Огонь для Проклятого

— Спокойно, Хёдд, — неожиданно мягко говорит Кел'исс, когда замечает мою плохо скрываемую нервозность. — Мы сделаем все, что в наших силах. И даже немного больше, если понадобится. Но стук твоих зубов лишь привлечет к нам излишнее внимание.

Улыбаюсь.

Боги!

Мне действительно нужно было услышать что-то простое. Даже не о безусловной удаче и победе над всеми врагами — всего лишь знать, что он все еще со мной. Я правда пытаюсь быть сильной, но так сразу получается плохо.

У самого святилища тоже никого. Но с главного входа все равно не идем, пробираемся к задней двери и входим через нее. Внутри привычно царит полумрак, богато накурено благовониями. Мы проходим узкими коридорами, вдоль которых тянутся бесконечные полки с ворохом сушеных трав и всевозможных глиняных склянок. Многое из этого покрыто толстым слоем пыли, о многом уже давно позабыли.

Во внутреннем зале, где по-прежнему много людей на полу, воздух тяжелый и спертый. Слышатся приглушенные стоны и кашель. А еще здесь очень грязно.

— Госпожа моя… — голос верховного шамана доносится из темного прохода, — что случилось?

Он замирает и замолкает, когда видит, что я не одна. Подслеповато щурится — и его лицо вытягивается и бледнеет.

— Я принесла лекарство, — говорю громко. — Никаких вопросов. Всех, кто болен, собрать сюда и разложить как можно плотнее в этом зале.

Усаживаюсь прямо на пол, в центр.

— Мне нужен Эйстин, быстро! Святилище запереть и никого не пускать, пока это не позволит господин Кел'исс.

Шаман открывает и закрывает рот, пытаясь подобрать слова своему возмущению.

— И распорядитесь здесь убраться, в конце концов, — обвожу взглядом зал. — Или я что-то упустила, и теперь здесь силосная яма?

— Да, госпожа… — хрипит шаман и, переваливаясь, точно утка, исчезает.

— Командный голос? — не скрываясь, ухмыляется Кел. — Одобряю.

— Помнишь Эйстина? — игнорирую его укол. — Это мой охранитель. Пустишь его, как появится. Думаю, охрана нам не помешает.

— Да, госпожа, — отвешивает шутовской поклон. — Если станет жарко, я приведу стражей.

— Очень надеюсь, что до этого не дойдет.

Надеяться надеюсь, но не очень в это верю. Магн’нус все равно узнает, где я и что делаю. Даже думать не хочу, как именно узнает. И тогда он придет.

Между тем, в зале появляются послушники и споро начинают уборку, а заодно стаскивают больных так, как я показываю. Еще нескольких северян приносят из других залов.

У меня нет четкого плана. Есть только намерение продержаться здесь, как можно дольше. Если клык поможет этим людям, мы будем искать других больных по домам. Вопрос лишь в том, насколько нам позволят все это сделать, насколько наши собственные силы еще способны противостоять халларнам.

Если речь пойдет о честной стали, мы точно выстоим. Но если Магн’нус обратится к мощи драконов…

Перевожу взгляд на Хельми, которого держу на руках.

— Ты молодец, — говорю, гладя его по голове.

Я знаю, что многие дети мучают своих родителей частыми капризами, но Хельми, точно знает, что сейчас капризничать совсем не время. И ведь удивительно, со мной он в последние дни по-настоящему серьезен — маленький северный мужчина и есть. А Келу улыбался.

Протягиваю руку и проверяю у ближайшей ко мне совсем молодой девчонки лоб — жар очень сильный, она вся горит. Дыхание быстрое, но поверхностное, точно она очень долго бежала. Что ж — вот на ней я и увижу улучшения, если волчий клык помогает.

Эйстин в святилище Духов появляется довольно скоро — с силой стучит в главные двери, что я слышу его даже из внутреннего зала.

— Госпожа… — оглядывается с полным непониманием происходящего. — Что происходит?

— Спасибо, что пришел, — благодарю его улыбкой. — Но прежде, мне нужна информация. Тот же вопрос, Эйстин, что происходит снаружи? Какое положение в городе?

— Ночью в пещере Холодных ключей произошел обвал. Халларны подняты по тревоге. Наместник распорядился собрать команду рабочих для разбора завалов. Вас ищут, госпожа, — добавляет, чуть понизив голос.

— Ты знаешь, что там произошло?

— Слышал от людей, что были с вами. Но, признаюсь, ничего не понял кроме того, что нельзя бить запасенную воду.

— Нельзя пить воду Холодных ключей, — поправляю его. — Она была отравлена. Вся эта болезнь — от нее. Что с выходами из города? Можно вывести людей?

Мой охранитель хмурится.

— Ваш брат поставил своих людей у всех потайных выходов, — Эйстин выглядит так, как будто ему стыдно. — Когда вы пропали, Турин по праву крови заявил свое право на наследие рода Хольмбергов. Никто не знает, какой у него вышел разговор с наместником, но теперь ваш брат командует всеми охранителями Лесной Гавани, за исключением самих халларнов, конечно. На пристани обрубили концу самым большим челнам. Остальные порубили в щепу и сожгли.

— И за ним вот так легко пошли? Его слушают?

Признаться, меня бы оттолкнул один только его вид. Мой брат — не человек из пустоши, его многие знают, он пользуется непререкаемым уважением. Чего уж греха таить, многие думали, что после гибели моего отца, именно Турин встанет во главе рода Хольмбергов. Но тогда он был человеком, со своим мировоззрением и своими привычками. Человеком — не едва передвигающим ноги мертвецом.

— Не все, но многие, — Эйстин в задумчивости трет лоб. — Он странный, госпожа. От него исходит ощущение потусторонней опасности. Но на его стороне верховный шаман. И его слова много значат.

— Ты его видел, Турина?

— Да, госпожа.

— Что скажешь? Только честно. Что думаешь о нем?

— Я едва узнал его, госпожа, — пожимает плечами Эйстин. — Если бы не его голос, не узнал бы вовсе. Он с трудом ходит, с трудом дышит. У него гноятся глаза и выпали почти все зубы.

— А его люди? Из его клана.

— Не скажу наверняка, но не удивлюсь если их лиц вообще никто не видел. Они прячут их под повязками и глубокими капюшонами.

— Мне нужны люди, Эйстин. Все, кого сможешь найти.

— Не все сразу, — появляется из-за его спины Кел. — Большой толпой мы только раньше времени привлечем к себе ненужное внимание. Хватит дюжины самых проверенных и надежных. А остальные пусть будут наготове и где-то неподалеку. На всякий случай.

Охранитель переводит на меня взгляд, ждет.

— Делай, как он говорит, — киваю словам заклинателя. — Только постарайся тихо. Мы еще можем побороть болезнь, но нам нужно время. И тишина.

— Будет сделано, госпожа, — кивает Эйстин и бегом исчезает.