Охота на маршала
Шрифт:
Вниз вели массивные старые ступени, не тронутые не только временем, но и, похоже, войной. Соболю вновь пришла несвоевременная мысль: интересно, как хозяйственные немцы использовали это помещение? Каземат, комната пыток, склад, что-то еще? Отбросив и ее, он пропустил вперед Ивана с фонариком, двинулся за ним. Спускались осторожно, словно там, внутри, взаперти сидели, дожидаясь незваных гостей, духи с призраками. На ходу Павел даже сменил очередной, последний диск, как бы собираясь давать нечистой силе достойный отпор.
Спуск оказался не слишком глубоким. Десять ступеней вниз, затем поворот влево – и опять десять ступеней. Когда они
Маркировка по бокам. Военный груз, стратегический.
Их поставили небрежно. Просто сгружали с машин, волокли сюда, сваливали, даже не особо стараясь разобрать. Подойдя вплотную, Борщевский отбросил взломанную крышку ближайшего. Содержимое свалено как попало. Видимо, бандиты все-таки рылись, рассматривая добычу и стараясь понять, насколько быстро все это получится реализовать. Судя по списку, прочитанному Гонтой, да и по самому содержимому, открывшемуся Ивану с Павлом, сбагрить такое в маленьком Бахмаче и не засветиться было ох как сложно.
– Ткани, – сказал он, проводя рукой по кое-как уложенному сверху продолговатому рулону. – Похоже, чистая шерсть.
– Такое оптом сбагривать надо, – заметил Соболь. – На обычный базар с ними не попрешься. Через мануфактуры пропускать, иначе никак. Есть поднаторевшие дельцы, с войны еще осели. Видел пару раз эти морды в коммерческих ресторанах.
– Или женам служащих спихивать, – поддержал Борщевский. – На станции тоже всякого насмотрелся. Вагоны, бывает, разгружаю, подкатывает какая-то шкура в погонах на «эмке», слово за слово – и уже денщики тащат бостончик на заднее сидение.
Соболь поддел дулом доски крышки соседнего контейнера, словно боясь испачкаться. Сунул руку внутрь, проверяя содержимое.
– Каракуль. Все по описи. Принимать будем?
Вместо ответа Борщевский обошел пирамиду ящиков, сбросил наугад еще одну крышку. Подсветил, заглянул внутрь, присвистнул.
– Чего там?
– Сам глянь. Оцени.
Подойдя и взглянув, Павел хмыкнул:
– Тут ювелира надо.
Достав распахнутый кожаный несессер, он вытащил первое, что лежало сверху, – элегантный портсигар. Поднеся ближе к свету, зачем-то постучал по крышке пальцем, пожал плечами, заметил:
– Не сильно я в этом разбираюсь, Ваня, но сдается мне – серебро.
– Портсигары серебряные, двенадцать штук, – процитировал Борщевский по памяти одну из позиций списка. – Кулоны и кольца в количестве, не будем говорить сколько, здесь где-то обретаются.
Подбросив портсигар на ладони, Павел кинул его обратно, проговорил:
– Это в огне не сгорит. Я сильно удивляюсь, зачем они все это тут оставили. Ладно ткани, их не скинуть так сразу. А золото-серебро очень даже, за живые деньги вполне сойдет. Даже еще и лучше.
– Мыслишь ты правильно, Павло. Только подумай: не сразу же, не на следующий день таким добром светить. Потому они и гобелен приволокли. Мало ли… Ковер себе и ковер. На него как раз меньше внимания обратят, жулики быстрее драгоценности засекут. Тут я с Гонтой согласен, плюс обстановку в городе знаю. На станции жулья полно, считай, почти с каждым здороваюсь. Водку не пью в их компании, но это такое дело…
– Ты к чему?
– К тому, Павло: верно все. Дело громкое. Про Ржавого
в округе давно слухи ходят. С ним или с теми, кто от него, местные жулики чаще всего дел вести не хотят. Потому тот тип, Кривой, быстро раскололся. Драгоценности тут, и вот тебе наглядный пример: в ближайшее время их никто сбывать не собирался. Или же – не здесь. Тут только склад. Они наверняка сами еще не до конца поняли, что со всем этим изобилием делать.– Положим, Ржавый кое-что понял.
– То есть?
– Ладно, потом. Что тут еще у нас?
Содержимое осмотрели быстро, не роясь, лишь убеждаясь окончательно: там преимущественно рулоны различных дорогих тканей, свернутые и даже не распакованные ковры, гобелены, ворох женских шуб. Отдельно стоял обитый досками старинный секретер, если верить описи – красного дерева. Завершив осмотр, Соболь взглянул на часы.
– Времени почти не осталось, Ваня.
– Зачем? – спросил тот, словно не слыша.
– Что – зачем? – не понял Соболь.
– Понимаю – военные трофеи. Только ведь это все в одну квартиру не влезет. Даже маршальскую, большую.
– Ты бывал у Жукова дома, или как?
– А ты, Павло, думаешь – он в конуре обитает? Или в казарме? Нет, я ничего, маршал Победы, полководец, имеет право. Пускай у него даже дача где-то под Москвой. И все равно – зачем ему столько?
– Товарища маршала собрался обсуждать? Может, даже осуждать?
– Просто мысли вслух. Я бы… А, ладно. – Борщевский махнул рукой, вновь сосредоточился. – Говоришь, времени у нас мало?
– Немного.
– Тогда проверим, как это барахло горит. В полуторке наверняка бензин найдется.
– Пошукаем, Ваня, поглядим. Только портсигары и прочее пожаром не возьмешь.
– Найти их тоже ведь никто не должен, правильно?
– Дилемма, – согласился Соболь.
– Решаем просто, Павло. С собой берем.
– Нам зачем?
– Зубным врачам толкнем по дешевке. Или на водку обменяем, – буркнул Борщевский и, чувствуя, что друг не понимает, пояснил уже серьезно: – Нельзя спалить, надо просто спрятать. Его тут немного. Зароем в землю до поры.
– До какой?
– Не задавай дурных вопросов, Соболь. Главное – чтобы чекисты всего этого здесь не нашли, на пепелище. Дуй за бензином, сам же торопил.
Пока Павел ходил к грузовику, Иван отодвинул ящик с драгоценностями в сторону. Пошарив по подвалу, поискал и нашел брезент, частично накрывавший контейнеры. Расстелив его на полу, перевернул ящик. Сперва показалось – слишком много, сложно уносить. Но скоро разобрался: такое впечатление создают чемоданы, портфели, несессеры. Стоило вытряхнуть на брезент содержимое, кучка получилась не такой внушительной. Хотя, если припрятать где-то рядом, подождать какое-то время, а потом понемногу носить на черный рынок, хватит, конечно же, не на всю жизнь – но надолго. Это если не зарываться и действовать с опаской да оглядкой.
Застав его за этим занятием, Соболь, вернувшийся с канистрой, ухмыльнулся:
– О! Правильно, Ваня! Даешь сокровища Али-бабы и сорока разбойников!
– Поговори мне еще… – буркнул Борщевский. – Помог бы пока.
Вдвоем, держась за разные концы брезента, они увязали не слишком большой, но все-таки достаточно внушительный узел. Больше обсуждать было нечего, оставалось завершить начатое. Время, казалось, ускоряло ход. У Соболя даже мелькнуло опасение, как бы их тут не застали солдаты, приближаясь быстрее, чем рассчитал Гонта.