Огонь

Дальше время текло как в тумане. Несколько служанок, портные, швеи. Её мыли, одевали, расчёсывали как дорогую, красивую куклу. Натирали душистыми маслами, готовили для него. В ту ночь она стала женщиной. А он... Он, как довольный сытый зверь, лежал на кровати и смотрел на неё, заставляя танцевать обнажённой, размазывать по себе кровь. А потом... Потом показывал её танцы всей страже на площади.

И весело смеялся, когда она хотела уничтожить его. Унижений она не простила. Как сейчас помнит злополучный нож, выхваченный из рук и вновь приставленный к горлу. Уже к её горлу. И гневный, но предвкушающий взгляд Огненного дракона. Глупая-глупая! Тогда она не знала, каким злым и бездушным может быть Дамиан.

— Хочешь поиграть, Евлина? — спросил он, нависая над ней. — Так этого хочешь, милая... Как я могу отказать?

Дракон стал её личным кошмаром. Он вёл себя с ней, как хищник с добычей. То отпускал, то ловил. Она дважды пыталась сбежать, но оба раза Дамиан её возвращал. Возвращал и наказывал. Или любил, оставляя на коже следы.

— Мне кажется, я смог бы тебя полюбить... — говорил он, когда поймал её летящей с обрыва. — Твоя непокорность сводит с ума. Ты противоречива, ты хочешь сражаться.

— Отпустите, лорд, — плакала она в ту ночь, привязанная к столбу перед поркой.

— Никогда, Евлина. — смеялся дракон. — Скорее, ты полюбишь меня. Когда поймёшь, как слаба передо мной.

И Евлина сдалась. Он называл свои безумные дурные капризы игрой. Она же говорила ему всё, что дракон хотел слышать. Каждый раз, когда пересекала новую грань, вновь и вновь мечтая бежать. Между жизнью и смертью. Между страхом наказания и неожиданными ласками и подарками. Каждый день, каждый час жила, скользя по лезвию острого боевого ножа над жерлом огнедышащего вулкана. То становилась жертвой, то смотрела на тех, над кем издевался дракон, то получала его ласки и страсть, от которых безумно хотелось отмыться.

— Я люблю вас, милорд, — улыбалась она, размазывая по себе кровь. Иногда свою. Иногда чужую.

— Люблю, сильно люблю, — шептала она, глотая горькие слёзы после экстаза.— И сделаю для вас всё, что потребуется, Дамиан.

Евлина хотела жить. Больное и сумасшедшее, как беспросветная тьма, влечение Огненного дракона мучило и заставляло страдать. И лишь изредка дарило подарки в виде встреч с родными вне стен сказочного дворца. Родные молчали, плакали, но ничего не могли сделать, боясь навлечь ещё большую беду. Но даже за это Евлина была Огненному благодарна. Ему. Мужчине, которого мечтала убить. Мужчине, который собрался провести с ней старый, забытый драконами ритуал по усилению своего колдовства.

— Новый мир мне понравился, — говорил дракон, глядя на неё сверху вниз. — Заберу тебя с собой вместе с Натальей. Будешь меня там развлекать.

— Для меня это счастье, — покорно отвечала Евлина, вспоминая время, когда ещё могла и умела ему возражать.

Она ловила на себе сочувственные взгляды Натальи и тихо ненавидела ту, хотя и понимала: по-другому поступить служанка Огненного не могла. Спасая жизнь, вынуждена была рассказать Дамиану о мире, в который так мечтала вернуться. Выторговать свободу у Огненного — неслыханная удача! Всё, о чём она, Евлина, грезила днём и ночью.

Магическое кольцо расцвело вокруг ног дракона, быстро превращаясь в стихийное пламя. Рыже-красные языки закручивались в воронку, постепенно перерастая в гигантский поток. Огненный смерч стремился поглотить дракона, и было видно, как Дамиан с трудом сдерживает его, воюя с породившей его стихией.

— Лживая трусливая дрянь! — В чёрных смоляных глазах колдуна разгорался пожар. — В подземелье сгною!

Что-то пошло не так. Тарийский не скрывал ярости. Портал приобрёл сильную зыбкость, воздух, казалось, подрагивал и трепетал под действием разбушевавшейся стихии. Евлина понимала, что умрёт, если не воспользуется единственным призрачным шансом. Портальный шарик, переданный родителями в последнюю встречу «на счастье», разорвался под ногами одновременно с открывшимися вратами Тарийского. Ей подсказали не загадывать место падения, а просто довериться магии и судьбе. Так больше шансов, что дракон её не найдёт. А потом надо будет спрятаться, затаиться, пока колдун не забудет.

— И она добровольно согласилась на рабство? — Ридерик не стал прятать насмешку.

— Затеряться среди рабов, осмотреться. Всё лучше, чем Дамиан. — Арден встал, потянулся. — Надеялась выждать время, пока Тарийский о ней забудет. Такой вот план. Но какой он мерза-авец!

— Так издеваться над девочкой, — поморщился Вальд. — Сволочь!

— Девчонка забыла всё, как только покинула Леврию и перешла в мир своего двойника, — отмахнулся от слов Каменного Лидосский. — А вот Тарийский втихаря провёл ритуал! Ошибка привела его стихию к безумству. И вместо того, чтобы сделать носителя сильнее, огонь вышел из-под контроля. И вот мы здесь, а Дамиан — там.

— Чтобы не погибнуть, Тарийский сбежал. И хорошо себя чувствует в другом мире, — усмехнулся Альросский.

— Возвращаться и решать свои проблемы наш друг не собирается?

Арден внимательно смотрел на Ридерика.

— Понятия не имею, — усмехнулся дракон. — До сих пор не вернулся. Сколько уже закатилось в прошлое лун?

В наступившей тишине раздавалось лёгкое сопение спящей девушки. Она свернулась калачиком на широкой каменной лавке. Вальд подошёл к ней, погладил Ев-ев по волосам.

— Огненного надо вернуть, — вздохнул Каменный. — Его стихия, ему с ней и разбираться. Или она его уничтожит, или он найдёт способ её усмирить.

***

Разбираться со своей стихией Тарийский и не думал. Он не слился с огнём, как должен был после ритуала инициации. Потерял много сил. Стихия словно обезумела. Теперь её излишки глотал мир, в котором остались драконы.

Он же... Сначала решал проблемы, потом передумал. Здесь, где Дамиан обитал сейчас, было весело и легко. Земля пропахла алчностью и развратом. Секс, деньги и власть управляли судьбами. Техническое развитие приближалось к Раниндару. Всё лучше средневековья. А самое главное — магией владел только он. Неуязвимый, сильный, могущественный дракон. Одним словом, сказка, где в декорациях люди-игрушки, сытая и роскошная жизнь.

Рассвело. Дамиан лениво потянулся, когда в тишине услышал вибрирующий звук мобильного. Не вернётся его девочка за вещами. Ну ничего. Кто придумал игру, тот правила и устанавливает.

Ева будет принадлежать ему.

***

Ева никогда Огненному не достанется.

Ридерик прекрасно понял, что произошло. Дамиан к Снежинке приставал. За это Огненный ещё поплатится. Чуть позже. Холодной злости на Тарийского прибавилось. У Евы не осталось выхода, кроме как сбежать. Иначе как понять его ночные купания голышом, грозный оклик, довольный смех вдогонку? Хорошо, что самоуверенность Огненного сыграла на этот раз против него, и Дамиан не погнался за Евой. Ведь мог с лёгкостью её догнать. Тогда отношения пришлось бы выяснять там же, чего делать ни в коем случае нельзя! Теперь, когда всё изменилось.

Воспоминания Евки оказались поворотным пунктом, доказывающим правоту Каменного: колдуны не должны вмешиваться до тех пор, пока окончательно не прояснятся цели Тарийского. Если Дамиан возвращаться в Леврию не собирается, он с лёгкостью отследит и закроет все порталы. Никаких сил и возможностей не хватит, чтобы пересечь границы и вернуть зарвавшегося дракона обратно. Решат проблему только хитрость и холодный расчёт. И надежда на Еву, его любимую девочку.

— Сукин сын! — выдохнула она, выслушав новости.