Огонь в колыбели

— Идиотские порядки, идиотская планетка, — заключил Кошкин.

— Порядки… — согласился Альварец. — Порядочки… — он замолчал и уставился остановившимися глазами в угол. Кошкин тоже взглянул в угол, но, поскольку в углу не было ничего, он тревожно спросил:

— Ты чего?

— Не мешай, — отмахнулся Альварец. — Значит, порядки… — он вдруг подошел к двери и решительно нажал кнопку звонка.

— Ты чего? — изумлению Кошкина не было границ.

— Сказано — не мешай. Молчи, главное.

Едва капитан произнес эти слова, как появился адвокат.

— Я же просил — лучше днем… — сказал он.

— Видите ли, — вкрадчиво начал Альварец. — Нам с моим другом, — он повернулся к Кошкину, — кажется, что в отношении нас со стороны когоанских властей допущена прискорбная ошибка.

Кошкин с готовностью кивнул.

— Все так говорят, — вяло ответил адвокат.

— Вы не совсем верно поняли меня, — Альварец светски улыбнулся. — Мы никоим образом не подвергаем сомнению компетентность когоанских властей в… э-э… ну, во всем, — капитан снова повернулся к Кошкину. Тут штурман был абсолютно не согласен с ним и открыл было рот, но Альварец подмигнул ему, и штурман молча кивнул еще раз. — Я говорю об ошибке с точки зрения именно когоанских законов. Впрочем, это, скорее, не ошибка, а легкое недоразумение, которое, однако, может иметь серьезные последствия.

— Для кого? — тускло спросил адвокат.

— Для когоанского уголовного законодательства, — неожиданно рявкнул Альварец. Этим он окончательно сбил с толку штурмана, но вызвал интерес адвоката. В глазах того впервые появился слабый огонек.

— Объясните, — сказал адвокат.

— Извольте… Да не мешай ты! — цыкнул Альварец на Кошкина, который пытался делать ему какие-то знаки. — Итак, мы осуждены превентивно, — он снова повернулся к адвокату.

— Совершенно верно.

— Без разглашения тайны приговора и вообще судопроизводства.

— Совершенно верно.

Приблизив свое лицо к лицу адвоката, Альварец многозначительно и веско прошептал:

— Она уже разглашена.

Адвокат отшатнулся.

— То есть как?!

Альварец продолжал сверлить его взглядом.

— Да объясните же! — адвокат явно занервничал.

Альварец обвел рукой пространство.

— Это тюрьма?

— Разумеется, тюрьма, но…

— Гражданам известно, что это тюрьма?

— Известно, но я не понимаю…

— А известно ли гражданам Когоа, что в этой тюрьме в настоящий момент отбывают срок заключенные? Превентивно, — добавил он и торжествующе посмотрел на адвоката.

Тот задумался.

— Вы хотите сказать…

— Вот именно! Вижу, что вы начинаете понимать. Если, согласно вашим новым законам, во избежание… — он запнулся. — В общем, если нельзя разглашать приговор, то тем более нельзя осужденных содержать в тюрьме. По логике. Теоретически рассуждая, это может привести к тем же последствиям, что и разглашение приговора.

— Теоретически, конечно, да, но…

— Теория в любой момент может получить практическое подтверждение, — капитан придал своему лицу максимально преступное выражение. — Вы же специалист, профессионал, вы должны это учитывать.

Кошкин молча хлопал глазами. Он ничего не мог понять в том загадочном диспуте, который происходил между Альварецом и адвокатом.

— Но не можем же мы содержать осужденных не в тюрьме! — с отчаянием в голосе сказал адвокат.

— Согласен, — снисходительно молвил капитан.

Адвокат замолчал. Судя по легким судорогам, пробегавшим по его не вполне земному, но вполне по-земному озадаченному лицу, он мучительно искал выход.

— Выход есть, — веско сказал Альварец.

В глазах адвоката вновь вспыхнул огонек.

— Говорите, говорите же, — лихорадочно забормотал он. — Назовите, какой выход, что за выход?

— Осужденные условно… назовем это так, согласны?

— Согласен, согласен, — закивал адвокат.

— Осужденные условно должны содержаться в помещении, которое может считаться местом заключения условно.

Огонек погас. Адвокат разочарованно спросил:

— Где же мы найдем такое место?

— Есть такое место.

Кошкин вытаращил глаза:

— Ты чего, капитан?!

— Это место является в настоящий момент территорией Когоа и в то же время как бы не является ею. Следовательно, оно может считаться местом заключения и в то же время как бы не может считаться таковым, — и капитан назвал пораженному адвокату это место.

Вскоре осужденных перевели в помещение, которое одновременно как бы являлось и как бы не являлось территорией Когоа.

Закончив заполнять бортовой журнал, Альварец сладко потянулся.

— Устал… Ну что, — спросил он у Кошкина, — далеко до Базы?

— Минут сорок осталось. Как думаешь, втык будет?

— За что?

— За опоздание.

— Отговоримся, — капитан махнул рукой. — Мало ли что! Непредвиденные обстоятельства.

Кошкин задумался.

— А интересно все-таки, — сказал он. — Что же за преступление мы с тобой должны были совершить?

— Балда, — буркнул Альварец. — Мы его как раз сейчас и совершаем. На языке когоанского судопроизводства это, наверное, назовут так: «Побег из места заключения с помощью места заключения».

Николай Дашкиев-Шульга Киночеловек

Если вам захочется познакомиться с представителем самой беспокойной, самой сумбурной профессии в мире, советую зайти на ближайшую киностудию и заглянуть в кабинет главного редактора. Но не надейтесь на мгновенный успех! Скорее всего, пробив взглядом табачный смог, вы с удивлением обнаружите картину, похожую не то на толкучку времен гражданской войны, не то на демонстрацию моделей кожаной одежды, ибо процентов семьдесят присутствующих будут красоваться в кожаных куртках и пиджаках. Не исключено, что у самого молодого даже брюки будут кожаные. Впрочем, эти наблюдения лишь усложнят ваши поиски. Вам интересно одно — кто же из них ОН?..

Хорошо, подскажу: вам нужен тот, у кого выражение лица меняется с молниеносной быстротой — шестьдесят изменений в минуту. Кроме того, все разговаривают с НИМ, а ОН — со всеми.

Может статься, что, заглянув в кабинет, вы узрите ЕГО в полном одиночестве. И снова — взгляните в лицо. Если у человека за столом взлохмаченные волосы и застывший взгляд, знайте: он только что пережил описанную ситуацию или, что еще хуже, ожидает посетителя.

Поверьте, любому редактору легче выдержать диалог со всеми съемочными группами одновременно, чем принять неизвестного визитера. Потому что абсолютное большинство этих неизвестных — гениальные сценаристы!..