру. Они миновали узкую прихожую и короткий коридор. После чего вошли в небольшую кухню-гостиную.

Квартира Сола была захламлена ещё хуже, чем у них с Бабли. Гора одежды, в основном клетчатых рубашек, была свалена прямо в углу гостиной, рядом с небольшим диваном. На столе, а также прямо на полу и в коробках стояли химические пробирки и банки с реагентами. Посреди гостиной, на табуретке, громоздился прибор для отделения фракций. Под ножку табуретки, чтобы не шаталась, был подложен 1156-ой выпуск «Научного Вестника».

Возле дивана стояла старая напольная лампа с зелёным абажуром. Она, окрашивала всё вокруг в холодные зеленоватые тона, придавая гостиной сходство с лабораторией Франкенштейна. Лица людей в таком освещении выглядели болезненными. Тени лежали по захламлённым углам, крались вдоль стен и под диваном. Справа была дверь, ведущая в единственную спальню, также заваленную одеждой и книгами по химии.

Бабли сидел на диване с чашкой чая в руках. Его и так бледное лицо в зелёном свете показалось Юте каким-то неживым. Глаза за толстыми стёклами очков смотрели испуганно. Сердце девушки сжалось. А ведь Бабли приходится проходить через всё это по её вине.

Если бы она не была такой амбициозной и сразу обратилась в полицию, отказавшись от расследования, сидели бы они сейчас у себя дома и обсуждали подачу Бабли заявки в ЛАС. Он рассказывал бы ей про планеты и показывал на компьютере свои расчёты, а она кивала, набирая очередную статью. Обычную, заурядную статью, из-за которой на них не стали бы охотиться теневые правительственные службы.

Увидев её, Бабли вскочил с дивана.

— Юта! Наконец-то ты добралась! Я себе места не находил! Что с тобой случилось? Ты в порядке?

Девушка улыбнулась и обессиленно рухнула на диван. У неё не было денег на автобус, и она несколько часов шла от метро пешком.

— Я в порядке.

— А это что? — Бабли схватил её наспех забинтованную руку, и его глаза полезли на лоб. — Нет, ты не в порядке!

— Главное, я жива, — ответила Юта.

— Плохи ваши дела, да? — вмешался Сол.