Огненный Марс

– А сколько сыну? – отвлеклась от своего рассказа Инна.

– Шесть.

– Совсем маленький… а жена где?

– Я вдовец.

– Ой… Очень сочувствую. Значит, ты один растишь сына? А с кем он сейчас?

– Вон, детская площадка, он там меня ждет.

– Ты с ума сошел! – испугалась Инна. – Оставил ребенка одного, совсем кроху… А вдруг он убежит куда-нибудь, потеряется? Дети – это же… дети.

– Он не убежит.

– Ты так уверен? Идем же скорее!

Они прибавили шагу.

На детской площадке было полно малышей. Горки, песочница, качели – все оккупировали дети разного возраста. Толпа родителей еще…

– А твой ребятенок где? А как зовут?

– Кеша. Иннокентий. Вон он.

…На скамейке, с самого краю, сидел мальчик, сложив руки на коленях. Смотрел в сторону, куда-то вниз.

– Послушай, – Николай чуть придержал Инну. – Он не совсем… не совсем здоровый. Он не говорит. Он… Словом, если тебя это пугает, то я пойму. Никому не охота связываться. Только вот прямо сейчас скажи, что тебе неохота.

– А почему он не говорит? – спросила Инна, наблюдая за мальчиком издалека. Ребенок казался ей вполне нормальным, лишь чересчур серьезное выражение лица у него было.

– Да кто же знает. ЗПР, говорят.

– Что это?

– Задержка психического развития.

– А ты Кешей занимаешься? – строго спросила Инна.

– Конечно. В садик он специальный ходит.

– Этого мало. Есть же специалисты, есть методики… – нетерпеливо топнула Инна ногой. – У меня на работе коллега, у нее муж в одном центре работает… Где занимаются детьми, которые отстают в развитии.

«Забыла название центра, всегда вполуха слушала. А зря! Надо бы сводить туда ребенка».

– Погоди, Инна. Ты слишком торопишься, – настойчиво повторил Николай, держа женщину за руку. – Услышь меня. Я хочу сказать – подумай, прежде чем…

«Да он отличный мужик. И слава богу, что именно мужик, а не хлюпик какой-то, – мелькнуло в голове у Инны. – Один ребенка растит. Не сдал в детский дом, а сам, все сам».

– Познакомь меня с твоим сыном, – попросила она.

В лице Николая что-то дрогнуло. Он улыбнулся – незаметно, краешком губ. Инна тоже улыбнулась в ответ.

– Идем. Кеша, это тетя Инна.

– Привет, – сказала Инна. «Куртка ребенку маловата, кажется. Надо новую купить. Потом скажу Николаю. И почему шарф не надет? Ветер же еще холодный…»

Кеша сидел, ссутулившись, никак не реагируя, смотрел в сторону.

Инна присела рядом, расправила плащ у себя на коленях. Николай тоже опустился рядом на скамейку.

– Какое небо голубое… – сказала Инна, жмурясь на солнце. – А пойдемте потом в кафе? Мороженое есть. Хотя холодно для мороженого! Лучше пирожные возьмем, да?..

* * *

Настя решила в этот день за руль не садиться. Вещи падали у нее из рук. Она забывала о том, что собирается сделать, и замирала, словно выпав из времени и пространства… А когда приходила в себя, то обнаруживала, что стоит и улыбается, как дурочка. Ну как в таком состоянии вести машину!

Настя думала о Кирилле. Непрерывно, постоянно. В голове ее крутилось – Кирилл, Кирилл… Она вспоминала его глаза, руки; то, как он поворачивает голову, говорит – его губы при этом то смыкаются, то размыкаются… Как подходит к ней, прижимает к себе – и тогда Настино тело начинает неслышно звенеть от каждого его прикосновения.

Настя вся, до кончиков мизинцев, словно была наполнена воспоминаниями о Кирилле, о самых жгучих моментах их близости. Если бы она вдруг оцарапалась случайно, то из пореза потекла бы не обычная кровь, а кровь с буквами, составляющими его имя – к-и-р-и-л-л, к-и-р-и-л-л, к-и-р-и-л-л…

Все майские праздники Настя с Кириллом провели вместе, практически не расставаясь, и дни эти были наполнены тем самым, звенящим и вибрирующим весенним гулом, майской болезненной лихорадкой, от которой хотелось то смеяться, то плакать…

Поэтому в первый после выходных рабочий день от Насти не было никакого толку в офисе – мыслями и телом, душой – она находилась все еще там, в объятиях своего возлюбленного. Но, к счастью для девушки, всех сотрудников отпустили пораньше – в здании отключилось электричество, и связь тоже пропала из-за строительства нового дома неподалеку – перерубили кабель.

Но домой ехать не хотелось – Кирилл обещал появиться лишь вечером. И Настя отправилась к Жене.

Соседке стало уже лучше.

– Завтра-послезавтра, надеюсь, выпишут, – сообщила Женя. – Если не выпишут, то уйду под расписку. Там же Генерал дома один!

– Я с ним прекрасно справляюсь! Гуляю утром и вечером, кормлю. Не надо никуда уходить! Что, кстати, врачи говорят?

– Гемоглобин понижен. Вот напасть… Но это ерунда. Уже начал повышаться.

– Ты была такая бледная, когда я прибежала к тебе – в тот день, когда тебе внезапно стало плохо на улице. А сейчас – тьфу-тьфу-тьфу.

Они поговорили еще немного о каких-то пустяках, и Настя все-таки решила отправиться домой. Пешком. Часа полтора шла по улицам, размахивая сумочкой, и улыбалась, и вдыхала с наслаждением московский, с дымной горчинкой, воздух.

«Я влюбилась. Надо же, клялась самой себе и всем окружающим, что больше никогда не стану терять голову, что проживу всю жизнь одна, и вот… Получается и правда, что чувства сильнее доводов разума. Он на столько лет старше меня! Но все равно. Мне все равно, что он старше, что его сестра против, что Клара, его невеста, оказалась брошенной накануне свадьбы. То есть мне не все равно, но изменить я ничего не могу. Вот именно что «не могу», а не «не хочу». Наверное, можно как-то вытравить из себя любовь, можно заставить себя расстаться, уйти от любимого… только вот сделать это, не сломав себя, нельзя».

Девушка уже подходила к своему дому, не замечая ничего вокруг, полностью погруженная в себя.

– Настя! – вдруг позвали ее. Голос был женским, незнакомым.

Настя обернулась и увидела, что неподалеку, под деревьями, в небольшом скверике (в котором обычно гуляла Женя со своим питомцем) стоит женщина. Белый плащ, волосы, зачесанные назад… «Кажется, я ее уже где-то видела… Господи, да это же она самая, Клара!»

Несколько мгновений Настя колебалась, потом направилась в сторону Клары.