Огненный Зверь

Я завела машину с брелка и бросилась обуваться, мое сердце гулко билось в ушах. Я знала, что дорога будет пуста, я ничего не найду, знала, но не хотела в это верить. А потому пока оставалась хотя бы малейшая надежда, я предпочитала верить.

Когда я застегнула второй сапог, в моем кармане зазвенел телефон.

Я нетерпеливо вытащила мобильный. На экране высветилось: "Кирилл". О Господи!

– Кирилл!
– заорала я, тут же прижав телефон к уху.

И в ответ услышала тот самый искаженный голос, который уже слышала, находясь под куполом во дворе Ясель.

Голос смеялся.

– Я же говорил, я вернусь.

– Что ты с ним сделал?!
– зашипела я.

– О, пока ничего. Жив пока, даже почти здоров. И если ты будешь умницей, таким и останется.

– Что ты хочешь?
– глупый вопрос, я это прекрасно понимала.

– Я хочу Огненного Зверя, - ожидаемо ответил голос.
– И сегодня я настолько добр, что готов оставить и тебя, и твоего дружка в живых, если только ты отдашь мне то, что я хочу.

Я молчала, тяжело дыша. Я готова была на все ради Кирилла. Умереть, чтобы он жил - да, пожалуйста. Но отдать Зверя...

– Я так понимаю, тебе нужно время подумать? Хорошо, - великодушно согласился голос.
– Ровно через две минуты я перезвоню и хочу получить ответ.

– Он действительно еще жив?
– спросила я.

– О, хочешь поговорить? Ладно, убедись, - я слышала громкие шаги, гулко отражающиеся от стен. Какое-то пустое помещение.
– Эй ты, скажи своей любимой, что я тебя убью, если она не отдаст мне Огненного Зверя, - глухой удар, я вздрогнула.
– Живо!

Кирилл не попросил. С замиранием сердца я лишь услышала, как он ответил Капюшону: "Пошел к черту", а потом еще один глухой удар.

– Слышала?
– снова заговорил мой шантажист.
– Жив, но геройствует. Не бери с него пример. У тебя две минуты. Поняла? Иначе я подвергну его обычной процедуре, как вашу подружку Илону. О! Как она кричала!

– Сволочь!

– Две минуты. И не секундой больше. Поняла?

– Поняла, - выдохнула я.

– Вот и отлично, - он положил трубку.

Мне хотелось кричать, не кричать - выть! Я села на пол, обхватив голову руками. Сердце бешено билось.

Он у него, Кирилл у него, и он его убьет, непременно убьет, если я не соглашусь отдать ему Зверя. И у меня всего две минуты, чтобы принять роковое решение, которое навсегда изменит мою жизнь. Это решение будет роковым, каким оно ни было. Что бы я ни решила, это конец: я или предам друга, подвергнув опасности тысячи магов, или предам любимого, бросив его на верную смерть.

– Звеееерь!
– в отчаянии закричала я.

Но мне никто не ответил. Зверь молчал, предоставив мне самой принять решение. Я осталась одна, только я и истекающие две минуты.

Мне хотелось реветь, биться в агонии, но мои глаза оставались сухими, мозг работал, как сумасшедший.

Я вспомнила Илону, красивую брюнетку с белозубой улыбкой, а потом ее посиневшее тело, мертвое, истерзанное, поломанное... Он сделает с Кириллом то же самое, он обещал. И, я не сомневалась, этот садист сдержит слово.

Я вспомнила Золотаревского, человека отдавшего жизнь, чтобы его сын жил.

Но хотел ли он, чтобы я спасла его сыну жизнь такой ценой?

Владимир Петрович положил всю свою жизнь на то, чтобы помогать людям, он никогда не жил для себя, все только ради других. И спасти Кирилла, отдав Капюшону Зверя, означало еще и предать все убеждения старика, подвергнуть опасности все то, чему он посвятил жизнь.

Если Черные Капюшоны, помимо выпитой ими силы, будут владеть еще и Огненным Зверем, это катастрофа. Они нелюди, садисты, они получают наслаждение от убийств, которые они с радостью и продолжат. Теперь я понимала, Главному Капюшону не нужен огонь Зверя, ему нужно совершенное выносливое тело, которому не страшны любые болезни и раны, которое не чувствует холода и не устает.

Впервые я понимала все настолько ясно. Наверное, это были самые долгие две минуты в моей жизни.

Я видела реки крови, которые потекут с новой силой, стоит мне передать Зверя. Видела истерзанные тела, видела слезы родных жертв, видела боль и агонию, видела адские пытки, которым Черные Капюшоны подвергают тех, кто попал к ним в руки.

Они обещали оставить этот город, но что это изменит? Они пойдут в другие города, где живут такие же люди, и эти люди станут их жертвами, потому что такие, как Капюшоны, никогда не насытятся окончательно, им всегда будет мало, они будут продолжать увеличивать свою силу за счет чужих смертей и страданий.

Они будут убивать...

Я не выдержала и закричала, отчаянно, громко.

Я была одна, только я и моя боль.

Я любила Кирилла, больше собственной жизни, больше всего на свете. За него я бы отдала все, что у меня было и добилась бы чего угодно, чего у меня пока не было...

Боль рвала меня на части, потому что я уже поняла, какой ответ дам Капюшону, потому что я изначально в глубине души знала, что выберу, и от этого было невыносимо больно.

Они будут убивать...

Я вспомнила Линку-Малинку, ее детское доверчивое личико. А ведь у нее тоже был сильный дар. Они будут убивать таких, как она, невинных детей, только чтобы возвыситься самим.

Они будут убивать...

Хотел ли Золотаревский, чтобы я спасла жизнь его сыну ТАКОЙ ценой?

Простил бы меня сам Кирилл, если бы я это сделала?

Я знала ответы на эти вопросы. Кирилл был таким же, как и его отец, он жил для других, он не думал о себе.

Как же я его любила, и как поздно мы нашли друг друга, так непоправимо поздно...

Две минуты истекли. Зазвонил телефон. Я вздрогнула от этого звука, мне хотелось спустить мобильный в унитаз, выкинуть в окно, разбить, но это ничего не решит и не изменит. Я должна дать свой ответ.

Я должна...

– Ну как?
– раздался в трубке самодовольный голос.
– Перестала артачиться? Определилась?

– Определилась, - мой голос был тверд.

Я действительно определилась, и, пусть я никогда не прощу себя за то решение, которое приняла сейчас, я всегда буду знать, что это решение правильное, единственно верное. Золотаревский бы одобрил... Кирилл бы понял...

– Ну и?
– Капюшон еще не понял, он ликовал, упивался своей победой, предвкушая, что получит то, чего хочет.

– И иди к черту, - четко произнесла я.

Смех в трубке оборвался.

– Дура, ты хотя бы понимаешь, что подписала ему приговор?

– Прекрасно понимаю, - ответила я, возможно, если бы я не понимала, мне было бы легче.

– Он будет умирать медленно, - прошипел Капюшон.

Я закрыла глаза, но собрала всю последнюю волю в кулак, чтобы произнести свои последние слова, последние слова в приговоре Кирилла.