Огненный крест

Остаётся добавить еще и о том, что (в том числе) благодаря Нонне Сергеевне, её статьям, запискам, рецензиям, нашей переписке мне удалось собрать крупицы биографических данных о некоторых поэтах кадетского круга, повторяю, практически неизвестных сегодня в России, для которой они жили, о которой с любовью писали.

Нонна Белавина

Рождество 1948 года

Придет Сочельник. Папа срубит ёлку И привезет на маленьких санях. Она, расправив снежные иголки, Наполнит хвойным запахом барак. И в комнате, где стены продувает, Где камнем давит низкий потолок, В огнях свечей нам радость засияет, Нас уведет от горя и тревог. И будет вечер тихий и хороший, Как было в детстве много лет назад... И мальчик наш захлопает в ладоши И словно звезды глазки заблестят.

Земное счастье

Пусть говорят, что мир – пустыня, Что в жизни страшно и темно, – Пью из небесной чаши синей Зари пурпурное вино. И, пробежав по мокрым травам, Бросаю всюду жадный взгляд, Ловлю под деревом кудрявым Грозы недавней аромат. И капель ласковую тяжесть Держа в ладонях тёплых рук, Слежу, как быстро сети вяжет Мой самый страшный враг – паук. А дальше, там, в цветочной чаще, Где лютик тянется к лучу, Я желтой бабочке летящей Какой-то нежный вздор шепчу. И растворяясь в этой жизни, И тихой радостью дыша, На всё вокруг улыбкой брызнет Моя поющая душа!

* * *

Я не скажу вам о моей тоске. Зачем роптать? Все жалобы напрасны. Года бегут... Уже на волоске Трепещет жизнь, любимая так страстно. Несётся время бешено вперёд. Стал календарь ненужным и немилым. И задержать бесшумный этот год Ни у кого ни власти нет, ни силы. Придёт пора и оборвётся нить... Смирись, душа, и не моли о чуде. Умей лишь лучше каждый миг ценить, Умей дышать глубоко полной грудью. На всё глаза пошире открывай, И перед Жизнью преклони колени. Что ждёт тебя за гранью? Ад иль рай? Но рай земной, душа, благословляй До самого последнего мгновенья.

Северная Америка

* * *

Читая стихи князя Василия Александровича Сумбатова, видишь в нем строгую, «чисто военную косточку». Родился он в Петербурге в 1893 году. Своё образование начал в Пажеском корпусе. После смерти отца, покинув корпус, переехал в Москву к тетке и продолжил обучение в Дворянском пансионе.

На войну с германцами пошел добровольцем. Был ранен, излечивался в госпитале Царского Села. Затем прошел обучение на офицерских курсах в родном своем Пажеском корпусе. Возвратился на фронт в Елизаветградский полк. Снова был тяжело ранен и долго лечился в Киеве. В Москву вернулся в разгар революции. Женился. И в 1919 году Сумбатовы выехали за границу, оказались в Риме, где прожили сорок лет. Позднее переехали в Больцано, а потом в Ливорно. В Италии, в Ватикане, князь Сумбатов работал как художник-миниатюрист, рисовал костюмы для театра, кино, был консультантом по военным формам, когда снимались фильмы из русской жизни.

Последние тринадцать лет своей жизни Василий Александрович был слепым – после тяжелой болезни глаз. И сочиненные им стихи диктовал жене Елене Николаевне.

Первый сборник – «Стихотворения» – издан в Милане в 1957 году. Вторая книжка стихов «Прозрачная тьма» вышла в 1969 году в Ливорно. В этом городе на 84-м году жизни скончался и похоронен оригинальный русский поэт Сумбатов.

Князь Василий Сумбатов

В поход (Барабанный марш)

Длинною колонной Шли войска и пели, Эхо хохотало Им в ответ, Полные народом Улицы гудели, Флагами был город Разодет. Дробью рассыпаясь, Били барабаны, Солнце клало блики На штыки, – В дальние чужие, Вражеские страны С песней развесёлой Шли полки. В песне бушевали Молодость и силы, Звали к пляске, смеху, – Не к войне, Будто и не ждали Братские могилы Жертв на чужедальней Стороне! Будто не прощались С воинами жёны, Плача у любимых На груди, Будто не звучали Жалобы и стоны В битвах беспощадных Впереди... Город распрощался С войском у заставы, Матери рыдали Вслед полкам, Дальше провожали Лишь кусты да травы, Да склонялись ивы По бокам. Отблески заката В небе доцветали, Мягко золотились Облака, Войско уходило В розовые дали, Песня разливалась Как река. Волнами шумели Песни перекаты, Удаль в ней бурлила, – Не вражда, С песней разудалой В даль ушли солдаты, Чтобы не вернуться Никогда.

Кадет

Что алей – околыш на фуражке Или щеки в ясный день морозный? Что яснее – яркий блик на пряжке Или взгляд смышленый и серьёзный? Уши надо бы укрыть от стужи, Но законы и в мороз законы: На груди скрещён бышлык верблюжий, Проскользнув под яркие погоны. Заглянув в зеркальную витрину: Вид – гвардейский, вид – отменно бравы Всё в порядке должном, всё по чину, – Не напрасно пишутся уставы! Вот навстречу три драгуна рядом, Офицеры, а идут не в ногу! – Отдал честь, но очень строгим взглядом Проводил их. Даме дал дорогу. Локтем ткнул раззяву-гимназиста, Рябчик, шпак, а корчит нанибрата! Отдал честь по-офицерски чисто, Повстречав с Георгием солдата. Впереди завидел генерала, – Отставной! И старенький, бедняга!
– Взял на глаз дистанцию сначала, Повернулся на четыре шага, Стал во фронт, чуть стукнув каблуками, Вскинул руку, вздернул подбородок, Генеральский профиль ест глазами, Знай, мол, наших, я – не первогодок, Мне – двенадцать, третий год в погонах!.. Третий год, а он уже мечтает О гусарской форме, шпорных звонах, И себя корнетом представляет. – Да-с, корнет! А впрочем – осторожно! Проглядишь кого – и попадёшься. На бурбона напороться можно, И тогда хлопот не оберешься! А доложишь в корпусе об этом, – Назовут позором и скандалом!.. Хорошо, конечно, быть кадетом, Но, пожалуй, лучше – генералом!

* * *

Эмигрантская судьба разбросала по миру учившихся в Югославии русских кадет. Но не все ушли в США, Бразилию, Аргентину, Венесуэлу и другие страны за Атлантическим океаном. И в европейских весях осело немало бывших кадетских мальчиков в алых, синих, белых (морских) погонах. В Германии, Франции, Бельгии, Италии и, естественно, в Югославии.

Владимир Тимофеевич Соболевский, кадет 37-го выпуска Первого Русского корпуса, обосновался в югославском городке Усие, вел организационную работу по сплочению оставшихся на второй родине своих однокашников. Держал связь с друзьями, разбросанными по странам русского рассеянья. Как многие образованные, интеллигентные эмигранты «первой волны», писал журнальные, газетные статьи, публиковал иногда и свои непритязательные вирши.

Родился будущий кадет и поэт в доме своего деда в Херсоне в 1917 году. Отец его Тимофей Иванович был в это время на фронте. Ему удалось один раз побывать дома и увидеть новорожденного сына перед уходом в Добровольческую армию. Следующая встреча отца с сыном состоялась через девять лет в сербском городе Младенцове. В 1924 году мать Володи Зинаида Дмитриевна выехала с сыном за границу, узнав, узнав, что Тимофей Иванович живет в Сербии.

После кадетского корпуса, который окончил в 1937 году, Соболевский учился на техническом факультете Белградского университета, женился и работал инженером строителем. Принимал самое деятельное участие в жизни русской эмиграции.

Погиб В. Соболевский на улице в Белграде 12 ноября 1996 года, сбитый троллейбусом, когда шел встречать своего однокашника по корпусу Георгия Сапегина, приехавшего из Канады...

Владимир Соболевский не претендовал на поэтическую известность, литературную славу. Писание стихов в кадетской среде – дело, как говорят, обиходное, рядовое. Тонкие, настрадавшиеся души, они ценили поэтическое. Особенно – с патриотическим звучанием.

Владимир Соболевский

На могилу директора корпуса генерал-лейтенанта Адамовича

В изгнанье за русское дело, За дело Отчизны родной Боролся ты стойко и смело, Идя по дороге прямой. Душою ты с корпусом слился, В борьбе не щадя своих сил, Стоял за него, не склонился И жизнь за кадет положил. И дело твоё сохранится, У нас оно в сердце живет, Им каждый кадет вдохновится, За Родину смело умрёт. Так спи же спокойно, любимый, В обители русских людей, Чужою землёю хранимый, Вдали от родимых полей! Сербия, Белая Церковь. 1936

* * *

Поэтический дар Николая Воробьёва-Богаевского видится мне исключительным. Даже в свете больших, истинных поэтов Русского зарубежья – Николая Туроверова, Ивана Савина – строки Богаевского сияют всеми гранями таланта. Печатая в «Тюмени литературной» отдельные эти искорки его стихов, которые находил в тесноте страниц зарубежных русских изданий, жалел, что нет его стихов в России, собранных в отдельный томик. Похоже, и там, в «своем» зарубежье, талантливые поэты не всегда являли стремление выйти к читателю не только в периодике, но и в отдельной книжке. Творчество их после завершения жизненного пути появлялось редкой «россыпью» на страницах заграничных русских изданий...