Огонь с небес

От большой трассы, ведущей к термезскому переходу, теперь шли три километра бетонки качеством не хуже, чем на самой трассе, — сами водители скинулись и сделали. Территорию обнесли от воров высоким забором, в ДОСе сделали гостиницу, в казармах — тоже гостиницу, но похуже классом, просто с койко-местами, в столовой теперь был чуть ли не ресторан. Стратегическим преимуществом этого места было то, что сюда подходила ветка от Туркестанской железной дороги — но станцию сильно расширили, теперь здесь было целых двадцать путей, на которых разгружались вагоны, все — с козловыми кранами. На месте танкоремонтной мастерской теперь была ремонтная база на два десятка постов, на которой и капремонт можно было сделать. Были здесь и склады — тоже списанные, быстровозводимые, купленные на распродаже ненужного армейского имущества и установленные здесь. За два десятка лет это место превратилось в крупную коммерческую станцию, и удивительно было то, что она не была в чьей-то конкретной собственности: ею владели все и никто, и все зарабатывали благодаря этому месту.

Тихонов довез нас до складов, сказал пока сидеть в машине и не высовываться, что мы и сделали. Вернулся он со здоровяком, чисто выбритым, лет сорока. Он не пытался сойти за афганца, наверное, потому, что был отчаянно белобрысым — афганцев таких не бывает.

— Медведь, — прогудел он, протягивая руку.

— Араб. — Араб ответил на рукопожатие.

Я представляться не стал, и Медведь не обиделся. Раз не представляется человек — значит, есть тому серьезные причины.

— Мои друзья, — отрекомендовал нас Тихонов, — помочь им надо. И продать, что попросят. Там есть?

— Есть, как нет… — отозвался здоровяк, — поможем. И продадим.

Ночь на 06 марта 2017 года

Жизнь на территории городка текла своим чередом. Неспешно и основательно. Варили плов — здесь его варили, считай, постоянно, используя огромный казан, который покрылся нагаром и пригорелым маслом с палец толщиной, да еще с камнями [54] . Пили ок-чой, узбекский черный чай с сахаром, солью и топленым маслом, жирный и хорошо подкрепляющий, и кок-чой, зеленый местный чай, сильно напоминающий по внешнему виду анашу. Никто не обращал на нас внимания и особо ни о чем не спрашивал — интересоваться и лезть лишний раз к человеку здесь было не принято. Ремонтировали машины, рассказывали друг другу новости, договаривались. Тут ведь вот какое дело хитрое: большинство из караванщиков — они сами по себе и водители, и купцы. Чаще всего и машина полностью выкупленная, здесь почти нет людей, ходящих в рейс на наемных, потому что опасно очень, ни жизнь, ни здоровье за деньги не купишь. Кто рискует — тот рискует сознательно, и работает на себя, а не на дядю. Мы были свои, русские, нас привел один из своих — и никто не обращал на нас внимания. Свои есть свои…

54

Классически плов варится именно так. Нужен старый казан с пригорелым маслом, и в него вниз кладут камни, чтобы не пригорел рис. Камни чистые, конечно — речные голыши.

Мы ждали человека.

Человек появился почти ночью. Его знал Тихонов, он и мигнул нам, когда тот появился. Такой же грузовик, как и у всех, с высокой платформой, фыркнув, остановился у темных ангаров, и двое подошли к костру. Кому-то пожали руку, кого-то хлопнули по плечу, зачерпнули плова из казана висящим рядом черпаком.

Я пригляделся. Один — здоровый, вислые усы, малоросс, наверное. Второй — поменьше ростом, но видно, что резкий, крученый, спуску не даст, если чего. У него были короткие офицерские усы по моде семидесятых — восьмидесятых и настороженный, вонзающийся в собеседника, как лезвие кинжала, взгляд.

— Вольному народу привет.

— Как сходил? — спросил Тихонов. Мы сидели у костра на корточках, подобно афганцам. Опыт Персии или Афганистана здесь был у всех…

— Норма… — Здесь не принято было жаловаться. — На Саланге только простоял, долго не пускали…

Тоннель на Саланге был иголочным ушком, в нем было только одно направление движения, разъехаться современная техника не могла. Планы расширить тоннель или создать струнную дорогу пока реализованы не были, Салангом пользовались не все, сейчас основное снабжение шло со стороны Персии. Был и еще один путь — трансатлантическими сухогрузами до Карачи и дальше — коротким путем до Кандагара и Кабула. Но все это намного дольше. Далеко не каждый рисковал идти через Саланг.

— А по дороге чего?

— Тихо пока…

И это притом, что в России ощутимо пошатнулась власть. Можно, конечно, разные догадки и предположения строить — но, возможно, то, что мы убили Панкратова, а неизвестных похоронили под обломками виллы Ширази, сказалось на финансировании бандгрупп самым плачевным образом. И пока не будут отлажены новые каналы финансирования, пока не будет понятно, кто есть кто — будет тихо. Старая аксиома: хочешь победить врага, бей по линиям его снабжения — срабатывала и здесь, в неконвенциальной войне…

Поговорили еще, водители брали мясо и рис руками, как это и принято на Востоке. Потом — Тихонов поймал взгляд усатого, кивнул ему, положил блюдо, канул в темноту. Через пару минут отошел и усатый, потом Араб, потом я. Никто не обратил внимания — поговорить людям надо — опять-таки их дело…

— Салам, Кузьма… — сказал Тихонов.

— Салам, Немой. С тобой?

— Со мной. Признал? Это Араб.

— Салам.

— Салам. Доброго здоровья, Ваше Высокопревосходительство.

Узнали. Хотя… иного трудно было ожидать. Меня многие знают — что по Афганистану, что по Персии, что по последним событиям.

— Бывали?

— В Персию входили еще. Штурмовая инженерно-саперная группа, мы первыми к Парку шахидов прорвались. Брата у меня там убили…

— Сочувствую.

— Да ничего. Все там будем.

— Оно так…

— Дело есть, Кузьма.

— Это хорошо. За дело всегда поговорить готов.

— Слыхал я, ты с учебным центром в близких. Возишь туда снаряжение из Афгана, другое барахло.

— С которым из них?

— Что значит — с которым из них? — перебил я. — Их что, не один?!

— Давно?

— Да как сказать… — Кузьма аккуратно пригладил усы. — Сначала и вправду один был. Недавно второй открылся.

— Где?

— Да под самой Бухарой. А вы что, не знали — вроде же ваши…

Я хотел выругаться, да слов не подобрал. Это же додуматься надо — два центра подготовки! И один — не проходит ни по каким документам. Такое может быть только в одном случае — если деньги на него берутся откуда-то из постороннего источника.

Из какого?

Подвела старая привычка, со времен СевероАмериканских Соединенных Штатов, знакомиться с состоянием дел по финансовым отчетам. Если на что-то не ассигнуются деньги — значит, этого нет! Опасное заблуждение.

А я еще гадал — почему такую наглость проявил Зубов, буквально ввалившись ко мне в Кабуле. Почему он не принял достаточных мер предосторожности! Он же подумал, что я тоже бандит и рэкетир! И потому не буду делать резких движений, а наоборот — после провала выступления в Санкт-Петербурге с радостью вступлю в новую команду. Понятное дело, отвечать за содеянное кому хочется.

Он просто не знал, что я не знал.

— Сколько там человек было? Я имею в виду в том центре, что под Бухарой?

— Человек двести пятьдесят — триста.

— Местные?

— Да вроде да. Даже полицейские — там полно полицейских машин было.

Конечно, как не так. Армии у эмира Бухары нет, а вот полиция — есть. Он ее и обучает, вопрос — с какими целями.

— Русские там были?

— Почти не было.

— То есть были? — уточнил Араб.

— Каляев там был постоянно. Я с ним только дело и имел. Он постоянно там бывал. Мне-то что — мое дело малое: привез — увез.

Тихонов, известный как Немой, наклонился вперед.