Огонь в твоих глазах. Трилогия

Не удержавшись, адепт разделся и быстро вымылся. Его не испугали ни обжигающий холод воды, ни чёрная непроглядность глади. Он радовался, чувству облегчения в опухшей ноге, наслаждался ощущением покрывающейся мурашками кожи.

«Я жив! О, Киалана, спасибо!»

Вымывшись, прополоскал одежду. Набрал воды в старое рассохшееся, безбожно протекающее ведро и в большой мех, что прихватил заранее.

«Хорошо, что тот идиот-воришка сгрузил все припасы на Ромашку», – Ясень так и пропал, вместе с содержимым седельных сумок.

Вернувшись, при свете лучины занялся ногой. Затем разжёг очаг – в темноте меньше шансов, что кто-то увидит дым, да и деревенщины побаиваются подобных мест, особенно по ночам. Зная, сколько страшных историй рассказывают о мельницах, можно было не волноваться, что кто-то рискнёт проверять, кто здесь обосновался.

Когда вода нагрелась, Нааррон занялся перевязкой, предварительно обтерев тело друга мокрой тряпицей, смыл кровь и грязь. Срезал и сжёг испорченную одежду – в сумках имелась смена. Раны очистил заново, обработав горелью и промыв дезинфицирующем отваром собственного приготовления. Наложил купленную в Красных Горках заживляющую мазь. Перевязал. Мелкие порезы уже затянулись и покрылись свежей розовой кожей.

– На тебе как на собаке заживает, дружище, – беззлобно пошутил адепт.

Следовало провести новый сеанс лечения, вот только сначала стоило поесть и восстановить собственные силы.

7.

Утром жар у Крэга усилился, хотя по всем признакам должен был прекратиться. Нааррон хлопнул себя по лбу:

– Плечо!

Увиденное ему совсем не понравилось: края раны почернели, припухли, а вокруг разлилась краснота.

– А вот это уже совсем нехорошо. – Нааррон разволновался, даже руки затряслись. – Я идиот!

Клинок оказался отравлен, а ведь эта мысль посетила его в какой-то миг, но от усталости, он забыл принять меры. Адепт метнулся к сумке:

– Как же я сразу не сообразил, это же, сартог их дери, ассасины! – Он спешно перебрал длинными пальцами имеющиеся снадобья и травки и раздосадовано поморщился, не обнаружив необходимого: «Тогда неплохо бы раздобыть хотя бы пиявок».

Те обнаружились в заводи днём, когда лучи солнца, пронизали воду, сделав её тёплой, как парное молоко. Нааррон, некоторое время решался: сделать это самостоятельно или использовать лошадей как приманку. Всё же решил пожертвовать собственным телом.

Следующий раз Нааррон проснулся уже днём. Доел приготовленную ночью кашу и осмотрел собственную ногу. Мазь хорошо помогла, от опухоли и следа не осталось, болело теперь только, если наступить, но и то вполне терпимо. Проверил Крэга, жар по-прежнему не спал, но и не усилился.

Защитник очнулся, шевельнув потрескавшимися губами:

– Пить…

Нааррон напоил друга заряженным отваром, сила у Защитника должна бить через край, тогда организм восстановится гораздо быстрее.

Затея с пиявками оказалась удачной, а жертвы, на которые пошел адепт не напрасными уже хотя бы из-за физиономии громилы, когда тот, в очередной раз открыв глаза, обнаружил присосавшихся к плечу тварей: «Только что не взвизгнул, как кабацкая девка, которую ущипнули за зад».

Нааррон давно так искренне не смеялся, но на просьбу «убрать эту гадость немедленно» ответил категорическим отказом.

На четвертый день Крэг смог подняться с постели. Сначала с помощью Нааррона, потом и сам, судорожно хватаясь за стены. Правда, ограничивался он редкими походами по нужде до поганой бадьи в сенях, но и это отнимало все его силы.

Остальное время Защитник спал.

Помимо прочих забот адепт по утрам удил рыбу в заводи, да искал всякие травки, заготавливая их впрок. Сушил, перетирал, составлял сборы. Теперь он гораздо лучше понимал, что может пригодиться в дороге, что важно всегда иметь под рукой.

Так в тишине и покое пролетели почти три седмицы. Похоже, боги решили дать им передышку. Нааррон взял за правило регулярно объезжать окрестности верхом на Ромашке, изучая местность. Подготавливая пути отхода на случай, если придётся срочно сниматься: «Рано или поздно этот момент настанет, и лучше, чтобы он не напоминал поспешное бегство».

Защитник был с ним полностью согласен. Он все порывался присоединиться, но оказался слишком слаб, чтобы сесть в седло, что послужило поводом для моральных страданий. Адепт даже стал поручать ему несложные дела по хозяйству, чтобы тот не так сильно маялся. Вместе они продумали план действий, оставалось только точно узнать, где именно они оказались.

В попытках это выяснить, не прибегая к помощи посторонних, Нааррон однажды вернулся на полдня пути в ту сторону, откуда пришёл. Но то ли перепутал направление, то ли вовсе заплутал, но так и не обнаружил той старой дороги. Это было странно, но они не могли уйти настолько далеко от места, где напали убийцы, но все что он видел вокруг говорило об обратном.

В одну таких поездок, будущий Хранитель Знаний поднялся по реке и случайно увидел дымок. Оставив Ромашку в приметном месте, прогулялся дальше пешком, и, подобравшись ближе, наткнулся на стоянку.

Семь стреноженных лошадей, паслись поодаль от лагеря. Подобравшись ближе, Нааррону удалось подслушать недовольное бормотание одного из путников – тот трижды сбегал по нужде, облюбовав камень, за которым адепт притаился: «Заставил, сукин сын, понервничать!»

Вздумайся тому обойти кругом ненадёжное укрытие, как пришлось бы отвечать на неудобные вопросы.

8.

– Надо уходить! – Возбуждённый адепт ворвался в горницу и начал спешно паковать немногочисленные пожитки.

– Что случилось?

– Сюда идут. Пять или шесть человек. Возможно, больше. Я так понял, они кого-то ищут.

– Нас?

– Не знаю, но лучше убраться поскорей. Я слышал, двоим из них нездоровится, и надо бы пару деньков пересидеть под крышей. Думаешь, где они захотят остановиться?

– Думаю здесь, – Защитника задумчиво вперился куда-то вдаль, словно бы он пытался рассмотреть нежданных гостей сквозь стену мельницы.

Тяжело поднявшись, Крэг едва заметно сморщился от боли:

– Я готов.

– Сможешь удержаться в седле? Поезжай на Ромашке, у неё мягкий ход.

– Посмотрим, – Крэг не стал сразу отказываться, и это насторожило Нааррона: «Возможно, он чувствует себя хуже, чем пытается показать?»

Хромая и ощущая себя полной развалиной, тот принялся помогать с вещами. За порогом уже ждали осёдланные лошади – адепт подготовил все заранее.

– Что ты сделал с Ветром?! – Курсант потерял дар речи.