Огонь в его крови
Шрифт:
Но Кейл не злится, а всего лишь задумывается.
‘Челоо-век. Это та двуногая форма вместо боевой? Если ты того хочешь, я перекинусь, чтоб сменить облик’.
Мотая головой, я прижимаю ладони к его большой чешуйчатой груди.
‘Нет, не перекидывайся! Только не здесь’. — Что-то мне не совсем не по душе эти ружья. И при этом я не верю, что командир не пойдет легким путем и просто не пристрелит Кэйла, как только он перекинется в свою человеческую форму. — ‘Давай просто улетим отсюда, пожалуйста!’
‘Что
Мгновение спустя мы взлетаем в воздух, и Кэйл начинает подниматься высоко в небо, яростно взмахивая крыльями, чтобы набрать высоту. Я неотрывно смотрю вниз, наблюдая, как исчезают маленькие огоньки Форт-Далласа, и у меня на глаза наворачиваются слезы. Такое ощущение, что относительно моей сестры надо мной хорошенько поизмывались. Где-то там в стенах казарм моя невинная, доверчивая сестренка удерживается в плену только потому, что я понравилась дракону. Это несправедливо.
«Я вернусь за тобой, Эми, — я безмолвно обращаюсь к ней. — Клянусь».
Глава 21
КЛАУДИЯ
Во время полета обратно на территорию свалки своей лихорадочно горящей кожей я ощущаю нестерпимый холод. Сильные ветра рвут мои волосы и одежду, а меня саму сжигает тяжелое поражение. Для меня не существует безопасного места, у меня нет никакой возможности позаботиться о моей сестре. Я не знаю, что делать. К тому времени, когда дракон начинает совершать круги, спускаясь по спирали все ниже и ниже, к одному из разбитых небоскребов, составляющих руины Старого Далласа, я чувствую себя совершенно потерянной и одинокой.
Когда мы приземляемся, я понимаю, что Кэйл доставил меня обратно в то же разрушенное офисное здание, что и раньше. В нем есть работающая канализация, но на этом все, а вместо того, чтобы меня наполнило чувство облегчения, что здесь есть водоснабжение, я уставшим взглядом разглядываю разбитые кабинки и бетонный пол. Здесь удобно, но не неуютно. Это не дом. Я начинаю задаваться вопросом, будет ли у меня еще когда-нибудь дом.
В тот момент, когда Кэйл опускает меня вниз и разжимает свои когти, отпуская меня, я падаю на колени. Переполненная эмоциями от всего происходящего, я не могу справиться со своими чувствами и от жалости к себе из глаз у меня начинают ручьем течь слезы.
‘Ты расстроена,’ — отчетливо произносит Кэйл в моем разуме, и его мысли прорываются «подобно пушечному выстрелу». — ‘Скажи, что тебя беспокоит’.
Рассказать ему, что меня беспокоит? С чего ж мне начать-то? Да, но на самом деле у меня нет ни малейшего желания об этом разговаривать.
— Ничего, — отвечаю я, шмыгая носом. Ему все равно этого не понять. — Просто мне хочется одеяло и теплую кровать.
Ни то, ни другое мне здесь не получить. Я оглядываю это пустое офисное помещение — жалкое зрелище. Меня бесит это место.
‘Но тебе здесь нравилось’, — отвечает он, явно растерявшись, шпионя за моими мыслями. — ‘Ты очень обрадовалась, что тут вода’.
— Это единственный положительный момент, что здесь есть. — Я обнимаю себя за плечи, и мне ненавистно, что, несмотря на то, что я одета, я все ровно мерзну. Изношенной футболки, которая вся в заплатах, и джинсов будет маловато, чтобы согревать меня по ночам. Я должна быть благодарной, что у меня вообще есть одежда, однако ветер усилился, и он ощущается холоднее, чем в последние несколько дней. Даже не представляю, как мне жить дальше, если не найду что-то более теплое.
Даже не представляю, как я буду справляться предстоящей зимой.
Или остаток своих дней.
Вообще-то, я отлично концентрирую усилия на том, что могу контролировать. Но сейчас? У меня такое чувство, будто я потеряла сестру и свою лучшую подругу… и единственную безопасность, что у меня была. Эми с Сашей пропадут без меня. Саше придется ложиться в постель со своим приятелем, обожающим махать кулаками, а Эми… Понятия не имею, что предпримет моя милая, хрупкая сестренка. Мне никак не удается перестать плакать. Это так не похоже на меня, но чувствую я себя такой… бессильной и совсем уже не владею собой.
‘Я могу согревать тебя, Клаудия. Буду обнимать тебя всю ночь’, — в его ментальном голосе проскальзывает хриплая нотка.
О, господи! Последнее, чего мне сейчас хочется, — это объятия дракона, поскольку, если уж на то пошло, то люди бросили меня из-за дракона. Я оборачиваюсь, чтобы высказать ему все, что у меня на уме, и вижу, что он в своей человеческой форме и направляется ко мне, а в его глазах кружит черно-золотой водоворот. А еще он очень даже «обрадован», что я здесь. Я понимаю, что он имеет ввиду. Я мотаю головой.
— О нет! Не сейчас.
Черный вихрь, кружащийся в его глазах, тут же исчезает, возвращаясь к спокойному золотому.
‘Нет? Ты не хочешь, чтобы я согрел тебя? Раньше ты наслаждалась, когда я ласкал тебя своими устами. Я слышал твои крики удовольствия и вкушал твои соки. Мне хотелось бы это повторить, если ты, Клаудия, позволишь мне этого сделать. Ты выглядела довольной, когда я упивался тобой’, — выражение его лица становится ласковым, излучающим стремление уговорить меня согласиться. — ‘Хочешь, я покажу?’
Неужели мне казалось, что здесь холодно? Лишь подумав о нашей последней встрече я уже вся горю и разрумянилась. Мне понравилось, когда он ласкал меня своим языком. Слишком сильно. И мне понравились те ощущения, которые я испытывала, когда он уложил меня на плитку и, боженьки, с величайшей осторожностью толкнулся в меня своим огромным членом. Это было что-то невероятное. Именно та херня, которая случилось после, и испортило все впечатление.
— Мне просто хочется спать, но спасибо тебе огромное.
Наклонив голову, он разглядывает меня.
— ‘Я все понимаю. Пока ты спишь, я буду тебя обнимать, чтобы ты чувствовала себя в безопасности’. — Прежде чем я успеваю возразить, он в мгновение ока перекидывается обратно в форму дракона. А в следующую секунду меня притягивают к огромному золотому телу и укладывают на его переднюю лапу. Одно крыло простирается и движется, чтобы накрыть меня, ограждая меня от сильных ветров. — ‘Спи, Клаудия. Я буду тебя охранять’.