Охота на маршала

Он щедро полил бензином контейнеры с трофеями. Для страховки снова сходил к грузовику, слив остатки горючего из бензобака, оказавшегося почти полным. Завершив работу, отступил, давая Борщевскому возможность кинуть в небольшую бензиновую лужицу горящую спичку.

Вспыхнуло тут же. Пламя безжалостно устремилось вверх, мгновенно охватило груду добра. Пыхнуло жаром, горячее облако обдало мужчин, но отступать они не торопились. Решили, не сговариваясь, обождать, пока огонь начнет пожирать ковры, ткани, меха и другую пищу. И только убедившись, что пожар способен в короткое время уничтожить все внутри, по очереди покинули подвал.

Для верности Иван прижал дверь снаружи найденной неподалеку крепкой палкой. Брезентовый узел закинул на плечо, сказал:

– Лопаты здесь нету. Просто подальше отнесем. Тут ставок недалеко есть, утопим… пока…

– Недалеко – это сколько примерно?

– Километров десять. Может, меньше. Все равно отсюда надо ноги делать поскорее, Павло. Или не согласен?

– Как дважды два, – кивнул тот.

Но при этом убираться не спешил. Через окно влез обратно внутрь, пересек зал, ставший полем боя, склонился над раненым Мироном Лосевым. Тронул за плечо, коснулся щеки. Реакции не было, глаза того оставались открытыми, глядели, казалось, прямо на него – и будто бы не видели.

Подушечки пальцев поискали нить пульса на шее.

Не нашли.

Рука медленно стянула кубанку с головы.

– Верил бы в Бога – перекрестился бы, – проговорил Павел то ли себе, то ли умершему.

Не удержался – опустил ему веки. Немного подумав, подхватил первый попавшийся пистолет, из тех, что валялись рядом. Тоже армейский ТТ, обойма почти полная, без одного патрона, и то ладно. Поставив на предохранитель и сунув за ремень, под ватник, Соболь быстро покинул усадьбу.

Время и впрямь будто ускорило свой бег.

Пора уходить.

К обещанному пруду пришли, сделав ненужный крюк. Борщевский сам толком не знал дороги, вел наугад, двигаясь не столько к цели, сколько в заданном направлении. И хотя они в конце концов вышли, марш-бросок занял больше часа. Впрочем, мужчины теперь уже никуда не торопились.

Хозяйственный Иван непонятно как наткнулся возле усадьбы на кусок крепкой проволоки. Ею закрутили узел на брезентовой торбе, выбрали место в кустах, где помельче, осторожно опустили ее под воду. Еще раньше, для полной уверенности, что не всплывет, Павел отыскал на берегу и положил внутрь несколько не слишком крупных камней. Холодная вода приняла маршальский клад на хранение, сомкнулась над ним. Соболь, вытерев руки о штаны, сказал:

– Вот мы с тобой, Ваня, вроде богатые люди. А с другой стороны глянуть – так лучше про это место забыть навсегда.

– Может, и забудем, – пожал плечами Борщевский. – Как ты вообще себе представляешь, что со всем этим Гонта должен делать? Сообщить товарищу маршалу Советского Союза – мол, все путем, только вот портсигары ваши да колечки с кулонами сберегли, припрятали? Можем вернуть, если такое добро для вас что-то значит.

– Злой ты, Ваня.

– Зато правдивый. Нет, Паша, вот правда – как ты себе видишь дальнейшую картину? Мы эти ценности себе заберем, государству сдадим, или нехай наш Дмитрий Григорьевич сам разбирается? Допустим, Жукову вернет или… не знаю.

– Оставим, как есть, – подытожил Соболь. – Главное – доблестные товарищи чекисты его не найдут и ничего никому не предъявят. Живых там не осталось. Вместо мехов найдут кучу пепла. Как так получилось, пусть сами разбираются, у них служба такая. Где-то бегает Гришка Ржавый, живой свидетель. Чего-то там спрятал в отдельном месте. Только он вряд ли дурак, сам сдаваться не пойдет, ноги сделает подальше из этих мест. Выходит, ни свидетелей, ни доказательств.

– Хорошо бы, – вздохнул Борщевский. – Так что, покурим да пошли обратно?

– Покурить можно, – согласился Павел. – А обратно – это куда? В город, к командиру домой?

– Сегодня я уже к нему не шел бы. Нечего светиться, время горячее. Сперва вернуться в город надо. Потом ко мне на квартиру завалимся, хозяйка привыкшая. Скажу – дружка фронтового встретил. Не совру, кстати.

– Принимается. Потом – что и как?

– Давай до завтра доживем, Павло.

– Обязательно доживем. Чего нам сделается.

Обратный путь занял больше двух часов. Пришлось дать крюк, чтобы пройти в город с другой окраины. Когда добрались, часы показывали без малого десять вечера. Тетя Вера не удивилась времени, для беспокойного жильца это было даже рановато. Удивилась другому: Иван привел гостя, и оба при этом казались совершенно трезвыми. Приятное изумление принесло свои плоды: радушная хозяйка не только собрала мужчинам на стол, но и сама достала из закромов бутылку самогона.

Пришлось кстати – нервы у обоих все еще были натянуты. Крепкое спиртное отпустило, подарило легкость. Как-то сразу потянуло в сон. Иван после коротких препирательств уступил Павлу диван, сам устроился на полу. Оба заснули почти сразу, спали неожиданно крепко.

А разбудила тетя Вера.

Когда Борщевский, растормошенный ею, вырвался из сна, не сразу понял, который час. На станцию ему сегодня не идти, специально так договорился с приятелем, чтобы поменяться. Тому выгодно, ведь Иван выходил вместо него в субботу. Обычно на работу поднимался сам, хозяйка старалась без нужды жильца не будить. Собрался спросить, что вдруг стряслось, но слова застряли, когда увидел в комнате Анну.

Сразу сел, громко окликнул:

– Паша! – и когда тот тоже проснулся, взглянул на Анну, чувствуя – сейчас услышит что-то очень страшное.

Анна стояла прямо, как гипсовая статуя. Схожесть придавала нездоровая бледность лица. Такой белой Иван видел свою бывшую жену лишь однажды, когда переступил порог ее с Гонтой дома, воскреснув из мертвых.

– Что? Аня – ЧТО?

– Митя… – проговорила она чуть слышно, одними губами.

– Что – Митя? Аня – ЧТО Митя? Живой?

Резко поднявшись, забыв о том, в каком он виде, Борщевский ступил к ней, крепко сжал руками за плечи.

– Анна, он – жив?

– Не знаю…

Она не ответила – чирикнула, словно подала голос раненая птица.

– Не знаешь, живой он или нет? Да встряхнись ты, в конце-то концов!

– Там и не узнаешь… Не поймешь…

– Где – там, Анна?

Отбросив ненужную сдержанность, Иван сделал то, чего никогда не позволил бы себе при других обстоятельствах: коротко замахнувшись, ударил Анну по щеке раз, другой. Третьей пощечины не понадобилось. Она выдохнула полный отчаяния ответ:

– Арестован. Час назад лично начальник УМГБ за ним приехал.

И только теперь Борщевскому пришлось ее удерживать – глаза закатились, подогнулись ноги, Анна потеряла сознание.

Часть третья Государственная безопасность (29–31 марта 1946 года)

1 Измена Родине

Черниговская область, Бахмач Киев, штаб Киевского военного округа