Огуречный бизнес попаданки

Мне стало чуть легче дышать, но я всё еще ни сдвинуться с места, ни закричать. А ведь окно было совсем рядом. А там, во дворе наверняка был кто-то из слуг. И если бы слуги пришли сюда, то Абеляру пришлось бы спасаться бегством. Каким бы сильным магом он ни был, он не сумел бы подчинить себе разум стольких людей сражу.

— Шпаги? — переспросил маркиз. — Вот уж нет! Никакого оружия, сударь! Я не самый умелый фехтовальщик и прекрасно это осознаю. Но раз мы оба владеем ментальной магией, то давайте доверимся именно ей. Вы не против, ваше сиятельство? Если вы окажетесь сильней, то заставите меня сдаться.

Здесь, в особняке, было немало книг по ментальной магии, и некоторые из них я успела полистать. Я знала, что особо одаренные маги были способны манипулировать сознанием десятков людей одновременно. Но такой дар встречался крайне редко, и я надеялась, что маркизу он всё-таки не достался. А вот навредить друг другу такие маги-дуэлянты вполне могли.

И сейчас, когда я почти физически ощущала, как начинал сгущаться воздух между ними, мне стало страшно.

Они еще не обменялись ни единым ударом, а только прощупывали друг друга. Наверняка каждый из них выставил свой собственный защитный щит, и теперь они оба пытались прощупать крепость щита противника.

Мне хотелось думать, что, переключив свое внимание на графа, маркиз хоть ненадолго забудет обо мне, и я смогу вырваться из ослабевших пут. Путь к дверям был по-прежнему отрезан, но я сумела бы выбраться и в окно. Выбраться и привести сюда подмогу.

Наконец, Абеляр вскинул руку для ментального удара, и по тому, как пошатнулся Шортер, я поняла, что удар достиг-таки цели. Я вздрогнула так, словно этот удар коснулся и меня саму.

— Вы глупец, Абеляр! — голос графа был на удивление громок и твёрд. — Я так и знал, что ваши нервы не выдержат. Вы потратили на этот удар слишком много энергии и еще долго не сможете нанести новый. И вы ослабили свой щит, и теперь я легко разнесу его в щепки.

Похоже, что Шортер говорил правду, потому что маркиз побледнел, и в его взгляде я впервые заметила нечто похожее на панику. Сильный ментальный удар мог привести даже к параличу. И он это прекрасно понимал.

Я думала, он попытается хоть как-то укрепить свой щит, но он выбрал другой путь. И граф Шортер, только-только занесший руку для того, чтобы собрать в нее сгусток энергии и направить его на Абеляра, вдруг рухнул как подкошенный на пол.

Я не сразу поняла, что произошло. Сначала подумала, что у маркиза нашлись силы для еще одного ментального удара. А потом увидела, как расплывалось на камзоле графа ярко-алое кровавое пятно, в центре которого был рукоять кинжала.

Нет, удар был не ментальный. Маркиз, в нарушение всяких правил, применил не магическое, а самое обыкновенное оружие. Должно быть, кинжал был у него за поясом или в сапоге, и Шортер не заметил этого. А даже если и заметил, то вряд ли мог предположить, что в честной дуэли кто-то решится поступить столь низко.

Я снова попыталась закричать, но с губ сорвался только стон.

Маркиз сразу обернулся ко мне.

— Может быть, довольно, сударыня? Надеюсь, этого достаточно, чтобы вы убедились в серьезности моих намерений? Стоит ли какое-то старое письмо жизни близких вам людей?

— Вот именно, сударь, — прошептала я. — Неужели вы думаете, что цель, достигнутая таким путем, принесет вам счастье? Даже если об этом не узнает никто другой, сами вы всегда будете помнить о своем бесчестье.

Но он не слушал меня. Он подошел к картине и, схватив ее, изо всей силы ударил ею об пол. Рама раскололась на несколько частей, и из одной из них Абеляр извлек свернутое в тонкий рулончик письмо. А потом попытался освободить от остатков рамы и сам портрет. Но у него не получилось, и он, разозлившись, отбросил его в сторону.

Когда он подошел ко мне, в глазах его я заметила слёзы. И от того, что я увидела его слабость, он, казалось, разозлился еще больше. Он схватил меня за руку именно той рукой, в которой было письмо, и таким образом документ, по сути, оказался в руке и у меня.

— Не вздумайте сопротивляться или звать на помощь, ваша светлость. Если кто-то из ваших слуг попытается мне помещать, мне придется убить еще и их. Во втором сапоге у меня есть еще один кинжал, а к седлу моей лошади приторочена шпага. Поэтому просто делайте то, что я вам велю!

— Может быть, графу еще можно помочь! Прошу вас, ваше сиятельство! Он истечет кровью в одиночестве. Позвольте мне позвать хотя бы горничную!

Но он уже вёл меня к дверям. Я попыталась повернуть голову в ту сторону, где лежал Шортер, но Абеляр не дал мне этого сделать. Я успела увидеть только холодную улыбку Жасмин с оставшегося на полу портрета.

Получилось ли так случайно или с помощью магии Абеляра, но на заднем дворе не оказалось ни единого человека. Только темно-гнедая лошадь щипала листья со стоявших у дорожки кустов.

Маркиз вскочил в седло, а потом поднял меня и усадил впереди себя. Возможно, мне стоило снова сделать попытку закричать. Но теперь я уже почти боялась, что мой крик привлечет чье-то внимание и приведет еще к одной жертве. А что, если на пути окажутся Табита или кто-то из детей? От одной только мысли об этом мне стало плохо. Никакое письмо не стоило этого.

Мы выехали со двора и направились не к центральным воротам, а к тем, что вели в сторону леса. Я плохо знала географию Арвитании, но на одной из карт видела, что герцогство Клермон на юге как раз граничило с Терезией. Несколько часов пути, и Абеляр будет в безопасности. Обидно ли мне было, что он избежит наказания? О да, еще как! Но сделать я ничего не могла.

Дорога, что вела через лес, была слишком и неразъезженной. Ехать было не удобно, ветви деревьев хлестали меня по лицу, и лошадь, вынужденная везти двойной груз, то и дело пыталась протестовать. Я чувствовала дыхание маркиза за своей спиной, и мне было тошно от того, что он находился рядом.

После получаса пути я сказала:

— Если вы оставите меня здесь, сударь, то сумеете куда быстрее добраться до Терезии. Чтобы вернуться домой, мне потребуется не один час. За это время вы успеете пересечь границу.

— Вы не боитесь диких зверей, ваша светлость? — удивился он. — Впрочем, неважно. Я решил, что вы поедете со мной в Терезию! Возможно, мне потребуются от вашего мужа кое-какие услуги, а желая заполучить вас назад, он окажется гораздо сговорчивей.

Я горько усмехнулась. О, как же он ошибался! Его светлость не испытывал ко мне никаких чувств, и мое похищение вызовет у него разве что досаду. Когда он вернется в поместье, он будет огорчен из-за графа Шортера и взбешен из-за кражи письма. А что касается Лорейн Ревиаль… Нет, он вряд ли пожалеет обо мне. Может быть, только испытает раздражение из-за того, что я снова опорочила его имя.