Огонь в его крови

Невредимой?

Неужели они это серьезно?

Так и хочется рассмеяться им в лицо. С тех пор, как они бросили меня на погибель, я едва не сорвалась с крыши здания, а дракон меня спас, схватив прямо с лестничного пролета. Я была похищена другим драконом, спасена, укушена, и теперь я вернулась обратно в Форт-Даллас. Я чувствую себя постоянно перебрасываемым мячиком для пинг-понга. Потрепанным мячиком для пинг-понга, которого всего лихорадит и который весь в синяках и болячках, к тому же с разбитым сердцем.

Невредимой, как же!

Конечно, сказав это, вряд ли я этим что-либо добьюсь. Так что, я немного привираю.

— Дракон отпустил меня.

— Почему он тебя отпустил?

Я пожимаю плечами, чувствуя беспокойство только от самой мысли рассказать им о Кэйле что-то лишнее. Несмотря на всю свою напористость, он по-своему пытался быть ко мне добрым. Не его вина, что не в моих силах справляться с драконьим сексом.

— Он увидел, как я причиняю себе боль, и поэтому он разорвал цепи.

— Ты приручила дракона?

Я сжимаю губы.

— Этого дракона невозможно приручить.

— И все же ты здесь, цела и невредима. Как такое могло случиться? Как тебе удалось сбежать?

«Он уязвим, когда трахается», — но это не то, с чем собираюсь делиться с ними.

— Где моя сестра?

— Она у нас в заложниках, — прямо заявляет мэр. — Мы решили, что если ты вернешься в город, то захочешь увидеть ее, а мы хотели бы увидеть тебя. Это ж вполне понятно, что у нас вопросы. Ты не получишь ее обратно, пока на них не ответишь.

Чувствую, как у меня живот сводит.

— Моя сестра не сделала ничего противозаконного.

Мэр неумолим.

— Да, не сделала. Но речь идет о большем, чем твоя сестра. Мы пытаемся спасти людей целого города, и любая информация, которую ты можешь нам предоставить, имеет ключевое значение. Расскажи нам, что произошло.

Я свирепо смотрю на этих мужчин, мне ненавистно, что они заставляют меня дать им информацию, и мне ненавистно, что я это сделаю, потому что мне необходимо освободить Эми. Понимаю, что я сейчас слабовольная, но я не могу допустить, чтобы моя сестренка страдала.

— С чего вы хотите, чтобы я начала?

— С самого начала, конечно.

Не на шутку разозлившись, я приступаю. Я рассказываю им о том, как Кэйл приземлился и его превращении в человеческую форму. Это привлекает их внимание, и они по несколько раз своими вопросами проверяют меня. Не могу с уверенностью сказать, верят ли они мне, за исключением тех случаев, когда я говорю о его человеческом облике — о его переключающихся в черный цвет глазах, разноцветными пятнышками пестреющей коже и когтистых пальцах — они обмениваются взглядами.

Вот ублюдки! Так значит, все это время они знали о том, что он может обернуться в человека? И никто не удосужился об этом хоть словечко сказать мне, человеку, чью жизнь отдали в жертву в угоду их интересам? Меня еще больше переполняет бессильная ярость.

Они начинают задавать мне более конкретные вопросы. Говорил ли он, будучи в человеческом облике? Удалось ли с ним общаться на английском? Пробовала ли я на испанском или французском? Какие слова он знает?

Я упоминаю, что он понимает слово «нет», но его имя не упоминаю — оно все-таки не мое, почему я должна раскрывать его. Кроме того, я пропускаю все детали того сексуального напряжения, которое бушевало между нами и весьма плохо кончилось. Все это кажется слишком… личным.

Вместо этого я рассказываю им, что он был просто очарован мной и пытался меня накормить и защитить.

Снова начинают сыпаться вопросы. Как часто дракон перекидывался в свою человеческую форму? Были ли в его человеческой форме какие-либо особые слабые места? Не кажется ли мне, что пули могут пробить его шкуру в то время, как он в человеческом обличье? Вопросы ставят меня в чрезвычайно неудобном положении, поэтому я вынуждена им лгать. Никаких слабых мест. Нет, пули в его человеческом обличье не могут причинить ему вред.

— Он все ровно покрыт чешуей, — вру я. — Кожа твердая, как камень.

Капитан, нахмурившись, записывает на бумаге и это.

— Ты вроде говорила, что его кожа похожа на человеческую, за исключением пёстроты?

— Ну да, — отвечаю я им, натягивая на свое лицо самую безупречную улыбку. — Пёстрость и чешуйчатость, ни малейших сомнений.

Они обмениваются взглядами, которые явно ставят под сомнение мой интеллект. Ага, не забудь включить и это в свой рапорт, сволочь.

Я упоминаю другого дракона, на которого напал Кэйл, и они заставляют меня рассказать в мельчайших подробностях, каким именно образом Кейл его атаковал. Как он двигался, сколько времени ему потребовалось на то, чтобы разорвать зубами глотку другого. Сколько времени потребовалось на то, чтобы другой дракон истек кровью? Другой дракон пытался заговорить с ней?

Мне как-то не по себе от этих вопросов, и я стараюсь выдать им как можно меньше информации. Ведь в них и речи нет о приобретении необходимых навыков, как научиться жить мирно бок о бок с драконами или положить конец нападениям. Они представляет собой своего рода допрос о том, «как уничтожить врага», и мне это совсем не нравится. Может, несколько недель назад я и была бы обеими руками только «за», но это было до нашего с Кэйлом знакомства.

Мне не по нраву мысль о том, что эти ублюдки нападут на него. Мне не по нраву мысль о том, что они станут выжидать, когда он заберется в свою человеческую форму, а потом причинят ему вред. Потому что, когда я думаю о нем в его человеческом облике, мои мысли полны не драконом-мужичиной, который меня укусил. Мои мысли полны кокетливым, игривым Кэйлом, который произносит мое имя своим восхитительно искореженным образом.

— Он вовсе не монстр, — говорю я им. — На мой взгляд, практически все время он просто не в себе. Ведь все, чего он хотел, — это защищать меня и обо мне заботиться. Он не причинил мне никакого вреда.

Капитан записывает еще несколько заметок, потом быстро просматривает свои бумаги.

— Давайте-ка еще раз пройдемся по фактам. Ты говорила, что он вырвал глотку другому дракону. Ему для этого приходилось прилагать большие усилия? По-твоему, в форме дракона его горло уязвимо? У тебя получилось заметить разницу в объеме чешуек там по сравнению к остальной его шкуре?

Как меня все это бесит.

— Да какая вам разница? Совершенно очевидно, что они могут выучить английский. Мы можем научить его говорить с нами и заставить его оставить город в покое. Не сомневаюсь, что он это сделает, если договоримся с ним и другими драконами. Нам всего лишь нужно каким-то образом с ними общаться.

С минуту капитан просто пялится на меня. Затем он снова опускает взгляд в свои записи.

— Расскажи мне еще раз о чешуях на горле.

Никто меня не слушает. Вообще никто.