Огуречный бизнес попаданки

Я не могла позвать на помощь, закричать. Но голос у меня всё-таки еще был. И я спросила, сама едва слыша свой голос:

— Но понимаете ли вы, что, переступив черту, уже не сможете вернуться назад? Еще не поздно остановиться. Если вы оставите всё как есть и просто уедете, я обещаю вам, что ничего никому не скажу. Я просто найду письмо и верну его на прежнее место. Вы всегда относились ко мне по-доброму, ваше сиятельство, и я хочу отплатить вам тем же. Уезжайте, и имя человека, который пытался украсть письмо, для всех останется тайной. Я дам вам в этом слово!

Он усмехнулся:

— Весьма любезно с вашей стороны предложить мне это. Больше всего мне жаль, ваша светлость, что именно вы оказались в это вовлечены. Я испытываю к вам искреннюю симпатию, и мне совсем не хотелось бы заставлять вас делать то, что противно вашей воле. Но у меня нет другого выхода. Я уже слишком далеко зашел.

Мне показалось, что он произнес это с легкой грустью, и я понадеялась, что всё же сумею его отговорить. А если нет, то немного потяну время — может быть, Мэнсфилд или Бастьен хватятся меня и зайдут сюда?

— Но что толкнуло вас на этот шаг, сударь? Ведь если о вашем участии в этом деле станет известно, вы лишитесь всего — разве вы этого не понимаете? А скрыть это сейчас будет уже невозможно. Даже если вы заставите замолчать меня, вас видели и граф Шортер, и слуги.

— К сожалению, вы правы, ваша светлость, — признал он. — Когда я решился на кражу письма, я надеялся, что всё будет по-другому. Разве я мог подумать, что в доме, где сам Клермон не бывал уже много лет, расставлены магические ловушки?

Когда он подошел ближе, я всё-таки увидела, что он был совсем не так спокоен, как хотел казаться — в его взгляде была тревога, а руки чуть заметно дрожали.

— Вам следовало отступить уже тогда, — сказала я, — и просто вернуть письмо в библиотеку. Никто бы ничего и не заметил.

На сей раз он рассмеялся. Но тоже с горечью.

— Если бы всё было так просто, сударыня! Но слишком многое было поставлено на карту. Не думаете же вы, что я пошел на это просто от скуки?

— Вам нужны были деньги? — предположила я.

— Деньги? — переспросил он. — Да, и это тоже. Я получил от отца поместье в долгах и быстро понял, что громкий титул не может перевесить пустого кошелька. Девушка, которую я любил и люблю, предпочла принять предложение другого мужчины. И я не мог ее за это винить.

— Вы говорите о мадемуазель Эванс? — догадалась я. — Она тоже вас любила?

— Полагаю, что да, — ответил он. — Но какое это имеет значение? Ей с детства прививали чувство долга перед семьей. Она должна была составить выгодную партию. А что ей мог предложить я?

Мне показалось, что мы говорили о разных женщинах. Уж кому-кому, а Жасмин такая жертвенность была не свойственна вовсе. Впрочем, спорить с ним по этому вопросу было бы плохой затеей.

— Если бы я смог продать письмо терезийцам, всё изменилось бы, — маркиз продолжил рассказ уже без моих наводящих вопросов. Должно быть, он хотел оправдаться прежде всего перед самим собой.

— Но это было бы предательством и Авитании, и вашего друга — герцога Клермона. Вы не могли не понимать, что во всём обвинили бы именно его.

Но маркиз покачал головой.

— Нас с вашим мужем нельзя назвать друзьями. Так, приятели. Мы всего лишь бывали на одних и тех же балах и приемах. И ведь он — родственник короля. Я не сомневался, что его величество ни за что не обвинит его в измене. А если бы Клермон попал в немилость к королю, это послужило бы моим интересам — маркиз Эванс наверняка расторг бы помолвку своей дочери с ним. Собственно, так оно и произошло, так что хотя бы этой цели, но я достиг.

— Но что вы намерены делать сейчас? Даже если вы передадите письмо терезийцам и получите от них деньги, вы не сможете вернуться в Арвитанию, а значит, будете разлучены с Жасмин.

Он хмыкнул:

— Ситуация немного изменилась. Вы еще не знаете об этом, но сейчас сама мадемуазель Эванс попала в опалу. Ей запрещено возвращаться в столицу, и я уверен, что уж теперь-то она согласится уехать со мной в Терезию. Прозябать в провинции на родине или блистать в высшем обществе за границей — для нее выбор будет очевиден. Но довольно разговоров, ваша светлость! Сейчас я достану письмо, и вы вынесете его на улицу. Я велел привести мою лошадь к тому входу, которым пользуется прислуга. О, я провел в этой мастерской так много времени, что неплохо тут всё изучил! А потом вы поедете со мной. Как бы вы ни нравились мне, но я не могу позволить вам поднять шум и задержать меня. Если вы будете делать то, что я вам велю, я не причиню вам зла и отпущу вас, как только мы доберемся до границы с Терезией.

Я хотела потянуться к окну, но не смогла даже шевельнуть рукой. Я всё сильнее и сильнее ощущала те магические путы, в которые попала.

— Что здесь, дракон вас раздери, происходит? — раздался с порога голос Шортера.

У меня из глаз хлынули слёзы. Никогда прежде я так не радовалась появлению графа.

Глава 70

— Вы с ума сошли, Абеляр? — темные глаза Шортера метали молнии. — Я почувствовал ментальную магию даже в парке. Кажется, вы забыли, что она запрещена? А уж применять ее по отношению к хозяйке дома, где вас принимают, и вовсе недопустимо.

— Оставьте нас, Шортер! — маркиз отвернулся от меня и смотрел теперь только на графа. — Это дело вас не касается. Даю вам слово, что ее светлость ничуть не пострадает. Нам с герцогиней всего лишь нужно поговорить.

Теперь, когда всё его внимание было переключено на другого человека, его магическое влияние на меня заметно ослабло, и я, пусть и с трудом, но сумела пошевелить рукой. И снова обрела способность говорить.

— Вы лжете, маркиз! — я хотела бы выкрикнуть это, но мой голос оказался таким тихим, что я сама едва услышала его.

— Немедленно отпустите ее светлость и давайте поговорим как мужчина с мужчиной! И не советую применять ко мне вашу магию, Абеляр! Как менталист я сильнее вас.

— Вот как? — усмехнулся маркиз. — Но если вы так сильны, то освободите ее светлость сами!

Они стояли друг против друга, и атмосфера в комнате была накалена до предела.

— Не несите чушь, ваше сиятельство! — возразил Шортер. — Если я попытаюсь снять ваши чары, а вы будете мне противодействовать, то ее светлость может пострадать. Вы знаете это не хуже меня. А если вам так хочется поупражняться в своей магии, то направьте ее на меня. Давайте сразимся как мужчина с мужчиной. Или, может быть, шпаги? Кинжалы?