Огонь на поражение
Шрифт:
За раскрытой дверью Толико-вой комнаты — стол, заставленный бутылками, в зависшем сигаретном дыму тускло мерцает экран допотопного черно-белого телевизора. «Ящик» что-то бубнит, но слова дикторши неразличимы, сливаются в монотонный гул.
— Дрон… Чего будет-то? Война, что ли?.. Олег запахивает плащ, выходит, неопределенно махнув рукой. Вслед ему слышится:
— Чего будет-то?..
…Несколько человек в униформе без знаков различия сидят в помещении, напоминающем бункер. Среди них и Олег Дронов. Кроме формы на всех — бронежилеты, рядом — спецшлемы с переговорным устройством, автоматы «АС». Один
Автомат специальный. Калибр 9 мм , боезапас 20 патронов стоит на вооружении групп специального назначения.
Крупный мужчина в штатском сидит за рабочим, крытым зеленым сукном столом.
Тот самый, что беседовал когда-то с Дроновым, тот самый, что отбирал аналитические отчеты. В руках у него — телефонная трубка. Лицо постаревшее, усталое. Он внимательно слушает. Потом отвечает — очень коротко. По губам читается решительное «нет». Мужчина кладет трубку. Телефон — на специальном столике, без наборного диска или доски.
Прямой.
…Дронов в кабинете, отделанном дубовыми панелями. На нем парадная форма капитан-лейтенанта ВМС, вот только просветы на погонах не черные, а голубые, как у летчиков или десантников. Крупный мужчина в форме вице-адмирала пожимает ему руку. Очевидно, это прощание.
У дверей Дронов надевает фуражку, отдает честь, строевой разворачивается и покидает кабинет.
…Олег в небольшой комнате. Он уже в гражданском костюме; форма аккуратно сложена на столе. Тут же кортик, служебное удостоверение, залитое в пластик, два ордена в коробочках. Дронов выходит, — дверь за ним запирается автоматически, массивная, как в банковских подвалах.
В комнате же появляется девушка; она аккуратно и безразлично укладывает форму, кортик, документы, награды в выдвижной ящик стеллажа-сейфа. Щелкает автоматический замок, загорается лампочка.
На ящике никаких обозначений, только кодовый номер, как на других…
…Дима Крузенштерн поднимает серое от боли и пыли лицо. Дронов разрезает бурые бинты… Вместо ступней — распухшее, в черных сгустках крошево…
Посыпает порошком из стерильной облатки, накладывает стерильную марлю, стягивает туго. Круз стонет, сдерживаясь, сквозь зубы:
— Дрон, что там?..
— Осколок, сволочь, — врет Олег. — Потерпи, сейчас… — Смотрит на пустую аптечку: обезболивающее кончилось. Набирает в шприц из ампулки с надписью «Вода для инъекций». Укалывает в бедро. — Ну вот… Скоро полегче станет.
Подходит Андрей Кленов, осторожно подхватывает Круза на плечи.
— Держись, Димыч…
У того на глазах слезы, зрачки расширены от нестерпимой боли.Отпускает прикушенную губу, хрипит чуть слышно:
— Буду…
Кленов бежит вверх по тропе. Олег сзади, прикрывая.
Песня закончилась. Кассета тоже. Щелчок автостопа звучит в ночной комнате, как удар бойка о капсюль.
Глава 17
Четыре утра, и за окном просветлело. Снег. Он и сейчас падает крупными белыми хлопьями. И в тишине и спокойствии одинокого дома воспринимается совсем не так, как в городе…
Ты помнишь, как касанием пушистымЛаскает землю нежно первый снег,Скрывая комья разоренных грядИ слезы на изломах черных сучьев…Вот так и время порошит годамиНадежд и снов ушедшее безлунье,Нам оставляя призрачную память —Недолгое, немое угасаньеСнежинок, тающих в подставленной ладони…А в городе — по-другому. Снежные пунктиры косо расчерчивают синие сумерки между многоэтажками, похожими на корабли, которые никуда не плывут… И желтые светящиеся окна — как соты иллюминаторов…
Стихотворение Петра Катериничева «Ты помнишь»
В городе — по-другому. Особенно в Изумрудном. Хватит расслабляться. Думай.
Нефть… Большая нефть… Миллиарды, десятки миллиардов долларов…
Стратегические интересы России… Стратегические интересы нефтяных магнатов, нефтяных концернов России, США, Ирана, Ирака, Азербайджана, Турции…
Интересы стран Персидского залива и, следовательно, интересы всего арабского мира, а значит, и исламского, а значит, и Израиля…
«Сдуреть можно!» — как выразился один псих, наблюдая из машины «Скорой помощи» демонстрацию трудящихся, где рядом несли три лозунга: «Мы — за монархическую Россию!», «Слава КПСС!» и «Не отдадим завоеваний демократии!».
Ладно, шутки в сторону.
Думай! Интересы всех этих могущественных групп завязаны на Чечню, как завязаны и на армяно-азербайджанскую войну за Карабах.
Азербайджан и Казахстан — это нефть на шельфе Каспия, транспортировать ее можно или через Чечню, по территории России до будущего терминала на Тамани, или через Турцию. Две большие разницы… Или — не транспортировать и не добывать вообще…
То есть без транспортировки к месту продажи на добычу просто никто не даст денег…
Интересы… Интересы… Миллиарды…
И за все это должны расплачиваться ребята в армейской форме, вновь и вновь предаваемые и продаваемые…
Стоп. Это эмоции. Думай.
В России сейчас идет борьба на макроуровне — за экономическую власть в стране. Выборы не за горами — и парламентские, и президентские. Деньги сыграют тогда роль первой скрипки. Деньги и слияние…
По сути дела именно сейчас решается вопрос, что ожидает в будущем «шестую часть земли с названьем кратким Русь…».
Думай! Изумрудный город… Город Изумрудный… Место, где много зелени…
Мнимой зелени…
«Новое поколение выбирает „НОВЫЙ АЛЬЯНС“!»
«Я — Гудвин, Великий и Ужасный…»
«Уж-ж-ж-асный…»
Итак — Гудвин. Кто такой этот Гудвин, что такое этот Гудвин?
Ну, все предположения…
Первое: человек, персона, лицо. Некто, кто руководит либо контролирует каким-то образом Организацию. Обладает весьма серьезными, почти неограниченными финансовыми, оперативными возможностями… Стоп. Детали потом.
Второе: сама Организация или некий ее руководящий, мозговой центр. Трест.
Третье: совет, совещание могущественных финансовых, политических, властных функционеров, ставящих задачи и финансирующих Организацию. То есть нерегулярно собирающаяся группа лиц.